Долго не хотел смотреть - ну очень понравился первый Хищник - тот что с Арни, но глянул (так как хуже «Чужого против Хищника» снять затруднительно) и не жалею ! 

  [636x418]

[480x168]

«Касл» (Castle)  - смотреть всем !

Случайно попал на этот сериал. Хотел пройти мимо него, но, взглянув, что в ролях играет Натан Филлион, а это актер моего любимого «Светлячка» (Firefly) и решил посмотреть. И не зря, скажу я вам.
В принципе, сюжет в сериале банален и не блещет новшествами. Но он и не нужен - ведь сериал, блещет не сюжетом, а очень тонкой, буквально на грани игрой со зрителем - игрой между красотой убийства и отвращением к нему. Есть в нём какая-то изюминка, которая держит зрителя у экрана до конца серии. Первый сезон - отменная игра актеров и отличная работа операторов, второй - чуть похуже в этом плане но и по-динамичней будет.  В третьем уже все эти три компонента- на высоте. 

[700x468]

В шестой серии второго сезона, Натан Филлион (Ричард Касл) появляется в костюме капитана Рейнольдса (его героя в сериале «Светлячок») после чего следует забавный диалог. 

В своей известной статье «Царство Божие и Царство кесаря» в эмигрантском журнале «Путь» за 1925 год (№1, сентябрь) Н. А. Бердяев пытается соотнести феномены Церкви Христа как Царства Божьего и государства как царства «мира сего» на основании небезызвестной Евангельской максимы. Здесь он опирается на «бергсоновскую» концептуальную оппозицию динамичного и статичного. Под «царством Божьим» Бердяев понимает Церковь Христову, имеющую свою собственную основу, независимую от «мира сего», и живущую по законам духовного бытия. «Царством Кесаря» есть обозначение царства этого мира, олицетворяющее его греховный порядок. Христианство – динамично и имеет свою историческую судьбу, но всегда существует великий соблазн в идентификации христианства с конкретным «царством Кесаря». Христианство – не революционно ни в социальном, ни в политическом смыслах. Не имеет оно и каких-либо внутренних связей с империализмом. Ведь эти явления связаны с миром «посюстороннего». Имперская власть не имеет самостоятельного христианского, новозаветного происхождения и получена по наследству миром христианским от мира древнего – языческого, так как христианство не анархично и «признает миссию власти в греховном человечестве». Ведь некогда во времена первых мучеников христианство было эсхатологично и не существовало идеала христианского государства. Царство «века сего» считалось преходящим, а лица первохристиан были устремлены на близкое пришествие («парусия») Христа, Который и установит «Царство Божье» в грядущем. Но когда надежда на близкий приход Спасителя стала угасать, христианству пришлось жить и действовать в истории. В первые три века собственного существования христианство было враждебным «стихиям мира сего». Оно действовало как сила внутренне преображающая их. Но со времен Константина Великого мы сталкиваемся с первой идеей «христианского государства», с зарождением модели христианской теократии. Это было неизбежным моментом в исторической судьбе христианства. Стал господствующим взгляд относительно вечности и сакральности христианской теократии; теперь Царство Божье и Царство Кесаря тесно переплелись в истории. Но никакое самодержавие не живет голым насилием; оно всегда держалось за свое существование через веру народа в священность данной власти. Без священной легитимации монархия превращается в жестокую тиранию и, в конечном счете, сама собой разрушается. Историческая плоть государства символизирует духовную жизнь народов. Но в силу своей условности и относительности эта символика часто меняется, выражая трансформации в духовной жизни народа. Секуляризация Нового Времени – правдивое внешнее выражение духовных изменений человечества. Секуляризация – лишь показатель исторической неудачи всех теократий. Все теократии носили условный, следовательно, преходящий характер. Они были построены на принципе ограниченного насилия, не центрируясь на главном принципе свободы личности. Христианское государство оставалось природным, языческим, не преображенным, хотя и облеченным в символы «священного», артикулирующим типично религиозные идеи.Место христианства в современном Бердяеву мире определится духовным содержанием жизни, а не внешними политическими формами. Русское Православие на грани катастрофы и присутствует при ликвидации постконстантиновского периода христианской истории. Эпоха христианской легитимации государственной власти, связанная с некоторой неискренностью, закончилась. Теперь христианство проигрывает в количестве, но может выиграть в качестве. Постулируется окончание эпохи смешанного состояния и кажущегося нейтралитета. В последний час истории христиане должны отказаться от символического осуществления христианства в жизни и перейти к реальному его осуществлению. Условными знаками уже невозможно довольствоваться. «Онтологическая искренность и правдивость должны быть нашим пафосом». В христианстве всегда присутствует, пусть ныне и подспудно, эсхатологическое упование, «в нем не может прейти искание Царства Божьего». Бердяев сравнивает события 20 века с первыми веками христианства и находит здесь формальные сходства, хотя и видит внутреннюю усложненность нашей эпохи. Для него Царство Божье не реализуемо в нашей исторической плоти и не имеет внешне зримых признаков, не может быть создано посредством исторической эволюции или быть укрепленной неким охранением. К Царству Божьему неприменимы никакие категории, взятые из царства Кесаря. Для Бердяева третий период христианства будет стоять под знаком религиозной борьбы. Христианство должно окончательно отказаться от внешней государственной помощи, но накапливать и развивать собственную творческую энергию. Третий период христианской истории может принести окончательное освобождение христианства от соблазнов языческого империализма, от утопической мечты о вселенской власти папы или царя, от идеи количественного универсализма. При всей социальной ориентированности философской мысли и симпатии к социал-демократическим взглядам Бердяев окончательно развенчал идею христианского государства. Читать далее...

