В декабре по традиции снижаю градус выспренности.
Планку высокого стиля, служащего для меня в основном защитой от дурака. Но при этом я не настолько самонадеян, чтобы выдавать свою манерность, которая приведёт меня когда-нибудь разве что к вершине маньеризма, за высокий стиль.
Потому что сбрасывая упомянутую планку, я неизбежно скатываюсь к амикошонству (франц. ami «друг» и cochon «свинья»).
Просто же быть развлекательным и доступным, без крайностей, мне не удаётся, потому что я умный.
Я бы никогда не написал про "дырку в попе", как известный автор, рейтинг которого поднимают не очень притязательные женщины.
Точнее, может быть, и напишу, но цитировать будут не дырку.
Но я стараюсь изо всех сил быть понятным себе и другим. И теперь, в оставшиеся три недели этого года, обещаю себе приложить все усилия, чтобы не быть глубокомысленным. Хотя это невозможно.
Всё кажется мне аллюзиями на тему моих мыслей. Я хватаюсь за остатки литературы - бумажные артефакты, которые встречаются мне в вагонах метро у стройных и сосредоточенных женщин. И если за последнее время я не добыл ничего, то это оттого, что женщины сидели слева, а левый глаз у меня был подбит в драке и плохо видит, или естество читательницы занимало меня больше.
Современную литературу я не читаю. У меня мезальянс с ней. На даче Чехова держу под кроватью и этим довольствуюсь.
VS недавно заставила меня задуматься, когда спросила: "Что мне почитать?" Почитай, говорю, Колядину: вернула в литературу массу архаизмов - например, "елда" и "манда", получила "Русский букер". "Колядина? Фамилия не внушает доверия", - поморщилась VS, и смотрю - закачивает "Молот ведьм" на свою электронную книгу.
Мне так бывает страшно влюбиться в другую женщину. Нет, это невозможно.
Потому что везде у нас завелись жучки. Много жучков, но мало скарабеев. Вот какой-то башкирский чиновник запретил в интернете мемуары Муссолини. Не надо смеяться, я специально поторопился посмотреть: мемуары унылые и негипнотичные, в смысле влияния даже на экзальтированных потомков. Примерно то же, что дневники Геббельса. Скука. И главное - экстремизма не больше, чем в самом слове "фашизм", и уж точно меньше, чем в сурах Корана (http://www.liveinternet.ru/users/2669395/post143317122/). Но зато теперь башкирский чиновник - то ли Ахмет Асхатов, то ли Асхат Ахметов - звезда регионального масштаба. И думается, освоены определённые государственные деньги башкирскими языковедами.
Башкирский чиновник в запрете сем равен вельможе, sic!
Во время супервеломногодневки в Крыму на очередном её этапе (а именно - на крутом подъёме к перевалу) я, обгоняя какого-то спортсмена c cимволом W на майке, привстал на педалях. Он выглядел сильно утомлённым и сказал мне тихо вслед на немецком: "Ты так долго не проедешь".
- Это почему же? И как это: "так"? - крикнул я ему, оглядываясь.
- Вот так, стоя как в стременах.
Я снисходительно сбавил скорость и позволил ему нагнать меня: давно не слышал немецкую речь - со времени своего нелегального пребывания в Вене. Насколько это было возможно, мы обменялись ещё парой-тройкой фраз. Внезапно он предложил мне сойти с дистанции в районе перевала и прогуляться по известному только ему маршруту. "Отличная мысль, - согласился я. - Если это не связано с гомосексуализмом".
- Здесь недалеко, - ответил он. - И у меня нет секретов: я говорю о пешеходной тропе в долине Привидений.
- Всегда мечтал побывать. Да и вообще надоела гонка и ехать гуртом.
В долине Привидений мы оба спешились, спрятали велосипеды в кустах и пошли по направлению к фигурам выветривания.
- ... Всегда мечтал здесь побывать, - повторил я, но уже со слезами восторга на глазах. - Всё как-то не доводилось.
- Вот и я говорю. Только для того и нужно было участвовать в масс-старте, чтобы увидеть этот Стоунхендж.
Мы решили отправиться вглубь полуострова. Начался сильный дождь, и мой проводник предложил, когда мы подошли к горе: "Cпрячемся в грот". Я посмотрел на него удивлённо, потому что никакого грота поблизости не наблюдалось. Но он вывел меня из недоумения, когда взял в руки булыжник и начал выдалбливать в скальной породе нишу.
