скажите плиз как видео с ютуба на свою страницу ставить???
Зарание спасибо!!!!
Кто нибудь Объясните пожалуйста возможности нового дизайна и как ими управлять? (особенно учитывая что настроики не поменялись)
Как сделать так что бы на главной странице что то не отражалось? (не что бы было свернуто под знаком + и -, а так что б его там просто не было?)
можно ли поменять местами разделы?
можно ли поменять их размер?
ПС и главное в обязательно ли порядке всех переведут на этот УЖОС!!!!!!!!!!!
Объясните, чем отличается:
"Дневник закрыт для всех, кроме друзей и списка избранных"
от
"Дневник закрыт всем, кроме списка избранных и списка друзей"
Спасибо!
Один за всех.
Нас четвеpо. Пока еще мы вместе.
И дело есть, и это дело чести.
Девиз наш - все за одного,
И в этом наш успех
Уже втpоем, уже у нас потеpи.
Hо жизнь - дуэль, чего же мы хотели
Девиз наш - все за одного,
И в этом наш успех
Увы, мой дpуг, тепеpь нас только двое,
Hо тоже в нас стpемленье pоковое
Девиз наш - все за одного,
Лишь в этом наш успех
И вот один, уже дpузья далеко,
И тpижды проклята моя доpога
Девиз был - все за одного,
И в этом был успех.
Успех пpишел - и никого,
Лишь я один за всех.
***
Жарко пылает камин в доме Голицына. Но зябнет Василий Васильевич. Ходит из угла в угол палаты парадной, чувствует как власть утекает из их с царевной рук. И надо бы от дум тягучих отвлечься, да только так сделать такое?
Сидит в кресле Франц Лефорт, лениво книгу перелистывает и на Голицына поглядывает. Видит Франц как власть недолговечна, как мимолетна она словно видение девы юной. Понимает Франц что теперь на себя одного надежда, не то положение у фаворита уже. Ежели народ гневается - стало быть недовольства и дальше широкой рекой потекут из домов да на улицы.
С позором вернулся князь из похода Крымского. Вернулся семнадцатого числа июня месяца, а уже через день приехал к нему Лефорт.
Надо бы и новостями поделиться и узнать что в граде делается - да трудно Василию Васильевичу речь молвить. Понимает он - не наплетешь Францу с три короба лжи; обо всем дознается Франц. Не в сей час, так потом. И стыдно Голицыну за неумение свое войной ходить и пожаловаться хочется на судьбинушку свою тяжелую.
- Об чем грустите, царственныя большия печати и государственных великих посольских дел сберегатель, ближний боярин и наместник новгородский князь Базиль? - раздается в жарко натопленной палате мягкий, чуть хрипловатый голос Лефорта. Передергивает плечами князь. Не любит он когда на иноземный манер зовет его Лефорт. Мнится Василию Васильевичу иное время, когда имя это уместно было поболе. Когда не с издевкой оно произносилось в спальне князя, когда нотки умаляющие там были..
- Слышал я молву, будто царевна зело изрядно хвалила Вас за кампанию недавнюю...
- Хвалить - хвалила, да напрасно.
Садится Голицын в кресло широкое европейское, напротив Лефорта и пристально смотрит, как тот книгу читает. Смотрит и не верит что еще пару лет назад совсем иным этот человек был. Возвысил его Василий Васильевич, своим тайным галантом сделал. Жалеет об том князь теперь, - дерзок Лефорт стал, свое думать начал. Все мысли у него странные, бредом пахнут, смутой, нехорошими делами.
- Все ли на Кукуе ладно? - справляется Голицын, разговорить надеясь Франца. Ведь приехал он к нему за делом, а за каким - так князь и не дознался.
- К милости Вашей ладно все на слободе Немецкой. Херр Ваймер дом новый строить задумал, а фрау Майер ребеночком разродилась. Малыша Петером нарекли. Трех месяцев от роду, а уже совсем что юный царевич, - востер да умен.
Неохотно, с ленцой рассказывает Лефорт. Словно невзначай упоминает Петра. И замолкает, - интересно ему что на это Базиль ответит. Тот поджимает губы и прищуривается. Совсем становится не похож он на князя, скорее на злобную постаревшую шавку, что с ненавистью смотрит на молодого пса.
- Франц! - дрожит голос от гнева, сжимает Голицын кулак и со всей силы ударяет по подлокотнику. - Не смей в моих палатах имя это произносить! Али не знаешь про Приказ?!