Реклама всегда оставалась дуальной «хреновиной». Она по-фрейдистски вызывала к себе амбивалентные: искреннюю ненависть и странную младенческую привязанность, была завлекающим знанием «мира» о вещах и сама собой представляла товар, ассоциирующийся даже с культурной ценностью. И сейчас она все более стремится стать единственно «семейной реликвией», «отеческим наследством», то есть первоначальное назначение рекламы, скрытно вынуждающее нас разродиться покупкой с метой определенного бренда, здесь, как не удивительно, нейтрализуется. Да, некогда однозначные ощущения симпатии и неприязни скрадываются в «божественности рекламного универсума»: вся маркетинговая стратегия эмансипирована до критической сентенции «все позволено, что работает» (кстати, весьма адекватный современности парафраз слов ап. Павла о «дозволенности» и «пользе»). Поэтому реклама, расслабившись, изощряется по возможности: развоплощает, разубеждает, вызывает приступы отвращения, короче, созидает тошнотворную обстановку, да и противодействовать ей – нет сил. Искреннее сопротивление ведет только к еще более уязвляющему порабощению. Ее сказочная мощь, интенсификация мифотворчества, вовлекает людские души в новейшую, свежее сфабрикованную легенду, в которую мы по причине взросления натуры не верим, но любуемся, лелеем, дорожим ей. Да и как можно относиться к той предельно эстетской заботливости, эманирующей с поверхностей экранов, мониторов, баннеров. Здесь красиво, правильно, разумно, идеально, без изъяна; какие к черту вещи! Нет, от последних, конечно, отказываться не стали. Но посудите сами насколько градус «индивидуальности товаров» повысился при мутировании рекламы. Вещь – теперь не тот очеловеченный инструмент для сугубого применения; такое определение чересчур отдает грубой архаикой. Зачем нужен предмет, который не способен заинтересовать, завлечь, заинтриговать. Необходим товар как мифологический персонаж, нацеленный на вас, любящий вас, заботящийся о вас, в конечном счете, вступающий с вами в коммуникацию. Только в окружении этой «фэнтезийной» заботы в эпоху распоясавшегося «качества» вы почувствуете себя человеком, фигурой, личностью. Реклама и весь сегмент «Public relations» своей откровенной и показной заботливостью как бы вбирают в себя наши горести и тревоги, а мы, как благодарные пациенты, в ответ включаемся общество ценников и прилавков. К тому рекламный дискурс становится общественным благом, самым демократичным продуктом, получаемым «в дар» и доступным для всех. Еще недавно европейцы дохли с голоду, а теперь каждый мещанин способен «разделить» услады «красивой» жизни – эдакая издевательская интерпретация старого милосердия, наш теперешний ответ на ваши «хлеба и рыбу на 5000». Мифотворческое знание о товаре проникло в пористую структуру социума, поэтому нелепо обжаться на то, коммерческие отношения постепенно превращаются в замену личностных. Реклама – симптом возможной покупательской способности. Я могу обладать или нет данной вещью, но я «живу и дышу» этой «потенцией». Предыдущие горько-игривые значения «импотент» нужно отмести как не столь глобальный в сравнении с «неспособностью приобрести, купить». Реклама как верный отражатель общества, конформна в своей глубине. Каждый ее кадр, тщательно маскируя реальные процессы, наушничает нам: «Общество всецело приспосабливается к вам, включайтесь же и сами в него», – но эта взаимность, конечно, с подвохом, как речи президентов. «Продать душу за бесплодные обещания», - об этом не мечтал даже князь тьмы. К вам приспосабливается чистейший предмет воображения, вы же взамен приспосабливаетесь ко вполне реальному неприглядному общественному строю. Здесь открывается огромная политическая роль распространения рекламы: они, по сути, приходит на смену старинным моральным идеологиям. О безболезненном контроле, мягких технологиях прессования много говорили франкфуртцы: потребитель включается в социум и воспринимает его нормы уже посредством жеста потребления, с помощью покупки и продажи. Имеешь амбиции прослыть нонконформистом – вперед в леса (да, конечно, можно и главные финансовые здания подорвать, но выглядит это чрезмерно по-книжному). В чащобах анти-цивилизации занятно и полезно подискутировать о свободе воли и необходимости, потому как «в миру» community предъявляет возможность одной-единственной свободы, ни капельки ни завязанной с дорогими сердцу проблемами. «Свободой быть самим собой» становится произвольный выбор и обладание промышленными изделиями. «Свобода проецирования желаний на вещи», - здесь на хрен совершенно не важно, кто (или что) свободу мотивирует или энергетически подкрепляет, главное – вещи. Здесь и заключается мораль эпохи, нравственность цивилизации, ответственность порядочного индивида. Потребительская свобода в принципе безобидна, правда, она невольно истребляет в человеке творческие способности в отношении построения нового общества, делает закрепощенным в своей приспособленности. В то же время реклама подавляет, изображая мир, расположенный, дескать, у ног индивида; Читать далее...

