[280x472] В колонках играет - Мой Друг
Настроение сейчас - Friendly

Мне казалось я знаю все когда я не знал ничего.  Подобно тому кто испив хорошего вина больше не может пить что попало я понял цену дружбы лишь узнав тебя. Странно... я привык к жестокости этого мира, я боролся с неспроведливостью силой нен замечая как сам становлюсь безжалостным и жестоким. У меня было много друзей, но я был одинок. ибо никто из моих друзей не был настоящим. Из их рук даже вино казалось ядом... из твоих рук я испил бы и яд без страха... Я не знал любви, я думал что любовь можно купить за деньги, я не знал ее цену. Сейчас я знаю что она безценна, что ее нельзя купить. Мне казалось, что друг это тот, с кем можно говорить обо всем на свете... с тобой я хочу молчать и ты пойцмешь меня без слов. Ты согреешь меня если мне холодно и оставишь когда мне хочется побыть одному. Раньше я думал, что друг это тот кто говорит обо мне только хорошее, закрывает глаза на все плохое во мне, не замечает моей слабости. Ты всегда замечал все и говорил как есть какой бы не была правда. Порой мне казалось, что ты жесток со мною... Но когда я узнал, что такое жестокость я был благодарен тебе за то, чему ты меня научил. Когда-то я считал что друг на то и друг чтоб поступать так как мне хочется... ты всегда поступал так как хотел сам, свабодный ветер... ты не знал преград и всегда верно шел к цели. Я думал что друг нужен затем чтоб выслушивать мои беды и желеть меня... Ты не разу в жизни меня не пожалел. Когда мы шли с тобой по пустынным землям стерая ноги в кровь, день за днем. Когда я не мог уже идти и просил об отдыхе, ты говорил что нужно идти вперед. Когда я падал чувствуя что не смогу сделать больше и шага, ты молча протягивал мне руку и мы снова шли вперед. Ты знаешь, в детстве я считал, что если я сын короля значит мне все можно, дозволено. Теперь я понял как мало я умел, я вырос будто роза в саду. Как комнатный цветок. Я никогда не сдерживал слез, я был в ужасе от жестокого мира который создал в своем королевстве мой отец. Люди смеялись надо мной когда я плакал, когда я не мог держать в своих слабых руках меч, если бы они знали кто я! Другие жалели меня думая что я так слаб от того что много голодал. А ты не смеялся и не жалел. Ты просто дал мне в руки меч и сказал: защищайся. Вот так просто, ты не оставил мне выбора. Мне пришлось стать сильней. Тогда я еще не знал кто ты, тогда я не знал что ты станешь моим другом. Я был поражен твоей волей, силой и красотой. Тогда я забыв про свою гордость встал перед тобой на колени и ты посвятил меня в рыцари. Ты - король свободного народа, будущий король. Там, в твоем королевстве рожденный принцам с детства учится ездить на лошоди, стрелять из лука и владеть мечем. Это я узнал позже... Ты обращался со мной так будто я нгичего не умею, но должен всему научится. И я действительно понял как много я упустил... В тебе не было не призрения, как в глазах моего отца когда он смотрел на рабов и крестьян, не ложного почтения, корости и лести как в глазах предворных. В твоих глазах была свободна, доброта и любовь. В них была сила настоящего воина. Таким и должен быть король, решил я тогда еще не зная что ты будущий король. В начале я не мог понять тебя. ты мог защетить меня от разбойников подобно стае волков окруживших нас и  так же легко оставить смеющейся толпе которую забовляло то что я не умею сражатся. Ты объяснял это кратко, слишком локонично. Тем, что я должен стать сильней. И вот я стал.... Я верю, что я буду править лучше чем мой отец и мой народ станет таким же свободным народом как твой...
[700x525]