Поднимается из кресла Лефорт, откладывает книгу на столик. Отряхивает камзол от невидимых пылинок и кланяется князю. Как всегда элегантный, стройная талия поясом перетянута, руки в перстнях да кружевах утопают, шейный платок без единой морщинки лежит. Парик черный только глаза еще более темными делает.
- Сожалею, что разгневал Вас, херр Базиль.
Говорит, а на лице - ни тени раскаяния и покорности. Выпрямляется Франц и смотрит на Голицына. Много времени прошло с тей поры, как бывал он в постели княжеской. Словно и вовсе то сон был дремотный, летний жаркий, от коих так голова болит порой.
Не по обоюдному желанию сердец то делалось. Порыв минутный то был.
- Уходит время Ваше, истаивает словно песок в часах, - говорит напоследок Лефорт. - Для бога прошу, живот берегите, Василий Васильевич. И не затевайте воевать более ни с кем. Такое нынче дело это опасное. Много по лестницам да коридорам боярским слов летает смутных.
- Мальчишка! - в ярости кричит Голицын. - Я подобрал тебя, неразумного, я делал тебе карьеру! А ты такие слова молвить мне смеешь! Щенок!
- Придет срок и щенок вырастет. Но будет ли он по-старому доверять хозяину? Вы сами мне это часто говорили. Больше я Вас не потревожу.
Тихо закрывается дверь. Лефорт чуть вздыхает, но уже через минуту становится самим собой. Он пускается в свое собственное плаванье, к неизведанным берегам и новым веяньям. Ждет в Преображенском его юный царь, ждет и Алексашка на Немецкой слободе. Вся Московия ждет.
Поди на родине никто и не думал что так все богу угодно будет. Порой одна дуэль может перечеркнуть всю жизнь; порой - послужить возможностью начать новую.
***
С памятного зимнего дня того совсем выделил из дворни Лефорт Алексашку. Освободил от труда подневольного. Когда это было, чтобы бегал юноша по поручение дворовых да быстрее, да спешнее. Давно это было. Весны через пришел. И стали сбываться лихие выкрики юродивого да только сам он давно уж в небесный край подался. Не выдержал дыбы, встряски да терзания кнутом.
Совсем тревожно в граде стало.
А то как войско собранное под началом Василия Васильивича Голицына проводили - покатилась народная молва, снова загудели на Посаде как улей жители. Купцы потуже кушак затягивали да руками разводили - жалко им вложений, без барышей остались. Казна поди пуста. Опять подати увеличат, обложат торговых людей - а куда больше-то?
А вся баба на царствии. Разве ж Господу Богу угодно такое? От и гневается он, - позабыли люди веру православну. Кукишем крестятся. Пугают люд проповеды веры старой, диаволом пугают. "И сойдет диавол в страшной ярости", - говорят. - "И спасение токмо лишь в вере старой, истинной". Многие, речам внямши, на север подались - к раскольникам на житье. Все лучше чем тут от голоду загибаться.
Лихое время грядет, нехорошее. Тьма над дворцом нависла. Бояре все больше мрачные по лавкам сидят; прошли времена, когда она часами целыми меж собой скалились - у кого род древнее. Не до того было. Думу надо думать, - а как тут думать-рассудить, если Васька Голицын совсем стыд потерял - турков воевать решил? Война - оно дело хорошее, богоугодное, если с толком ко всему подходить. Ежели наспех воевать - что ж путного получится?
Волнуются бояре. А тут слухи по темным закоулкам и лестницам поползли - царь Петр подрос.. все с немцами дружбу водит, учат они его, лютеране проклятые.
Кому верить жизнь свою, - думают бояре. И с одной стороны плохо, и с другой - не слаще. Верно говорят - диавол меж народу бродит. И смущает речам и делами своими. Лихое время, страшное.
В такое время только большой политик и водить - думает Лефорт. Думает так и Алексашка. Больше "мин херра" в это верует, и рад способствовать, да только Франц останавливает.
- Слишком спорый ты, шебутной. В политик таких негоже допускать - всю стратегии испортишь. Где хитростью надобно, а где - молчанием. Тактика эта наука зовется.
Кивает Алексашка, а сам что ртуть подвижен. Не терпится ему поскорее к делу приступить. Сколько раз запрет Лефорта нарушал и к берегам Яузы тайно вылазки делал - смотрел на старый, почерневший от весенних дождей дворец - Преображенское. Хотел царя увидеть, самому узреть как подрос царь с той поры, как Алексашка учил его через щеку иглу с нитью протаскивать. Верит и не верит Алексашка что этот юноша длинный с голосом петушиным - их с Лефортом цель. На царя нисколечко не похож. Бегает с дворовыми - потехи устраивает. Чудно это Алексашке. Дивится он на такое поведение царя.