Стоит оговорить мотивы философствования; еще недавно обобщения, не заточенные с высокими тематиками – истиной, смыслом, жизнью, абсолютом, - воспринимались как нелепые уродцы, рожденные тлетворным умом праздношатающихся мыслителей. Скоротечная динамика нескольких мгновений и мозг занят именно этим «инвалидным» в своей второстепенности контентом. Как раз высокие темы, естественно, не растеряв своей популярности, попали в неловкое положение – положение постепенного расщепления, одновременной потери «универсальности» и приобретения «нишевости». «Истина», которая сама по себя не является «истиной», безвозвратно превратившись в «истину уборщицы», «истину собачки», «истину куска мыла», и т. д. И дело же, конечно, не в демонизированных «постмодернистах», дескать, релятивизирующих всех и вся, а в нас самих – плевавших на языковые и социальные конвенции. Этак, все человечество выбрало «пить чай», а не один полубезумный гений. Универсальность, растерявшую свой универсализм, не преследует судьба безвестного утопленника, она останется в респектабельном почтении у нескольких скромных адептов, но не более. Так «бытие» в обзорном тысячестраничном памятнике крайних усилий безвестного старателя, совместившего мудрость веков, - не «бытие» в общечеловеческом смысле, а «бытие», например, престарелого лысоватого с волосатыми ушами профессора (а таких тысяча другая наберется, поэтому будем уважительны и к этому дискурсу). В нашем мире образовалось столько умников или народца «имеющего на умничанье полное право», что эти миллиарды просто не способны договориться друг с другом о правилах игры. Не задумываясь об опостылевших согласованиях, они продолжают говорить, писать, размышлять, как им заповедал Его Святейшество Случай; одни выдавливают скудное «жизнь – дерьмо», а другие аскетично утруждают себя пыльными фолиантами для увеличения количества таковых. Общечеловечность философии или других гуманитарных дисциплин зиждилось на очевиднейшем постулате «автором любой истины мог стать любой человек, и лишь вторичные обстоятельства делали одних безропотными отражателями мира эйдосов, а других – бездумными бездельниками». Дескать, это закономерная истина, к которой и ВЫ – простолюдин и аристократ – способны приблизиться. Оказалось, по крайней мере, сейчас, что ведущую роль играли эти второстепенные обстоятельства, которые делали материалистом, идеалистом, или, чаще всего, никем, то есть без определенных мыслей по столь важному поводу. Философия всегда была тоталитарна, но в ситуации, где «каждая тварь право имеет», она просто разбивается на идеологические анклавы. И вот все более и более народа пишет, пытаются соригинальничать (философия или социология уборной, например, пытаются подойти с аналитическим скальпелем к мотивации посетителя сортиров, как будто это требует глубинного научного чутья?!), тешат свое амбициозное Эго до исполинских размеров, вступают в «кровавые» диспуты, где инсайдерским критерием являются «обороноспособные» славные имена прошлого. Нынешние имена и их величие – теперь исключительный продукт случайности, инерционное следствие старинной традиции, и редко связан с уникальной концентрацией «гения». Если о таковых вообще можно говорить, если они где-то среди нас?

Кто объяснит почему?
Ау?! Где вы специалисты-эксперты сетевого и традиционного бизнеса?
Почему люди инстинктивно страшатся стать финансово независимыми, боятся иметь деньги, быть - стать обеспеченными?
И как преодолеть этот страх? Какие возможны варианты?!

http://www.kryon.com/k_channel08_Venezuela.html

Этот живой ченнеллинг Крайона был проведён в г.Каракасе, Венесуэла 2 ноября 2008 года.

Чтобы помочь читателю этот ченнеллинг был проведён Ли и Крайоном повторно и дополнен для того, чтобы обеспечить более ясное понимание. Часто то, что происходит при живом общении, включает в себя особую энергию, которая передаёт информации, что не может быть сделано посредством печатного текста. Кроме того, этот ченнеллинг был дан в переводе на испанский язык, поэтому многие короткие предложения теперь изменены, чтобы сделать текст более удобным для чтения. Итак, наслаждайтесь этим расширенным ченнеллингом, данным в г.Каракасе, Венесуэла в ноябре 2008 года.

Здравствуйте, мои дорогие. Я Крайон из Магнитной Службы. Кто-то может сказать, что я вхожу слишком быстро. Кто-то скажет, что человек не может так быстро переходить к состоянию, необходимому для приёма ченнеллинга. Те, кто видел этот процесс в течение многих лет, скажут, что он должен занимать больше времени. Тем не менее, в этой новой энергии вас приглашают на 100-процентную прогулку с Богом. Для вас это означает, что когда вы входите в медитацию, вы получаете возможность призвать эту силу немедленно. Дело в том, что в новой энергии есть возможность сбалансироваться и понять процесс настолько хорошо, что вы в буквальном смысле можете уже быть в состоянии медитации даже раньше, чем вы начнёте медитировать! Неужели вы думаете, что это имеет смысл – обязательно готовиться, чтобы начать разговор с самим собой? Ведь вы сама суть Бога.

…

УДИВИТЕЛЬНОЕ ИЗМЕНЕНИЕ ЭНЕРГИИ В РЕАЛЬНОМ ВРЕМЕНИ читай

«Кризис затяжной, системный, и есть все предпосылки для того, чтобы он был достаточно продолжительным», — считает спикер Миронов. По его словам, особенно страдают в настоящее время от негативных событий в мировой экономике сфера строительства и ипотечного кредитования.

Михаил Щелконогов: Не будем лукавить, кризис в сфере строительства пришелся на 2004 год! Именно в этот год прекратился рост инвестиций, т.к. проектный горизонт увеличился до 12 лет, на такой длительный срок вложить средства оказалось мало желающих инвесторов. Что произошло далее? Представители строительного сектора, лишившись финансовых поступлений и будущих прибылей, в «содружестве» с представителями банковской сферы лоббировали «Закон об ипотечном кредитовании», что безусловно «подстегнуло» рынок недвижимости. Однако необходимо учесть «человеческий фактор»! Граждане РФ - совсем неглупые люди, получившие закалку советским и перестроечным временем. Например, вспомним кредиты фермерам. Чем дело закончилось? Основная масса «фермеров» обналичила огромные суммы и растворилась на наших необъятных просторах… С недвижимостью дело обстоит иначе, подумает читатель, и будет не прав. Ибо уже с 2005 года возник кризис неплатежей по ипотеке – 38%, для сравнения, финансисты США, имеющие длительный 300-летний опыт кредитования, посчитали, что превышение 35-процентного барьера грозит катастрофой, социальным бунтом. И в самом деле, как рассуждает российский заемщик, всех не пересадят, у всех квартиры не отнимут, есть государственные гарантии по защите детства и материнства, не так-то и просто выселить неплательщика, а если их количество становится слишком огромным, т.е. 40-50% населения, вспоминаем психологию толпы: не можем мы ВСЕ платить, но бунт устроим!
Напомним, что все войны начинались по экономическим причинам: или нужны деньги, или нечем отдавать долги - война все спишет!