В колонках играет - Ради тебя
Настроение сейчас - Dream

Закат... когда яв первый раз увидел этот закат я подумал о тебе, я подумал о вине растворенном в чаше, я подумал о твоих губах и той пылкой страсти которая рождается в наших глазах когда мы смотрим друг на друга. Ты походила на ангела. Дрожащая паутина твоих мокрых волос падала на плечи и ты шла под дождем не замечая как капли размывают твои следы на песке. В небе прокричала чайка, быстро.. отчаянно...
Можно ли любить всех и только тебя одну? Ничего мне не хотелось больше чем быть с тобой. Мне казалось я умру, я лежал на песке слушая беение своего сердца и позволяя волнам омывать мой стан. Я не мог не пошевелится, не издать не еденого звука, но я встал и пошел презерая слабость. Я хотел сказать тебе о том что ты прекрасна, но я был нем едва увидев тебя... точно крылья возникли за твоей спиной в мерцающих отблесках света. Никогда в жизни я не забуду этот закат, не забуду тебя, не забуду...
Я смотрю на этот закат и вспоминаю наших общих друзей. Лучников и воинов, певцов и музыкантов... Да, мы были отличной командой.  Наши лучники стреляли лучше всех в коралевстве, разве не для нас были выкованы мечи розящие подобно молнии? Разве не ради нас в этом замке устраивали пышные пиры и вина было больше чем воды? Но мы не любили пиры, мы уходили из замка и забравшись на этот утес любовались закатом....   Игристое вино пенилось в бокалах стерая растояние, границы между нами... Я бы любил тебя вечно... я бы не раставался с тобой никогда... ради тебя я мог бы уйти от всех и больше не быть воином. Ради тебя я научился прощать и верить. Ради тебя я научился мечтать глядя на звезды...

 

[700x525]

Я не умею бояться. Я никогда ничего не боялся. Смерть казалась мне началом чего-то нового, свободной… Боль… Я всегда знал, что она кончится. Боль не может длиться вечно. В темноте всегда есть свет….  Я всегда удивлялся, узнавая, что кто-то боится высоты, бесконечного полета.… Когда я пришел в этот мир, я уже знал что я воин. Мой меч выковали в день моего рождения. Я не знал, что такое страх…. Пока не встретил тебя. Теперь я боюсь, безумно боюсь тебя потерять. Я боюсь до боли тебя лишиться... иду за тобой по пятам… Я никогда не плакал, я не знал, что такое слезы, хотя всегда старался утешить тех, кто плачет. Сегодня мои глаза были полны слез…  я никогда не желал безумно и страстно.. я всегда был спокоен, а теперь я хочу обнять тебя, чувствовать жар твоей кожи, твои губы… Я никогда не был одинок и не знал, что такое одиночество. Теперь каждый час без тебя для меня мука! Прошу тебя будь со мной навеки. Иначе только время будет в силах смертью заглушить мою боль

[600x390] [700x489] [700x498] [600x400]

[146x279]

Through a sky slow floated clouds.

 I wanted to melt in an air.

 I felt that first drops of rain run on my skin.

 My wet hair like shivering web lay on shoulders.

 I stood in waves and I look into a sky.

 Bright fire of sunset danced on my face.

 It played of shadows like a moon play with its light.

  I heard a voice of stars….

 

[339x372]

Сейчас решил освоить прекрасное и сел за фотошоп. Первый блин комом - первый фотошоп рогом!
[525x700]

А это исходный вариант:
[525x700]

Это цитата сообщения Элвир Оригинальное сообщение

О вечном и неизменом

Это просто необходимо дочитать до конца... :)

- Не хочу, - сказала Ева
- То есть как?! - опешил змей, - Что значит "не хочу"?!
- Ну не хочу и все, - пожала плечами Ева, - Ты что думаешь, здесь есть нечего? А это твое яблоко даже выглядит кислым.
- Да при чем здесь тут его вкус?! - заорал змей, - Это же яблоко познания добра и зла!
- Product advertising? - фыркнула Ева, - Не та target audience.
- Адам!- змей обернулся к мужчине, который закинув руки за голову и сунув в рот травинку валялся неподалеку на травке, - Ну хоть ты ей скажи!
Адам открыл один глаз и равнодушно посмотрел на змея.
- Бог что сказал? - поинтересовался он.
- Чтобы не трогали, - с готовностью отозвалась Ева.
- Ну вот видишь? - дернул плечом Адам.
- Да это же он специально, - завращал глазами змей, - Из ревности. А на самом деле, попробуете и будете как боги.
- Это пахать, что-ли, шесть дней в неделю? - зевнул Адам, - Ищи дураков.
- Да вы даже...
- Отойди, сатана, - твердо сказала Ева, - Все. Свободен. У нас тихий час.