- Здесь очень рыхлый камень, - пояснил он. - Как ракушечник.
Через несколько минут, когда в результате его работы ниша была уже достаточно поместительной, чтобы в ней могли спрятаться двое, я набрался решимости и спросил незнакомца: "Как тебя зовут?"
- Ассандж, - ответил он.
И в этот момент из ниши выползла потревоженная им змея.
Предложить на выставку запретного искусства Марату Гельману или всё-таки сделать ремонт к Новому году?
Как только это случилось между двумя Кореями, я стал думать над аутентичной траслитерацией на нашем портале названия острова Ёнпхёндо. Известно, что употребление буквы Ё в СМИ всегда имеет политический подтекст, а именно: Ё употребляют национально ориентированные газеты и сайты. Подглядев, что Mail пишет: Йонпхендо, я взял на вооружение этот способ передачи Ё. Однако Mail, в цветовом отношении самый гармоничный для моих глаз поисковик, сегодня уже писал Ёнпхендо. Не случился ли этой ночью Дворцовый переворот?
Сегодня в поезде: НАШЕМУ ЗДОРОВЬЮ НЕ УГРОЖАЕТ ОПАСНОСТЬ. "Рижская", девочка в белой с тёмными полосами шапочке, 13:42, книга в мягкой обложке.
В жизни каждой женщины есть свой Бузыкин. Это киногерой такой - помните? - если нет, то как угодно, а я объясню. Образ этот расхожий и, главное, очень русский. Приезжайте в день жестянщика в шиномонтаж: если это Москва, то там стоят "Лексусы", "Форды" и "БМВ". Но вы не заметили букашку. В ней - Бузыкин. Между прочим, он первым стоит в очереди в бокс, поэтому заглянем лучше в артхаусный журнал с непереводимым англосаксонским названием, который он читает на руле, греясь печкой. В нём напечатана нетленка продвинутого автора, какого - не важно. Но написана она - Бузыкиным, и все эпитеты в ней - бузыкинские.
Бузыкин умеет всё, и он нарасхват. На таких держится вся страна. Ему ничто не стоит установить в ванной, под давлением горячего пара, полотенцесушитель, а под напряжением поменять в электрощитке автомат. Он заливает в бачок стеклоомывателя собственноручно изготовленный раствор на основе дистиллированной воды, а бетоном, с добавленным в него стеклянным боем, заделывает крысиный лаз в подполе на даче. С ходу определяет на ночном небосводе созвездие Кассиопеи. Он почти Бэтмен в этом чёрном китайском пуховике.
И в конце концов, кому единственному пишет секретарша в одном московском офисе по корпоративной почте: "Пойдём курить"? Всё верно - Бузыкину.
Если бы наш Бузыкин был неудачником, непризнанным гением и непревзойдённым ловеласом, тогда было бы всё понятно. Но наш Бузыкин, герой уже первой десятилетки XXI века, - просто оригинальный человек, в самом беспримесном смысле этого слова.
Вот посмотрите, подошла его очередь и он уже готов заехать в бокс. Но к нему наперерез бежит какая-то дамочка на шпильках, которая выясняет, кто стоит за Бузыкиным. Некоторое время она с испугом смотрит на него, потому что взгляд Бузыкина цепкий и какой-то трудный. Она объясняет ему, что хочет "помыться", но боится потерять свою очередь, поэтому пусть Бузыкин подтвердит в случае чего, что она заняла за синим "Фордом", который за ним и хозяин которого греется в кафе. А пока молдаване поднимают бузыкинскую букашку на подъемнике и переобувают её, обратимся к артхаусному журналу.
Могло такое случиться, чтобы здесь обошлось без женщин? Нет, конечно. У продвинутого автора есть куратор, который тесно сотрудничает с Бузыкиным. Бузыкин может сварганить нетленку за одну ночь. В смысле, он не спит с куратором, а только регулярно, для общего развития, посещает с ней зал запрещённого искусства на Зоологической улице, где в основном украдкой рассматривает зад что куратора, что других посетительниц. Из всех запрещённых искусств это считается наименее запрещённым, а Бузыкин, признаться, конформист и поклонник классических форм. Перейдём к секретарше.