Но спикер убежден, что российская экономика сможет обратить мировой кризис на пользу себе. «У России есть все возможности для того, чтобы использовать этот кризис, например, чтобы изменить структуру своей экономики, как это произошло после 1998 года», — сказал он.

Михаил Щелконогов: Лукавит спикер.
1. Дефолт 1998 года вызвал элементарный развал и разрушил налаженные с 1995 года экономические связи. Ныне можно говорить все, что угодно, т.к. ни статистических данных, ни социологических исследований не проводилось, и мы совершенно не знаем ни последствий дефолта, ни его масштабов.
2. Как РФ планирует международный пожар обратить себе на пользу, не понятно в принципе. Поясним. К деревне подходит цунами, осталось пара дней, и тридцатиметровые волны накроют всех, а при этом вам говорят: ничего страшного, это здорово, ведь наша деревня очистится от неэффективных структур, мы используем цунами себе во благо, и наши улицы после всего будут сверкать чистотой!!!
3. И тишиной, добавим мы…

Что можно сказать по поводу работы В. М. Лурье «История Византийской философии» (Лурье, В. М. История Византийской философии. Формативный период. – СПб.: Axiôma, 2006. – XX+553 с.)? Классическая «постмодернистская» (столь странная характеристика для с виду традиционной работы объясниться позже) компиляция по поводу истории теологии, долго собираемая из «лего»-статей специалистом в области мировоззрения Восточных дохалкидонских церквей. Именно такой – неоднородно текстуальный – облик получает любая книга, бывшая обобщающей историософской попыткой узконаправленного специалиста. Такой объемный ресурсоемкий труд облегчен ныне цифровой технологией обработки текстов, поэтому стоит сказать, что подобных книг в будущем даже в теологически отсталой РФ будет все больше и больше. Сразу стоит оговориться, предваряя критический посыл рецензии, что сие произведение обязательно для детального ознакомления всем российским теологам – от студентов «молочной кухни богооткровенных слов» до крупнейших специалистов в области византийской догматики; одни в короткое время приобретут ключевые пункты «картографии» христианской ортодоксии, а другие, заметив в авторе крупную полемическую фигуру, обратятся к насколько интереснейшему, настолько неоднородному и спорному компендию. Начальное впечатление от книги обескураживающе парадоксальное: само название «История Византийской философии», которое как будто пришло со времен советского подпольного богословствования, вводит в заблуждение «профессиональных философов», пришедших за гносеологией, онтологией, и т. п., а получивших в ответ раздутую историю-схолию христиански модифицированных аристотелизмов («природы» и «ипостаси»); первая сотня страниц (вплоть до обсуждения христологических споров V века) вообще прочитывается в недоумении «Кому понадобились консервативно примитивное переложение нескольких умеренных протестантских библеистов, отдельных идей Парижской богословской школы, «бессмертных» для студенческих курсовиков В. Н. Лосского и И. Мейендорфа?»; к тому же общий настрой портит отсутствие адекватных сносок на чужую рефлексию (выявление кантианских антиномизмов в ортодоксальной вероучительной системе, инициированное о. П. Флоренским, мысль католического иезуита-литургиста М. Арранца о принципиальной догматичности первохристианских богослужебных компонентов, суждение В. Н. Лосского о сотериологическом критерии всей догматико-полемической истории, и т. д., - эти и подобные теологообразующие мнения введены в русскую богословскую традицию конкретными людьми, а так как они еще не до конца влились в «абстрактное православное мышление», то и не стоит их распространять как само собой разумеющиеся истины, как очевидности «символьного» порядка, исходящие из уст любого правоверного). Но не спешите выставлять «смертный приговор» за нелепое школярство вводных глав такой классной для «рассейских земель» богословской работе, начиная с обещанной по предисловию пространной «христологической» части о VI веке, выявляются все мастерство и компетентность исследователя. Здесь в отличие от эпигонский рецитаций зачина господствует легкость, полемичность, склонность к здравым обобщениям, правдоподобным историческим реконструкциям, адекватным оценкам, и главное – встречается редкий источниковедческий материал, нащупываются недавно открытые сферы. Да, пусть в данном случае труд является детализированной калькой с фундаментальных исследований Грилльмайера и Co, монографий Мёллера, Лоофса, Брока, Эсбрука; но это поистине органичный, понимающий, продуманный опыт рецепции, когда ученый еще по сути ничего не открыл, но его потенциал огромен и он готов к решающему порыву. Здесь идет схватка на плоскости мировых научных стандартов (все-таки специалистов в области восточно-христианской теологии VI века не так уж и много, их легко идентифицировать). Причем из исследовательских творений выверенный взор автора выделяет крыло консервативнейших представителей католицизма XX века, игнорируя умеренное критиканство римских собратьев или протестантов. Проявляется «консервация» в мелочах; библейские книги Ветхого Завета датируется намеренно более ранними сроками (Священнический кодекс относится к допленному периоду, когда академическим консенсусом он датирован поздним послепленным временем; в действии неписаный принцип «чем древнее, тем духовнее»), официально канонизированные святые «по указке автора» действуют только вдохновенно и рационально (например, неприглядная роль св. Феофила Александрийского в деле Златоуста объясняется более важной церковной икономией по изъятию оригенизма, совершенно неудачные религиозные эдикты императора Юстиниана трактуются в свете неких высших мотивов), везде ощущается «поиск ведьм» и довольно оригинально

Читать далее...