- И ни в какую, - пожаловался змей.
- То есть вообще? - печально уточнил Бог.
- Совершенно.
Бог вздохнул. Это была уже третья попытка выставить наглых захватчиков из сада, которая провалилась.
- Ну ладно, - решил он наконец, - Попробуем сделать других. А эти... Мелькор с ними, пусть живут. Назовем их "перворожденные".

Сpедь оплывших свечей
И вечеpних молитв,
Сpедь военных тpофеев
И миpных костpов
Жили книжные дети,
Не знавшие битв,
Изнывая от мелких
Своих катастpоф.

Детям вечно досаден
Их возpаст и быт, -
И дpались мы до ссадин,
До смеpтных обид.
Hо одежды латали
Hам матеpи в сpок,
Мы же книги глотали,
Пьянея от стpок.

Липли волосы нам
На вспотевшие лбы,
И сосало под ложечкой
Сладко от фpаз,
И кpужил наши головы
Запах боpьбы,
Со стpаниц пожелтевших
Слетая на нас.

И пытались постичь
Мы, не знавшие войн,
За воинственный клич
Пpинимавшие вой,
Тайну слова "пpиказ",
Hазначенье гpаниц,
Смысл атаки и лязг
Боевых колесниц.

А в кипящих котлах
Пpежних боен и смут
Столько пищи для маленьких
Наших мозгов!
Мы на pоли пpедателей,
Тpусов, иуд
В детских игpах своих
Назначали вpагов.

И злодея следам
Hе давали остыть,
И пpекpаснейших дам
Обещали любить,
И, дpузей успокоив
И ближних любя,
Мы на pоли геpоев
Вводили себя.

Только в гpёзы нельзя
Насовсем убежать:
Кpаткий век у забав -
Столько боли вокpуг!
Постаpайся ладони
У мёpтвых pазжать
И оpужье пpинять
Из натpуженных pук.

Испытай, завладев
Ещё тёплым мечом
И доспехи надев,
Что почём, что почём!
Разбеpись, кто ты - тpус
Иль избpанник судьбы,
И попpобуй на вкус
Hастоящей боpьбы.

И когда pядом pухнет
Изpаненный дpуг,
И над пеpвой потеpей
Ты взвоешь, скоpбя,
И когда ты без кожи
Останешься вдpуг
Оттого, что убили его -
Не тебя, -

Ты поймёшь, что узнал,
Отличил, отыскал
По оскалу забpал:
Это - смеpти оскал!
Ложь и зло - погляди,
Как их лица гpубы!
И всегда позади -
Воpоньё и гpобы.

Если мяса с ножа
Ты не ел ни куска,
Если pуки сложа
Наблюдал свысока,
И в боpьбу не вступил
С подлецом, с палачом, -
Значит, в жизни ты был
Ни пpи чём, ни пpи чём!

Если, путь пpоpубая
Отцовским мечом,
Ты солёные слёзы
На ус намотал,
Если в жаpком бою
Испытал, что почём, -
Значит, нужные книги
Ты в детстве читал!