Секретаршу он деморализовал, вероятно, тем же, чем дамочку, занявшую очередь за "Фордом", - трудным и цепким взглядом. Но ей бывает и просто любопытно узнать, например, его мнение о нынешнем мэре, условно назовём его Сабякиным. Она встанет в курилке у окна и, приоткрыв рот, приготовится слушать. Бузыкин не производил бы впечатление надёжности, если бы не казался при этом занудой:
- Тренд нынешнего сезона не мэр, а далай-лама.
- Как интересно, как интересно! - воскликнет секретарша.
- Позвольте продолжить...
- Я вся внимание.
- Далай-лама XIV. Он борется за независимость Тибета. Буддисты считают его одим из воплощений Бодхисаттвы, но не буду вас в эти дебри... Отрешившись от должности главы правительства в изгнании, он ставит под угрозу политический баланс на всём юго-востоке. Тибетский сепаратизм - один из самых опасных в мире. Далай-лама использовал ненасильственные методы, за что получил даже Нобелевскую премию мира. И теперь, после его ухода, наиболее радикальные из его адептов могут вывести десятки тысяч аскетичных, владеющих секретами восточных единоборств и самое важное - не боящихся смерти монахов, против Китая, который контратакует их, нарушив границы с Непалом и ядерной Индией. Одновременно Китай ввяжется в спор двух Корей, начавшийся сегодня с обмена арт-ударами. Добавьте к этому противоречия РФ с Японией. Так что не думайте, девочка моя, что я уклоняюсь высказать своё мнение о Сабякине. Что такое Сабякин перед тибетским очкариком в оранжевой хламиде...
Глаза секретарши на этом месте увлажнятся, особенно после последних слов, она закурит вторую сигарету, Бузыкин не в первый раз подумает, какие у неё полные губы, женская стать - несмотря на юные годы, и не пригласить ли её на выставку запрещённого искусства. Оба почувствуют неловкость. К сожалению, нам нужно вернуться к шиномонтажу.
На переобутой букашке, минуя мойку (потому что мойка нынче дорога, с воском так все четыреста рублей), Бузыкин выезжает на работу. Возле его офиса парковка стоит восемь тысяч в месяц, но Бузыкин прячет букашку между фигур Церетели, за бульваром. Бульвар нужен Бузыкину для того, чтобы думать. Думает он безостановочно и обо всём на свете.
Да, я грузин наоборот. То есть сейчас, когда Миша с помощью кавказской диаспоры в Европе пытается зарубить нам Сочи-14, я наоборот. Потому что нам хотят записать в зачётку ещё один геноцид - черкесский, а этот приём до боли знаком. Но российские чиновники успокаивают: "Собака лает - караван идёт", - будет построен город-сад в Красной поляне.
И хотя я не только завёл себе щенка как у нашего премьера, но готов и самого премьера поцеловать в лоб, - я коллаборационист наоборот. Никто не может мне сказать, что я какой-нибудь Кононенко. Вместе с тем разве у междустрочного читателя возникнет мысль, что меня всерьёз занимают вопросы политики и власти? Конечно, они меня занимают, но только от переизбытка тестостерона.
Бывает и наоборот: идёшь по Большой Грузинской, а впереди девушка, с самой площади Восстания, в мини-юбке, и никак её не обогнать... вдруг резко разворачивается и возмущённо на тебя смотрит. И ведь не докажешь, что был углублен в мысли в рамках политеса! Не докажешь, что нарочно смотрел в сторону и думал о славянском фундаментализме!
Когда же в русскоязычных блогах разносится весть о праздновании дня свободы на Украине, я этого не могу не заметить. Ведь там, опять же в русском - ялтинско-севастопольском анклаве родное гнездо. Я вспоминаю, что моя имперская любовь многажды страдала от неразделённости. Речь не только об Украине, но и Белоруссии. И в тех случаях, когда жизнь сталкивала меня соответственно с оранжевыми и джинсовыми визави, я терял в общем-то милых и симпатичных знакомых. В первом случае это был молодой учёный и переводчик, во втором - подающий надежды поэт.
...Предприниматели с Банковой улицы стекаются на майдане и перекрывают Крещатик. Причём, судя по репортажам, солидаризуются с греческими банкротами и французскими бузотёрами. "А это означает, что украинское общество понемногу избавляется от советского инфантилизма, взрослеет", - констатирует очевидец тоном вступающего в жизнь пубертата. Но лучше смотреть на ножки, чем на провинциальный европоцентризм. По крайней мере, я не один так считаю:
"Украину я очень люблю, у меня оттуда отец. Украинский был для него вторым родным языком – но я его совсем не знаю. Еще мне безумно нравятся украинские девушки, для знакомства с которыми у меня есть специальный почтовый ящик odichanie@yandex.ru. В принципе девушка может прислать туда фотографии и резюме, даже если она не с Украины. Конфиденциальность гарантирую".