Еще больше дивился Алексашка, когда Лефорт привез царя юного на Немецкую слободу. Недолго побыл у них царь. Только прискакали за ним слуги и чуть ли не силком в Преображенское увезли. Смеялся Лефорт после этого, - сидел он на кровати в спальне Алексашки, грыз яства марципановые да расспрашивал.
- А скажи, Алексашка, как тебе царь? Только правду говори, смотри мне!
А и как Алексашке царь взаправду? Дивный царь будущий. Но вот боится его юноша. Петр всегда сердитый, как брови нахмурит да заусенец кусает - и подойти страх берет. Что-то там у него на уме, - царь все ж. Пускай Софья на троне, да и он власть имеет. Он как войска потешные казну разоряют. То потешных набор объявит, то мушкетов от Оружейного приказа стребует. И ослушаться его не смеют бояре. А тут Алексашка, сын Меншиков, бывший пирожков торговец. Как же царя - и не боятся?
- Боязно мне, мин херр, когда царь рядом. Что-то он там про нас думает? Молчалив, суров, - никак думы его не прознать. Все больше лоб хмурит да заусенец грызет. Какой с ним политик вершить?
Улыбается Лефорт, будто тот ответ и ожидал от Алексашки.
- Отведай чё там царевны жрали?! - предлагает. А сам разсуждать берется. Внимает словам Франца Алексашка. И сразу ясно ему все делается.
- Петер нас тоже боится. Никогда прежде не видывал он столько диковин и чудес заморских как на Кукее. Поразили мы его мысли. Сказочным градом Кукуй ему теперь чудится. Сие для нас выгода хорошая. Надобно нам царя приучать к таким безделицам да забавам.
- Так я слетаю завтре за ним, - оживляется Алексашка. - Мигом - одна нога тут, другая там. Чего уж проще-та.
- Ох Алексашка, ну и трудно с тобой дела иметь, - разочарованно качает головой швейцарец. - Петер сам должон до этого в думах дойти. Ежели сам придет вскоре - значится можно и дальше политик разсуждать. Многое царь подумать должон. И тогда уж буде он тут гостем желанным.
Силится юноша науку постигать большой политик творить. Трудно ученье это, куда грамоте труднее. Смирился Лефорт с тем и
***
Алексашка раньше думал что большой политик делается сразу, вдруг. А оказалось - все совсем иначе. Для началу взялся Лефорт его грамоте учить. Учение трудное - слишком много всего уразуметь надобно. А буквицы все как назло разлапистые, непонятные, слова из них складываются трудно. Корпеет Алексашка над книгами мудреными и стыдно признаться ему, что учение тяжело идет. Совсем не так, как в думах его. Но молчит Алексашка. Знает - Лефорту дело это угодное, а значит и ему, Алексашке, польза будет.
Теперь за ворота уже и не выйти. Строг "мин хер", - большие задания дает. Как раз к его приезду со двора и успевает юноша урок заучить. А день за днем идет, вдруг и зима настала.
Эх, сбегать бы сейчас на Посад, послушать что в народе молвят, а то купить пироги подовые за полушку да на скоморохов посмотреть. Вместе с торговцами да зеваками посмеяться, за животы держась. Или к церкви сходить, на юродивых посмотреть. А нельзя. Сиди да учи урок мудреный. А так на улицу хочется - мочи нет просто.
Грустит Алексашка, грустно водит пальцем по книжице, кою "Азбуковицей" зовут. И страшно Алексашке - как окажется заморская мудреность еще труднее своей... Что тогда-то делать?
Эх, трудно большой политик делать. Да и Лефорт словно к идее охладел - царем Петра кричать. Как урок проверит да на ошибки укажет - так сразу в аустерию идет к Монсам, молчит все больше, шутки от него не услышишь, совсем улыбаться перестал. Неладное что-то чувствует Алексашка, а спросить пужается. Не его это ума дело - в думы господские лезть.
