Преданность измеряется свободой уйти в любой момент,
А не крепостью оков.

© Сёши-сан
[525x700]

А что у нас…
Да солнечно, спокойно…
В застывшей гавани спросонья корабли,
мой кофе, шарф… лишь чайки непристойно…
Кричат — «Бери быстрей такси на край земли!»

Приедешь… чай, конечно, с бергамотом…
Работа-тлен, не скоро, подождет…
В глазах печальных, часто отчего-то
проскальзывает — «Это не пройдет…»

Уткнулась носом меж плечом и шеей…
Мурашки выдают, что все всерьез…
Как объяснить чуть-чуть усталой фее…
Что тосковал, как старый верный пес…

Две теплые ладошки на щетину…
Как медом по душе-«Опять не спал?»
Улыбка тронула морщинок паутину…
- Я без тебя не мог… прости…скучал…

© Шотландский Виски
[577x700]

Скачет во дворе ворона —
Ей весной крыло сломали.
Рядом, тихо и бездомно,
Рыжий кот живёт в подвале.

Просят у прохожих скромно
Что пожрать, но без нахрапу.
Кот не трогает ворону,
Та не каркает под лапу.

По утрам я им немного
Насыпаю корма в миску.
Повезло, что, слава богу,
Птица тоже любит вискас.

Я заметил (если вкратце),
Перьев ком и этот рыжий
Начали мне улыбаться
И сидеть друг к другу ближе.

Потому что если плохо,
Жизнь подставила подножку,
Этой паре как-то пох.
Ты ворона или кошка.

Просто кот и просто птица.
Пусть смешная, пусть не гордый.
Но у них, простите, лица.
А у нас, простите, морды.

© Дмитрий Купревич
[400x700]

Любимые любимых не бросают…
Тем более, когда кровят стихи.
Зубами держат, Бога вспоминают.
Но не бросают, выдумав грехи.

И не дают им встать на подоконник.
Лететь им на войну позволить-нет!
Их собирают из обрывков хроник.
И прячут на груди храня обет.

Любимые любимых не бросают.
Верней не отпускают от себя.
Кардиограмму сердцем запускают.
Своим. Не медля. Только лишь любя.

И уходя, так ждем хоть слово в спину.
Но снова мы ненужное никто.
Не делится любовь на половину.
Бывает лишь без права ни на что…





© Шотландский Виски
[392x700]

Никогда не вините за слёзы мужчин…
Что стираются в спешке, украдкой, ладонью…
Ведь они, отметя сотни тысяч причин…
Могут жизни отдать, с хриплым криком — прикрою!

Никогда не ругайте за слёзы детей…
Этим ангелам нужно их выплакать море…
И не будет вам преданней в жизни друзей…
Если вы за слезами поймете их горе…

И не смейте за слёзы судить стариков…
Тех, чьи души вас жизнью своей наполняли…
Преклоните колени пред ними без слов…
Мы и так их без времени много теряли…

Слёзы женщин своих заберите с собой…
В дальний путь отправляясь, храните у сердца…
Им неведомы сон, тишина и покой …
Пока их защищаете от иноверца…

Вы прощайте за слёзы своих матерей…
Ведь их жизни вам путь освещают украдкой…
Напишите им письма, сегодня, быстрей!
Им так хочется знать, что их дети в порядке…

Никогда не бегите, если плачет ваш друг…
Молча рядом побудьте, вам все это зачтётся.
Наша жизнь, это очень законченный круг…
Вы сбежите и вам это сразу вернется…

Никогда не вините за слёзы себя…
Только искренне, честно, навзрыд у порога…
Провожая любимых, скорбя иль любя…
Не виня никого… Для себя и для Бога…






© Шотландский Виски
[393x700]

Утро, будильник, галстук, рубашка.
И капучино допит на бегу…
Встретилась в лифте сегодня букашка…
Лет этак пять или шесть, не совру…
Шапка пушистая, шарфик в цветочек.
Шнурок на сапожках развязан один…
Стоял такой сонный, цветной ангелочек…
Гордо сжимая в руке мандарин…
Вдруг эта кроха глаза поднимает…
Два васильковых таких мотылька…
«Дядя грустит потому, что не знает,
откуда на небе плывут облака?»
Мама смутилась за дочку в улыбке…
Я с умиления таял как лед…
«Пусть он напишет желанье в открытке!
И Деду Морозу его отошлет!»
Я улыбнулся настойчивой крошке…
«Дядя грустит потому, что один»
И протянула мне в теплой ладошке…
Вкусный, оранжевый, свой мандарин.
Вышел на улицу, слезы, мурашки…
Дети как ангелы видят людей…
Спрятал под сердце подарок букашки…
И зашагал за открыткой быстрей…