Внезапно услышал по TV сегодняшнюю проповедь Гайнутдина, где он заявил: у русских появился страх. А именно - русским якобы беспокойно оттого, что 2 млн "московских" мусульман нуждаются в мечети на Волжском бульваре. Гайнутдин не впервые шантажирует коренных москвичей многочисленностью представляемой им религиозной диаспоры.
Но легитимны ли эти 2 млн, чтобы могли иметь претензии к столичной власти и коренным жителям по дефициту мест отправления их обрядов? Легитимен ли сам шейх Равиль Исмагилович как проповедник? Ведь известно, что на организованном Т. Таджутдином Съезде мусульман России и европейских стран СНГ 17 января 1995 года в Уфе Р. Гайнутдин был объявлен отстраненным от обязанностей священнослужителя "за поддержку раскольнических действий арабских организаций, за нарушение канонов традиционного ислама".
Гайнутдин выразил волю критической массы нелегалов, используя религиозную трибуну для негативных высказываний с национальной категоризацией, а это ставит под сомнение не только его авторитет как духовного лица, но и его правопослушность. Упомяни он христиан, а не русских, - здесь было бы больше политеса. Ведь для православных мусульмане были и остаются язычниками (...). Однако факт, что Гайнутдин перегнул палку, возмутила, кажется, даже антиклерикальную часть общества. Которая ввиду нашего огромного общего атеистического прошлого по-прежнему в большинстве.
Вот евреи молодцы: они носят кипу, которую считают аутентичной куполу храма. Это сакральный способ перманентного присутствия в храме для тех, кто не имеет стационарного молельного дома и не может быть уверен в своём долговременном пребывании на ментально чужой для них земле.
Левые сегодня провели очередной День гнева. Файером обожгли милиционеру лицо.
У реальности нет ответного чувства к визионерам и вуайеристам. У реальности нет и чувства юмора. Она карикатурнее штампов Уорхола и гротескнее памфлетов Проханова. Накануне Дня народного единства предположительно левые сожгли микроавтобус предположительно правых - на рукоподатном расстоянии от Белого дома. Он по-прежнему стоит на Большой Грузинской.
Неслучайно я заговорил о крейсерской скорости и Цукерберге. Цукерберг сказал в этом фильме: "Мне не нужны друзья", и мне это так знакомо.
Всё лето я провёл на одном дыхании и не нуждался в друзьях. После каждых выходных чувствовал такую полноту жизни, что ни разу, кажется, не впал в дневниковую истерию. Такие события не фиксируются, они разливаются по жизни, они безбрежны и неуловимы. Я не видел даже причин такой благополучной перемены в моей жизни, ведь до этого я жил грустно и нелегко, а ещё до этого - что просто пиздец.
Возможной причиной же моего схода с дурной дистанции было, наверное, то, что основное жизненное призвание человека - это... Ну, здесь нужно напрячься и подумать, чтобы не сказать банальности о любви, Боге и всё уравновешивающей Вселенной, а напрягаться не хочется.
Пробую вызвать то летнее ощущение вполне переносимого человеческого счастья, которое было вызвано полнотой жизни и особенно помогало в погружении в сон. Сейчас требуется так изматывать себя, что бредёшь в постель едва на ногах не качаясь, а полноты нет.
Может быть, летом мне помогал физический труд, которому я отдавался весь без остатка. Может быть, то, что худшие годы моей жизни миновали и более того - гарантировали на долгое время избавление от блэк-аутов - отключений путём алкоголя, неправдоподобных флиртов, каналов Санкт-Петербурга и вообще ложного обольщения чужими городами. Может, это была уверенность в том, что высота набрана.
Об этом времени вспоминается малое и многое. Многое - это море разливанное спокойствия и уверенности в том, что мироустройство справедливо. Малое - это жара, тоже вполне себе переносимая, озёра Подмосковья, где-то с песочными - сахарными берегами и соснами, потом долины Коктебеля и "Три пескаря" по дороге домой, в кромешную от дыма Москву.