Ну, вот затрещали?! Любая, уважающая быстрый и надежный заработок (даже самая провинциальнейшая), представительница СМИ возрадовалась и воспела заупокойное Аллилуйя. В предновогодний период, в принципе богатый на скандалы и непотребности, новостные каналы сейчас будут перенасыщены легкодоступной и не затратной информацией: масс-медиа всегда ставила на «черное» смерти и в большинстве конов не прогадывала. А здесь кончина «духовного лидера», «отца православного люда», «главы возрождающейся нравственности» и тому подобное. Как только не поизгаляются консюмеристские писаки над тленной персоной довольно обыкновенного, очень состоятельного, в меру влиятельного, обшитого недугами и болезнями (наследники-злопыхатели ожидали этой смерти на 5 – 7 лет раньше) старца, дедушки. Не нужно быть опытным предсказателем, чтобы не предполагать на будущей неделе в пространствах СМИ следующего прейскуранта. Несколько жестко критиканских пасквилей, смещенных к периферии общественного мнения (критиковать было за что, но прижизненная критика выглядит честнее, последовательнее, актуальнее) и даже публично осужденных, как прилюдное попрание «доброй памяти» авторитетной фигуры. Сотня масштабных исторических экскурсов и параллелей, превращенных институциональный, дисциплинарный предмет гуманитарных наук: перед бурсаками и религиоведами открывается простор для написания стандартизированных трактатов о жизнедеятельности одной авторитетной организации в конце XX века. Тысячи искренних сетований и рыданий со стороны молчаливого плебса, полюбившего знакомый многим образ «телевизионного архипастыря», вероятно, мало схожего с реальным человеком, ныне почившим (жаль, действительно, жаль, но они совершенно не знали человека в куколе). И миллионы строк, гигабайты текстов с формализованными официальными соболезнованиями, ритуально церемониальными причитаниями, луковыми слезотечениями, которые в течение нескольких будущих недель будут отрабатывать гигантские барыши своих носителей и по ходу дела разъедать нам мозг. Даже не знаю, как можно после подобных хреновин включать мерзотный ящик или загружать глючные «окна», но рука так и тянется совершить нечто подобное, чтобы не было смертельно скучно. «Вселенная» (если уж выражаться языком коммерческих игроделов и книгоманов) РПЦ с ее текущим сеттингом о возрождении, поднятии, освобождении, которая мерными дозами мифологизирует наше сознание посредством такого отвратительного медиатора как СМИ, естественно не имеет ничего общего с действительностью происходящего. Лишь редкие аутсайдеры (пример Диомида здесь интересен как недавний) сливают фрагменты настоящего, отрывки утраченной правды, чтобы вскоре померкнуть в безвестности, слиться с общей массой недовольных, и до конца жизни не избавиться от недоброжелательных взглядов своих бывших собратьев, скончавшись с клеймом ренегата. РПЦ – крепкая, централизованная, пирамидальная организация, которая секретами делиться не собирается и довольно жестко защищает права на 3 – 4 % «клиентской» базы (лишь какие-то кардинальные изменения могут этот процент уменьшить или увеличить, но в нынешний сезон «застоя» они вряд ли осуществимы даже перед столь интересной вещью, как Поместны Собор). Мы, простые верующие, пока изъятые из соборного управления можем лишь делать «претенциозное» предположения, погрузившись в ничего не значащие беседы и россказни, а «там» идет жестокая бойня и дележка сытного пирога. Как будто придя из 80-х, нас ожидает закулисная брань двух «К», а в случае, если перевес кого-то из них не будет значительным, то придется возвращаться к известному правилу: «избирайте старого и больного, пока его правление не утихомирит властолюбивый шторм и не приведет к тихой гавани единственного победителя». РПЦ во многих своих качествах по-настоящему остановилась в 70 – 80 годах, когда дружба митры и скипетра была как никогда крепка. Уровень «рациональности» той и другой структуры зашкаливал… И теперь явленное монструозное скопление добропорядочного, эффективного, строгого, исполнительного чиновника пусть и невидимо сопровождает образ образованного, моралистичного, социально активного священника преследует нас повсюду. Да, а за маской таких нравственных красот чаще всего прятались нелицеприятные морды похоти, корыстолюбия, тщеславия, жажды власти. Но маска настолько приклеилась к телу, что действительность как бы и потеряна, с точки зрения статистики и компаративистики она вообще совершенно неправдоподобно. Синдром «публичного человека» дает о себе знать, и мы не желаем свидеться с наличием потаенного, темного, скверно интимного. И вообще ни слова о будущем Поместном соборе: поставят начальника по лекалам единогласных избраний «Единой России» и продолжат осваивать жирнучие остатки нефтедолларов. Реформа, Диомид, скандалы, дебаты останутся за рамками ящика как несуществующие. «Зачем что-то изменять, если все идет замечательно».

[показать]
да. аура существует. её можно измерить, сфотографировать 3 способами, вылечить, скорректировать. в ауре можно диагностировать проявленные и ещё не проявленные физические и эмоциональные болезни, способности, качества личности. Цвета ауры не возможно подделать - они отражают истинную сущность человека, его истинные намерения. Вы можете узнать о себе скрытые и весьма важные жизненные особенности, склонность к занятиям конкретными профессиями, психологические качества личности. Вы можете узнать больше о своём истинном Я. На специальном оборудовании можно увидеть как выглядит аура человека Индиго, Кристаллических детей, можно узнать посвящённый человек - или нет. Можно даже проверить как действует конкретное лекарство или БАД именно на ваши внутренние органы и отделы головного мозга. Таких аппаратов в России всего 3 (стоит очень дорого :) ). один в Новосибирске, где ведёт приём реальный специалист и экстрасенс. Другие - один в Москве и второй где-то на Севере (возможно даже в частном пользовании). скажу только, что консультация новосибирского специалиста выгодно отличается реальной и качественной диагностикой, характеристиками психофизического состояния человека, его эмоциальнные проблемы или достижения. на такой фотографии ауры видно как работают чакры, естьи ли избыток или недостаток энергии и в каждом конкретном органе. взято с сайта www.auracenter.ru Примеры диагностики ауры, чакр и органов можно посмотреть здесь