© Шотландский Виски
[466x700]

Наверное, это старость,
О прошлом болит душа,
Всё, собственно, там осталось,
А стрелки вперёд спешат.
Глаза открываешь — восемь,
Сходил в магазин — среда,
Сварил себе кофе — осень,
Прилёг отдохнуть… ну, да…
Но есть у меня, припрятан,
Ещё один циферблат,
Цветные на нём заплаты
И время течёт назад,
Ко дням с «Пионерской зорькой»,
С героями из былин,
Туда, где Хоттабыч с Волькой,
«Мурзилка» и нафталин.
Где молоды папа с мамой,
Где радостный Первомай,
И где — гоп-цаца — тот самый
Девятый идёт трамвай.
Скакалки, кино, пистоны,
Свидания, эскимо,
Домашние телефоны, стоявшие на трюмо.
Торжественное с экрана,
Московское: «Гаварит…»,
Сенкевич возил по странам,.
Был выбрит, а не побрит.
Там письма пером писали,
Разгладив тетрадный лист,
Всегда магазин искали с названием «Букинист».
На праздники покупали
Копеечный «Солнцедар»,
Пакеты в тазу стирали,
Жевали блестящий вар.
…Ну, вот, механизм заело,
Куда мне — вперёд, назад?
Да… жалко, не всё успела
Самой себе показать.
Осталась бы там надолго,
А лучше бы — навсегда:
Родители, дача, Волга —
Счастливейшие года.
Наверное, это старость:
Здесь — «функция», там — душа.
Здесь только курить осталось,
А там я могу — дышать.






© Ольга Бакулина
[525x700]

Автор Занудкин,



— На сегодня всё, — профессор Хитриус пытливо оглядел студиозов, — каждый получит на выходной артефакт, нужно будет разобраться в принципе работы и написать отчёт.

Макс Волф получил свой, как обычно, № 13 и торопливо отправился домой. Сразу вскрывать упаковку не стал, решил, подкрепиться. Этот не то поздний обед, не то ранний ужин, завершённый большой кружкой крепкого кофе, частично восстановил его силы. Студиоз, даже ощутил, что источник магии в его груди частично пополнился

Можно и приступать. Хорошо бы разобраться за вечер, но Хитриус никогда простых заданий не давал, так что, придётся кумекать и пробовать до послезавтра. С этой мыслью Макс закрыл глаза и посмотрел на невзрачную коробку магически. Ни-че-го. Только, сама надпись «Mehanebus» зачем-то написана волшебными чернилами. Не может быть! Наверно, способности ещё не восстановились. Пришлось провести час в медитациях. Ну как час: проснулся от пения ночных птиц.

Обругал себя за сонливость, ещё раз сконцентрировался и настроил третий глаз. Опять ничего! Вынул из коробки, отвинтил верхнюю крышку и осмотрел. Какой-то механизм: шестерёнки, маятник, проводки, переключатели, лампочки, микросхемы, пружины разных видов. Одним словом — чёрт ногу сломит, особенно, если он ни черта не смыслит в элекронике. Такой вот грустный каламбур. И ни малейшего намёка на магию. Обнаружив гнездо для батарейки, вспомнил, что у него запасных нет. Ночь, магазины закрыты. Пришлось вынуть из приёмника-метеостанции. Прибор замигал, зажужжал, разноцветные лучи заполнили комнату. Макс шёпотом выругался, выключил и лёг спать.

Проснулся от того, что прибор заработал снова: посреди комнаты, сам себе подпевая, приплясывал одетый в свою смешную пижаму, Малыш Шелдон, его младший брат.

— Шелдон, давай, ты утром попляшешь! — воззвал студиоз.

— А утром цвитому некрасиво работать будет.

— Так это цветомузыка?

Прочие слова застряли в горле.

— Ну да! — рот до ушей. — Такой большой и не знаешь?

Иллюстрация любезно предоставлена: https://vk.com/sofikonmsk
[432x648]