И если бы не было ничего сюрреалистического в этом лете - но нет, было. Девушка в чёрном купальнике ночью на даче, наклонившаяся ко мне и спросившая чаю, когда я мешал в чаше бетон.
Когда в этой жизни набрать крейсерскую скорость?
То переходный возраст, то кризис среднего, из пике которого выйдешь - заведомо бесу подставить ребро под апперкот.
Когда же - автопилот?
Чтобы - ровный шум моторов, неподвижные закрылки, перина облаков внизу. И упасть не страшно.
Чтобы не мешали ни проснувшаяся Этна, ни Эйяфьятлайокудль. Ни стрелы башенных кранов.
В "Золотом Вавилоне" посмотрел фильм про Цукерберга и чаем отпиваюсь после ведра солёного попкорна.
Из отдела культуры посоветовали, я прислушиваюсь. Не жалко, пусть во дворе моё парковочное место займут.
Было бы время - на выставки бы ходил. Современного искусства. Где японец фарфоровыми семечками зал заполнил.
Цукерберг, конечно, не Амадей, не Македонский, не Грозный, но, наверное, тоже по-своему великий человек.
И не надо протестовать, я же сказал: "по-своему".
Фильм про историческую победу еврейского сводника над англосаксонскими гребцами.
Дионисийства над аполлонизмом - добавляю для тех, кто с высшим образованием.
Но, многоуважаемые, эти буржуазные тренды современности претят моей природе - что правда, то правда.
Они носят всё-таки асексуальный характер. Даже история, рассказанная в фильме Шёном: мужик отправился купить жене нижнее бельё, придумал на ходу сеть профильных магазинов, заработал мильён. Или эта свихнувшаяся азиатка: не верю. Разве восточные женщины так - в мусорной корзине - сжигают шёлковый шарфик? Глупая европейская манера - изображать азиатку как куклу.
Или я озабоченный, или старомодный, или романтик, но не вдохновляет.
Может, и немного левый для правого, но не возбуждают и цифры, и эти баксы в глазах, моя природа готова согласиться хотя бы на шекспировские (для англосаксонской ленты) страсти. Но Цукерберг, кстати, сам открестился, что соцсеть затеял из-за бабы.
И я подозреваю, что он продал рекламу своей личности. Ибо я, например, доселе не знал, кто таков Цукерберг.
И все эти наши мегацентры, я вам скажу - всё те же сельские ДК.
В тёмный полупустой зал зашли две прошмандовки, осветили телефонами свои места и сказали сидящим на них несчастным зрителям: "Валите отсюда". У меня бы настроение было испорчено.
Я, конечно, засёк девочку на широком проспекте Вавилона - на скамейке под поливинилхлоридной пальмой и с книжкой в руках, но в этот день был не на охоте.
А кто думает, что мы экономим в мегамагазинах, тот пусть знает: такая же соль, которую я купил на неделе в "Мосмарте" на Ярославском шоссе за 12 рублей, стоит 6 в моём сельпо в Золотово. Такие дела.
Шёнбрунн, 2010. Красивые ножки, обратите внимание
Когда ведёшь блог в течение долгого времени, и потом вдруг случается затык, думаешь: а не решат ли, что ты заболел, скурвился, запил или умер?
Ведь будут злорадствовать, вероятно.
Скажут: ну или получил предупреждение от гэбни за апологию русского фундаментализма.
Из одного только предположения о подобном раскладе сажусь писать в блог.
Но затык - он и есть затык. Не напишешь, не бросив на полуслове, ни о засилье эмо-рокера Самойлова на радио, ни о готовящемся онлайн-самоубийстве представителя современного искусства Мавроматти, ни о нашем пре.
Кто-нибудь заметил, что последний очень много двигает бровями? Он очень много двигает бровями перед СМИ, я вам говорю. Как китайский мандарин.
Но от этого его мимика становится не властной, а какой-то фиглярской.
Она отличается, например, от мимики пижона, женолюбца и врага цыган Саркози.
Чем отличается? - задумался бы здесь физиономист.
А тем, что у француза во взлётах бровей есть поэзия, амикошонство, вольтерьянство, чёрт подери, а здесь нет ничего такого.
Здесь, в смысле - в этих комических преемнических бровях, приподнятых "домиком", я вижу как-то одновременно и напускную важность фраера и опасливый снобизм начинающего самодержца.