. [279x106]

Пробыв несколько месяцев в блогерском «community» (правда, весьма поверхностно) я отметил несколько присущих особенностей постов и их авторов. Ни слова о банальностях вроде «интернет отражает реальное, не фиктивно-политическое, положение вещей в обществе, а блогосфера стала зеркалом думающей, дискутирующей части сетевой общественности». Естественно, речь не пойдет о потрясающе «капиталистической» жажде набивания посещений, френдов, ПЧ, о тех хитрейших методиках достижения столь корыстолюбиво-виртуальных целей, и о громадном рекламном потенциале дневников, достигшем невероятных размеров в воображении искусных маркетологов. Интерес зарыт в другой локации. Прежде всего, это выпяченный «патернализм» практически каждого первого блого-мэна, абсолютизация собственного мнения, равнодушно-пренебрежительное отношение к чужим суждениям, не маркированным популярностью и «многофрендностью». Впрочем, то же самое, что в реальной жизни, но в разы помноженное, радикализированное. Какую бы «херню» не написал автор, как бы случайно она ни всплыла в его наэлектризованном мозгу, он будет нудить и все-таки заставит уважать свое мнение, чтобы, успокоившись, защищать новое. Вообще постсовременность потакает таким людям, сглаживает их напряженно-противоречивое состояние: безумие вылезло «на улицы», хотя оно обязано соблюдать некоторые ключевые правила, существенно сужающие их свободы (богатым и знаменитым не станешь), но позволяющие в «строго установленном» месте возвещать свою крутость. «Ты ощущаешь себя сверх-интеллектуалом, провидцем, пророком будущих катастроф? Хорошо! Позволительно даже, чтобы некоторые, небольшое число, поверили в сию «истину». Но будь любезен отказаться и не думать о шикарных наслаждениях, соучастии во власти, и реально оставаться недочеловеком, впрочем, не следует забивать голову этими проективными глупостями». Так постсовременная демократия представляет каждому взамен призрачной человечности в среде «достойных» очень даже симпатичное «королевство на словах». И массы соглашаются: каждый занят своей короной и своим фиктивным «высоким» статусом, ведь он может кричать, чтобы быть не услышанным, а может топнуть ногой, чтобы быть «зевотно» проигнорированным. Ну, а блоги – прекрасная арена для подобного рода опытов. Отличная виртуальная груша президента или начальника. Вперед, разряжай энергетический заряд ненависти и недовольства, «элиты» заботливо представили механизм по избавлению от душевного дискомфорта. Вот, рефлектирующий люд, выкладывая отточенные или небрежные посты с чувством любящего родителя, защищая родное чадо от оскверняющих комментов, погружается в малую емкость «словесной семейственности» и ее скудных почитателей. Нам разрешено лелеять мысли о собственной исключительности, правоте, их можно даже прилюдно артикулировать, правда, с опаской быть осмеянным, но их точно не получиться осуществить. Чужое воспринимается индифферентно, с тонким налетом заносчивости и пренебрежения, часто «праведный гнев» чередуется с политкорректной «теплохладностью», сарказм и горькая ирония высвечиваются с мониторов. Парадоксальное скрещивание одинокой любви к «своему» и едкого неприятия «другого». Совершенно нормальный, с точки зрения социобиологии, принцип приобретает монструозные габариты в сфере виртуального, на страничках дневников. Такая крайность, «чернота сознания», сбивается при соблюдении определенных конвенций и преобразуется в более приемлемое явление – во взаимное любвеобильное «поглаживание» словами. Многочисленные сообщества, будто бы хронически страдающие нехваткой ласки и внимания, культивируют всяческие любезности в чатах и комментах, возвращая нас в какое-то несуществующее «хиппанско-бардовское» прошлое. Единственную «болезнь», которая существенно отличает обитателя блогов от простого обывателя, я бы назвал «синдромом потерянной новизны». С таким запалом, энергетикой, вдохновением, свободно и прозревающе, об одном и том же и множество раз способен вещать только блогер. Неважно, каков индекс интеллекта или как пройден жизненный путь, в этом смысле бесконечные восторженно-девчачьи вопли «какой же он милый!», или жутко критические отзывы на новый фильм, или очередная послеобеденная мысль о жизни, или прикольная фотка ни о чем, расположены на одной горизонтали – плоскости циклических повторений. Что за зуд не оставляет в покое нашего протагониста, но пока пара комментов не очеркнуто, несколько смайлов не отправлено, с десяток гениальных мыслей не выставлено напоказ, бессонница обеспечена. А как эти аналитики паразитируют на текущих новостях – это вообще мастерская уловка иллюзиониста. Утрамбованная пороховая бочка ждет малейшей искорки в известии милицейского беспредела, педофильского износа, президентского указа, чтобы порвать здесь всех в клочья (а если таких бочек поле бескрайнее?). И биться, и биться, и биться, не уставая вбивать своеобразные клейма на шкурки разношерстных событий, набивая «экспу» авторитета и славу человека правдолюбивого и сочувствующего, грубо говоря, борца за права. Профессия Читать далее...

Слушать этот музыкальный файл

Песни Нового Года и Рождества Dean Martin Let It Snow! Let It Snow! Let It Snow!