На дворе волнение пошло, засуетились дворовые. "Лефорт приехал", - подумал Алексашка и посмотрел в окно. Солнце шло к закату, начинало темнеть. Надо пойти за свечами. Франц Лефорт строго запретил заниматься учением без света. Алексашка отодвигает стул и встает из-за стола, заваленного бумагами, которые мин хер зовет прожектами. Прожекты эти занимают большую часть стола, а на краю умещается "Азбуковица" и листы бумаги, где Алексашка с утра выводил буквицы. Смотрит на свою работу - вроде получилось неплохо. Лефорт должен остаться доволен. Может даже улыбнется, и в аустерии за кружкой пенного пива даже упомянет про своего ученика. Мол, вот постигает Алексашка грамоту усердно.
Так думает Алексашка, задумчиво глядя на свои каракули. И совсем нечаянно обшлагом рукава задевает рукой лефортовы прожекты. Бумаги надают на пол и разлетаются по всему кабинету. Алексашка охает и бросается их поднимать. Что-то подумает Лефорт!
Дверь распахивается и в кабинет входит Франц Яков Лефорт. Входит и останавливается на пороге. Алексашка испуганно замирает, прижимая к груди листы бумаги, которые так и не успел поднять с пола.
- О майн готт! - восклицает Лефорт в изумлении. - Алексашка, что такое тут делается?
- Мин хер... - оправдывается Алексашка, поднимаясь с колен и выпуская порожекты из рук. Те снова падают на пол. И Алексашка пытается их снова поднять. Стыдно ему что видит Лефорт его неловкость. Пальцы вдруг стали словно деревянными - ничего удержать не могут.
- Мин херр.. Нечаянно я... Стол рукавом задел. Широкий рукав-то... Вот какой! - Алексашка показывает рукав, виновника всего случившегося, падает на колени перед Лефортом. - Не вели казнить! Мин херр.. - На коленях подползает к Лефорту и пытливо заглядывает тому в глаза.
- Ну буде тебе, буде, - строго говорит Лефорт, но видит Алексашка его глаза. Смеются глаза Лефорта, в уголках рта появляются ямочки и смеется наконец Франц, глядя то на Алексашку, то на рассыпанные по полу бумаги. - Туда прожектам этим и дорога. Не стоят они ничего дельного. Молодец, Алексашка! Место ты им верное указал.
- Мин херр...
- Ну встань с колен да подними что раскидал. А я урок твой проверю.
Алексашка с готовностью наводит порядок в кабинете, искоса поглядывая, как Лефорт, сидя в кресле, хмурится, силясь буквицы прочитать. Радостно Алексашке что увидел он улыбку мин херра. И страшно - как вдруг отругает за урок, наспех сделанный. А как мысли собрать, ежели с утра солнце яркое светило да искры солнечные по всей комнате точно каменья драгоценные разбросаны были. Диво такое в первый раз Алексашка видел да и не мог насмотреться..
Сидит Лефорт в кресле, ногой в полосатом чулке покачивает, хмурится. Значит не по нраву урок пришелся. Замирает Алексашка в углу комнаты, старается совсем бумагами не шуршать. "Мин херр" все молчит, смотрит поверх Алексашки мутным взглядом. А у того по коже озноб да во рту пересохло. Боязно становится вдруг. Ни разу не видел Алексашка Лефорта в гневе. И пужается сам не ведомо чего.
- Подойди-ка сюда, - ровным холодным, никак чужим голосом зовет Лефорт. И ослушаться не можно и подходить страшно. Робеет Алексашка. Выкладывает бумаги на стол, а самому боязно.
- Разсказывай урок.
- Аз, Буки, Веди, Глаголь, Добро, Есть, Зело, Земля, Иже...
Большой Политик
Фендом: Времена Допетровские и Петровские.
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Франц Лефорт/Алексашка Меншиков
Саммари: Как творится большой политик.
Дисклеймер: Эм... Вот не в курсе от чьих прав я отказываюсь, однако все герои точно не мои.
Примечания: Часть слов искажена умышленно (ближайщий источник "ПетрI" А.Толстого) для придания колориту.
***
Франц Лефорт отложил книгу на изящный столик ручной работы, привезенный ему из самого сердца Баварских лесов, и подошел к окну. Немецкая слобода или Кукуй, как называли ее в народе, готовилась к осени. Лефорт все никак не мог привыкнуть к тому, как резко и неожиданно начиналась в Московии осень. Еще вчера зеленела трава, и вдруг уже всюду иней и холодный ветер срывает с деревьев уже успевшие когда-то почернеть листья.