Слышу скрип дубового паркета бесконечного казённого коридора. Таблички на дверях с тиснёными титулами под оргалитом.
Мы вступили в эпоху назначенцев гораздо раньше, чем мы думаем.
Начало коридора не видели даже наши отцы.
Но если положить руку на сердце, кого это волнует?
Положа руку на сердце, всякий скорее признается в том, что не хочет ничего слышать ни о Самойлове, ни о тухлом современном искусстве, ни об амикошонстве, а хочет того, после чего обычно дама говорит: "Я первая в душ!"
Почему именно тогда когда нужно сделать хороший кадр, нет под рукой фотоаппарата?
Почему когда хочется утром, проснувшись, услышать "Полёт валькирии", понимаешь, что вся жестоковыйная музыка разбежалась по случайным знакомым?
Почему, когда дарят мыло в банный день, оно оказывается к слезам?
Почему, набирая в поисковике "сколько на свете женщин", он выдаёт "сколько на свете теней"?
Почему даже ссучившаяся клавиатура (когда же куплю чёрную?) дребезжит как рояль тапёра в третьеразрядной закусочной?
Почему, когда показывается первое мартовское солнце, Вивальди напоминает о том, что гремящие потоки весны могут быть постылей молчаливой, сосредоточенной осени?
Осени с замшелыми камнями, паром изо ртов плотников, вздёрнутыми над землёй стропилами, хе-хе: и никто не поймёт, строится здесь дом или эшафот.
Я хотел бы работать плотником в детском саду. Не то что бы люблю детей, совсем нет, просто при виде их как-то приятно рассеиваются мысли о смерти.
Что касается Мелхолы, то Давид потребовал однажды отыскать её и привести к нему. Когда её отыскали, то приказали ей собраться и повели в город, где он ждал её. Отставной же муж Мелхолы (Саул ведь выдал её за другого) шёл за ней по дороге как собака, пока ему не сказали: не иди. И тот повернул обратно.
Буду рассказывать про первую жену Давида. Её звали Мелхола, и была она дочерью Саула. Царской дочерью. Сперва Саул предложил Давиду старшую дочь, но Давид пустился во всякие реверансы насчёт того, какой я мол, низкий пастух, тебе зять и всё такое. Такая низкопробная лесть была необходима в тогдашних матримониальных перверсиях. Хотя Давид уже был знатным воином, уважаемым Израилем и Иудой. Короче старшую быстро выдали за другого. Но вот её сестра, Мелхола, влюбилась в Давида. Узнав об этом, Саул обрадовался. Он хотел устранить Давида руками Филистимлян. И поставил Саул Давиду условие. Пусть Давид добудет 100 краеобрезаний Филистимлянских и тогда под венец без базара. Это была восхитительная женщина. Она спасла Давида от смерти, но как-то была им забыта и вышла замуж за другого, уже предоставив другим женщинам упрочивать славу будущего царя неоплачиваемой, но не напрасной жертвенностью. Давид пошёл, убил 200 Филистимлян, и положил добычу к ногам Саула. Что подразумевается под словом "краеобрезание", мы не знаем. Быть может, это были ушные мочки поражённых Филистимлян. Чёрт его знает. Но какое-то замешательство, какой-то холодок по спине, какой-то горький осадок остаётся после прочтения этой истории.
Настроение сейчас - Жосткое.
..Что ж ты позоришь себя, Саул, сын Вениаминов? Сказано было: "Истреби всё у врага, не давай пощады ему, предай смерти от мужа до жены, от отрока грудного до младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла".
Саул отвечал с холодной кротостью: "Эхма, да я забыл сказать. Это народ решил - для жертвоприношений остатки употребить. Что характерно: не для себя выбирали, для Г-да. Волов потучнее, овнов пожирнее. Разве ему не приятно будет? А всё негодное, так сказать, мы самым лучшим образом ликвидировали..."
- Остатки сладки! - покачал головой Самуил. - Хочешь збiть меня с панталыку. Разве ты не знаешь, что лучшая жертва для Г-да - послушание. Непокорность такой же грех что волшебство. Отрёкся от тебя Б-г.
Но Саул всего лишь тихо попросил, чтобы Самуил не слишком чехвостил его перед народом.
- Всё ж правитель я, мож потом как-нибудь.
Самуил на это только громко плюнул и уехал в другой город, с тем чтобы не видеть Саула больше никогда.