Из всех эпатажных, эксцентричных, пограничных образцов фильмографии, из тех, которые не просто нежно щекочут изощренные нервишки молоденьких буржуа, есть такие, кто поистине отвратительны, невозможны, «ржачны», заставляя натужно хихикать и выдавливать из себя сопливые пузыри смущения, они представляются подлинными культурными «юродами» постсовременности. Речь идет о «Чудаках», кстати, запрещаемых к показам в кинотеатрах России и выходящих только на DVD. Фильм, состоящий из нарезок, фиксирующих придурковатые и первертивные ситуации, анально-садомазохистские гэги-эксперименты, - вроде бы типично коммерческое образование, занявшее свою нишу среди молодежной аудитории, совершенно не подразумевавшее в своем скоморошестве каких-то глубинных смыслов. Ну, что же богатую идейную подоснову придурковатых роликов с гротескными экспериментами над телом и издевками в сторону бюргерской социальности придется выносить на свет кому-то. Сразу оговорюсь, что «Jackass» далеко не лучшие в своей странноватой области, но у них существует одно-единственное преимущество: они – знамениты и посредством этого способны собирать кинозалы с тем контентом, с которым обычно из сетевых границ с ее социальными сервисами никто не выходит. «Jackass» уже стали плевком в массовую культуру, будучи сами из нее рожденными и в ней продолжающими пребывать. В бытии предыдущего традиционного общества всегда существовала тоненькая прослойка странных особей, игнорирующих социальные нормы в обертке, побиваемого «не-смертельными» камнями, аутсайдерства, или пренебрегающих собственной телесностью в образе «платонизирующего пьяницы» (представляете себе такое дикое смешение: античное отвращение к плоти и материальности в целом, совмещенное с непредсказуемостью поведения, свойственное алкоголикам). Были эллинистические киники, программно осуждающие текущий облик цивилизации, играющие на публику, воспроизводя «животный» образ жизни или глумясь над самыми безобидными «табу» социума. Были «черные» сектанты шиваизма, преодолевающие доминирующие формы религиозного ритуала и достигающие мистичности посредством бурных, обезоруживающе плотских обрядов. Были византийские юродивые, публично переворачивающие с ног на голову тонко настроенную социальную иерархию господства и подчинения, практикующие сознательную социопатию и экстатично театральное сумасшествие. Нечто подобное обязано присутствовать и в секулярном настоящем. В XX веке за цивилизационный эпатаж отвечало элитарное искусство: рев дадаистких медведей, эрегирующие ослики короля сюрреалистов, кастрации вперемежку с зашитыми вагинами меланхоличных австрияков интенсифицировали комплексные состояния изумления и отвращения до максимальных высот. Эстетское развлечение «избранных ради избранных» вскоре сменилось эгалитаристским угаром массовой культуры. Да, ритуальные «измывания» над телесным и социальным измельчали и перестали казаться такими экстатичными, но они стали менее осознанными, а значит и более доступными, даже для людей с некрепкими желудками. В большинстве своем они даже скатились в бездну скабрезно натуралистических шуточек, обжившихся на территориях школярства и студенчества. Ковбойски обуздать работающий пожарный брандспойт до открытых ран на заднице, прилюдно нагадить в новый унитаз в отделе сантехники, сожрать рожок аммиачного мороженого, засунуть игрушечную машинку в задний проход и затем делать мину удивления при виде рентгеновского снимка в руках обескураженного врача, поставить себе на ягодицы клеймо в виде голограммы мужского члена, в конце концов, сделать себе пивную клизму… Уровень идиотизма, бестолковости, абсурдности добирается практически до абсолютных отметок. Но там, где присутствует приближение к безусловности, пусть и в негативном значении, не все так просто и однозначно. Здесь они весьма сильно напоминают тех изгоев прошлого, чьи интенции были устремлены в иррациональные глубины через истязание телес и хаотичное осмеяние общественного благосостояния. В нарочном членовредительстве, попрании общественной морали, рвотно-блевотных экспериментах, есть нечто варварское и деструктивное, толи требующее возврата к дикой натуральности, толи вожделеющее новой человечности с «преображенной» плотью. Естественно, в ответ они получают лишь деньги и популярность, потому что они и не предполагали этих мистических глубин. Эта неудачная попытка выброситься из глобального консюмеризма, проигрышный вызов всеобщей вещности, завершающийся молодецким разрушением, вытеснением порядка, стабильности, легитимности. Везде их ждет неуспех, вследствие чего они только поддерживают текущий строй. Но все-таки существует в момент проведения очередного трюка нечто мистичное и аномальное, взрывное и необузданное, примитивнейшее и глубинное. Хотя большинство в поиске смыслов все равно будут обращаться к нарочито интеллектуальному арт-хаусу, декодируя и без того запутанные сюжет, видеоряд, музыку… И последнее. Если вы скептически относитесь к этому около философскому анализу столь странного предмета, просто Читать далее...