Наверное этим и покорил швейцарца суровый край, так не похожий на его родину. Лефорт заложил руки на спину и продолжал вглядываться во двор своего дома. А сам думал. О многом думал. О том, как приехал первый раз в Московию, как учил русский язык, о том, что никогда ему пожалуй не вернуться в родной край. Слишком неугоден там он был, слишком большой весельчик и повеса, дамский угодник и балагур - как такого держать при дворе? Но чтобы не дай боже не задеть честь рода, которая совсем уж не виновата в том отпрыске - надобно эту паршивую овцу изгнать туда, где про нее никто никогда не услышит. Двор русского царя подходил для этой цели как нельзя лучше. И вот уже который год живет Франц в Московии, ездит ко двору, как здесь говорят - "служит".
А что в службе интересного? Ничего интересного. Сидят бояре по лавкам, в любое время года в шубах, пахнет от их бород щами да кашей и смотрят злобненько заплывшими от жира глазками на любого иноземца. Никакой политик с ними не сделаешь.
Скучно на службе. Ни дуэлей, ни балов, никакой светской жизни. Только полутемные коридоры двора да бояре. А Лефорт тасковал по иным временам, когда бывало бал до утра, шампанское фонтанами, огненные забавы пронзают небо и кружишься по сверкающей бальной зале вместе с хорошенькой девушкой и словно нет никого больше на свете.
А тут такое только в своей слободе, конечно это неплохо, но не то... Не тот размах, не те залы, да что говорить - атмосфер совсем иной.
Или как несешься на удалом коне впереди эскадрона и рубишь направо и налево, когда всюду сражение великое идет, неприятель бежит прочь, - хорошо было бы. Годы-то самые удалые проходят в этом краю неприветливым.
Вот правда гудит двор порой как растревоженный улей, - все бояре про войну говорят, да кто ж его, немца, на войну-то возьмет?
Нет, его дело простое - службу государевую нести. Он и несет который год уже. И не видно этому ни концу ни краю.
Скука.
На дворе тем делом появился паренек, тот, что Лефорт к себе взял по весне. Паренек расторопный: все делает что нужно, всюду помогать берется, всюду свой нос любопытный сунет. А меж делом и дворовых смешит, шутом среди них ходит. Они за это его и жалуют. Любимец ихний стал.
- Подать сюда Алексашку! - кричит Лефорт и вновь садится в кресло с книгой в руках. Алексашка для Франца - что уши свои и глаза свои там, куда Лефорт ходить брезгует. А Алексашке все рано - трактир, кабак ли, лобное ли место. Он все знает, что в городе творится лучше самих московитов. Словно мысли их читает. А в Москве сейчас тревожно. Ходят слухи, - знать бы кто за ними еще стоит, царь Петр силу набирает.
Лефорту, да и другим иноземцам это очень новость хорошая. Говорят царь этот сметлив да умен, не то, что царевна Софья. Войну Крымскую затеяла - видное ли это, чтобы баба войском командовала да в сражение ввязывалась? Не бабье это дело - политик вести. А кабы Петр на троне был - то дело другое, выгодное.
Алексашка появляется в кабинете с шумом, запыхавшийся, кафтан немецкого покроя серого сукна распахнут, пояс сбит на бок, лицо в пятних, запылившееся. Одни глаза такие, какими их первый раз запомнил Лефорт - улыбчивые ясно-голубые.
- Звали, мин хер? - спрашивает, а сам уже знает, шельмец, за какой надобностью прислал за ним господин.
- Звал, Алексашка, - кивает Лефорт и пристально смотрит на мальчишку. - Снова в город бегал, так?
- Так Вы же давеча жаловались, что в хозяйстве струмент нужен. Так и бегал к кузнецу знакомому. У меня, мин хер, знаете какие кузнецы в знакомствах? Знатные мастера, мин хер, вот я и подумал - дай сбегаю к Платонычу, чай он что сделает за полцены-та.
- Брось врать-то, - улыбается Лефорт. - Об хозяйстве другие позаботяться, не тебе ровня. Беспокойно в городе, вот ты и хотел узнать что делается на Посаде, так?
- Так, - сознается Алексашка, ничуть не смущенный тем, что Франц Лефорт дознался до правды. - Боязно людям посадским, мин хер, боязно. Житья никакого им нет с податями да оброками, окружили их со всех сторон, а откуда помощи и
вот с чем я столкнулся: не скринятся картинки...
я использую тэг < img scr="адрес картинки" > . соответственно без пробелов и с хттп в начале адреса.
но как показала практика, скринятся не все картинки. в двух последних постах оин не захотели, хотя картинка с компом от эпл показалась отлично. я пробовал вставлять другие картинки, перепробовал наверное штук 10, все равно не получается.
в чем проблема? может кто знает???