компетенция базируется на громадной совокупности однородных и конкретных деталей, в которой центральные факты и идеи выявить крайне затруднительно. Компетенция миниатюризируется и тем самым парадоксально растет, она никогда не ответит на вопрос односложно, что называется «с ходу», дискуссионным образом; ее характеристика предполагает огромное количество вторичных условностей, вспомогательных мер, поясняющих уточнений, поэтому ответ превращается в многосложную, чересчур регламентированную, разноуровневую письменную текстуальность, апеллирующую и к общеизвестным фактам, но и учитывающую исключения, аномалии, контроверзы. Поэтому компетенция останется делом локальным и не популярным, а ее сторонящийся эгалитаризма характер будет лишь укрепляться, ведь она заставляет панорамно, целокупно обращаться к предмету в поисках решения проблемы. А хочется чистоты, ясности, односложности, скоротечности… И вот профанирующая постсовременность предоставляет их нам, взамен маргинализируя честнейшую и последовательную компетенцию, укрывая ее в темных коридорах периферии, превращая таковую в объект тяжких, почти «шахтерских», забот тончайшей людской прослойки. Профанирующие тексты и речи облекают нас повсюду, их процентное соотношение с компетенцией стремительно приближается к 99%. Здесь, конечно, наш взор игнорирует обыденные, бытовые, информативные, эмотивные, функциональные стороны коммуникативного акта. Они как бы несут «технический» характер, отвечают за нормальное существование среди людей, короче, помогают в процессе выживания. Нет, нас интересуют «житейские» монологи и диалоги, те мысли и беседы, которые пытаются анализировать, оценивать, обсуждать мир с его обширным компонентным окружением. Оказывается, тексты подобного содержания все более занимают нашего жизненного и мыслительного пространства. Люди вовлекаются в массовую «демократическую» рефлексию, предметом изысканий которой может быть любое событие, маркированное счастливым случаем. Взглянув со стороны на мощный поток дум, дивишься той одномерности и скудости, присущей им, поражаешься «нищете житейской философии». Основная суть вселенского сгустка мнений состоит не в рождении новых точек зрения (постсовременность настаивает на прочувственности и интимности каждого суждения), а в соотношении уже готовых, ставших даже традиционными, предпочтений. Включенный в культуру человек, после продолжительной дрессуры телесности нормализованными навыками и тяжелого входа в дисциплинарность, в зрелом состоянии ума получает несколько положительных бонусов; на каждую житейскую проблему ему представляется несколько ответов, взращенных прошлой историей. Так и проходят разговоры «за жизнь» в бессмысленном потоке «А я считаю, что… (далее скудный выбор из вариантов, как на информационной сетчатке Терминатора)». Обмен суждениями, имевшими совершенно случайный генезис (задумайтесь, о полной не индетерминированности собственной групповой принадлежности и свойственной ей идеологеме), вдруг стал важнейшей словесной процедурой апологии своего «Я», борьбой частностей во имя преобладания. Ты не имеешь права не козырять своим собственным мнением относительно чего-то и обязательно должен его озвучить. «Как можно быть таким равнодушным и безразличным? Неужели тебе нечего сказать по этому поводу? Разве этот прецедент не стоит вашего внимания?». Интересоваться, любопытствовать, «раскрыть карты», вывести из тени всё, стоять на личной точке зрения относительно всего. Кстати, это самый мощный источник питания профанирующих разговоров. Односложность, примитивизм, одномерность, произвольность, общедоступность – все это качества, сопутствующие профанирующему тексту. Они образуют корневище медиа-индустрии. Именно СМИ с их акцентом на скоротечности, доступности, простоте, работают с потребителем в регистре «обратной связи». Их мимикрирующий облик не позволяет продолжительное время рассусоливать одну тему, предоставляя относительно единичного факта стандартизированный набор оценок в максимально короткие сроки (здесь даже не обсуждается мощный идеологический пресс, на выходе до пределов извращающий событие и его трактовке). Их кентаврическое нутро пытается имплантировать в свое информационную телесность разнородный максимум, чтобы накрыть собой то «серое» большинство, которое в действительности состоит из ряда характерных субкультур, доминирующих интересов. Их карнавальный лик настроен на перманентный первобытный «взрыв», варварский эпатаж, общедоступную эксцентрику, зрелище в чистом виде: «реципиента необходимо удивлять, обескураживать, перечеркивать его бытовую укорененность». Их одноклеточное происхождение затрудняет интеллектуальное наполнение, препятствует эволюционному движению; оболочка передаваемого должна напоминать несколько улучшенный вариант примитивной беседы или сообщения, всяческое усложнение ведет к катастрофическим результатам. Требуется быстротечная речь экспромтом на заданную тему (в такой ситуации трудно выйти из круга ассоциативных банальностей). Важнейший показатель: сама природа Читать далее...

Центр диагностики Ауры представляет: [показать]

22-23 ноября

Востребуйте своё мастерство!

«Духовное видение, Активация шишковидной железы» первого уровня

Элитный мастер класс с участием межпространственной энергии Крайона;

Древнее лемурийское целительство, Раскрытие способностей третьего глаза для омоложения и исцеления.

Мастер Татьяна Гребенщикова

Кристальный воздух, Тонкая энергия, Расширение сознания

Спешите! Количество мест ограничено

В Программе тренинга:

• Настройка энергосистемы на частоту более высоких вибраций (Посвящение)
• Триединство
• Изменение структуры мышления
• Развитие 6 чувства, духовное видение
• Открытие своих цветов исцеления
• Снятие блоков
• Работа с клеточным сознанием
• Хромосомы молодости и жизненности
• "Поддельные клетки" приводящие к возникновению раковых заболеваний
• Нервная проводимость
• Стволовые клетки
• Техники прана-дыхания
• Целительные медитации
• Всем участникам тренинга фотографии ауры до и после тренинга

Расположенная в шишковидной железе божественная клетка содержит память о нашем клеточном совершенстве, что позволяет вернуться к оптимальному здоровью и равновесию на всех четырёх телах: духовном, ментальном, эмоциональном, физическом.

Раскройте для себя древние духовные практики, дополненные новейшими энергиями и возможностями для перехода в 4 и 5 измерения.

Стоимость тренинга  20 000 рублей, предоплата.

Подробности: Новосибирск +7 (383) 299-62-77, 299-04-86,

Заявки на участие присылайте по электронной почте:      auracenter.ru собака gmail.com

"Однажды зашел у меня разговор с близким товарищем о нашем «Я», о душе (мы вместе работали, да и хобби у нас было общее). Он вообще не мог поначалу согласиться, что «Я» - это не тело. Но потом, под аргументами типа «отрезали ноги, отрезали руки и пр. - неужто твое ощущение своего «Я» уменьшилось?!» он сдался.

Но вот с тем, что и мозг - не «Я», он согласиться ну никак не мог. До крика, до выпученных глаз, до… Как я не пытался его убедить, ниче не вышло. Я, конечно, поржал над ним как мог, но легче от этого не стало. ))) На том и разошлись.

В том споре я понял, насколько человек верит в свой мозг. Насколько в наших ощущениях все сводится к мозгу и исходит из него. И насколько у меня – при всем моем знании, что не мозг является центром человека – нет никаких серьезных аргументов обратного…"

Динамическое исполнение Сурья намаскар, вариант сренего уровня. исполняется каждое утро по несколько кругов, в зависимости от вашей подготовки. начните с 3-х. здесь показаны 2 круга.