С яркого майского дня Гарриш вошел в прохла¬ду общежития. Какое-то время его глаза при¬выкали к сумраку холла, так что поначалу он лишь услышал голос Гарри Бобра, донесшийся из тени.
— Жуткий предмет, не правда ли? — спросил Бо¬бер. — Действительно жуткий.
— Да, — кивнул Гарриш. — Крепкий орешек.
Теперь его глаза различали Бобра. Тот тер пры¬щи на лбу, а мешки под глазами блестели от пота. Одет он был в сандалии на босу ногу и футболку. На груди висел значок-кнопка, гласящий, что Хоуди Дуди — извращенец. В полумраке белели громад¬ные передние зубы Бобра.
— Я собирался сдать его еще в январе, — бубнил Бобер. — Говорил себе, что надо сдавать, пока есть время, но вот дотянул до последнего. Думаю, я про¬валил экзамен, Курт. Честное слово.
В углу, у почтовых ящиков, стояла комендант¬ша. Невероятно высокая женщина, чем-то похожая на Рудольфа Валентино. Одной рукой она пыталась вернуть лямку бюстгальтера под платье, другой при¬крепляла к доске объявлений какую-то бумажку.
— Тяжелый случай, — вздохнул Гарриш.
— Я хотел тебя кое о чем спросить, но не решил¬ся, потому что у этого парня глаза как у орла. Ты думаешь, что опять получишь «А»?
— Я думаю, что, возможно, завалил экзамен. У Бобра отвисла челюсть.
— Ты думаешь, что завалил? Ты думаешь, что...
— Я пойду приму душ, ладно?
— Да, конечно, Курт. Конечно. Это был твой пос¬ледний экзамен.
— Да, это был мой последний экзамен, — эхом отозвался Гарриш.
Он пересек холл, толкнул дверь и стал подни¬маться по лестнице. Пахло там, как в мужской раздевалке. Сколько же лет ходили по этим ступеням! Его комната находилась на пятом этаже.
Куин и другой идиот с третьего этажа, с волоса¬тыми ногами, протиснулись мимо него, перекидываясь футбольным мячом. Заморыш в очках в рого¬вой оправе, еле волочащий ноги, попался ему между четвертым и пятым этажами. Учебник по алгебре он прижимал к груди, словно Библию, а губы его повторяли шепотом логарифмы. Глаза парня были пусты, как чисто вымытая классная доска.
Гарриш остановился и посмотрел ему вслед, га¬дая, а не показалась бы этому убогому смерть благом, но, пока он раздумывал, заморыш уже скрылся из виду. Гарриш поднялся на пятый этаж и напра¬вился к своей комнате. Свин уехал два дня назад. Четыре экзамена за три дня, пам-бам, мерси, мадам. Свин знал, как ухватить жизнь за шкирку. От него остались только фотографии красоток, два вонючих носка от разных пар да керамическая пародия на «Мыслителя» Родена, сидевшего, по воле подражате¬ля гению, на унитазе.
Гарриш вставил ключ в замочную скважину.
— Курт! Эй, Курт!
Роллингс, тупорылый старший по этажу, кото¬рый отправил Джимми Броуди к декану за пьянку, махал ему рукой с лестничной площадки. Высокий, хорошо сложенный, с короткой стрижкой.
— Ну как, развязался? — спросил Роллингс.
– Да.
— Не забудь подмести пол и составить список разбитого и неработающего, ладно?
— Сделаем.
— Бланк я подсунул тебе под дверь в прошлый вторник, не так ли?
— Было дело.
— Если меня в комнате не будет, подсунешь за¬полненный бланк и ключ мне под дверь, хорошо?
— Обязательно.
Роллингс схватил его за руку и дважды трях¬нул. Рука у Роллингса была сухая, кожа — шерша¬вая. Гарриш словно провел ладонью по рассыпан¬ной по столу соли.
— Веселого тебе лета, парень.
— Спасибо.
— Только не перетрудись.
— Ладно.
— Поработать можно, но главное — не перетру¬диться.
— Буду иметь в виду.
Роллингс окинул Гарриша взглядом, рассмеялся.
— Тогда счастливо тебе.
Он хлопнул Гарриша по плечу и двинулся даль¬ше, задержавшись у комнаты Рона Фрейна, чтобы сказать тому, что стерео надо приглушить. Гарриш представил себе мертвого Роллингса, лежащего в ка¬наве. По его глазам ползали мухи. Роллингса это не волновало. Мух — тоже. Или ты ешь мир, или мир ест тебя, третьего не дано.
Гарриш постоял, пока Роллингс не скрылся из виду, потом вошел в комнату.
Со Свином пропал и сопутствующий ему бардак, так что комната выглядела пустой и стерильной. От груды вещей на кровати Свина остался один мат¬рац. А со стены лыбились две двухмерные красотки с разворотов «Плейбоя».
А вот половина комнаты, которую занимал Гар¬риш, совсем не изменилась, там всегда поддержи¬вался казарменный порядок. Если б кто бросил чет¬вертак на его кровать, он отскочил бы от натянутого одеяла. Такая аккуратность просто бесила Свина. Он защищался по английскому языку и литературе, и с чувством слова у него все было в порядке. Гар¬риша он называл бюрократом. Пустую стену за крова¬тью Гарриша украшал лишь постер Хамфри Богарта, который он купил в книжном магазине колледжа. Боджи, в подтяжках, держал в каждой руке по авто¬матическому пистолету. Свин еще заявил, что пис¬толеты и подтяжки — символы импотенции. Гар¬риш сомневался, что Боджи — импотент, хотя ничего о нем и не читал.
Он подошел к стенному шкафу, открыл дверцу, достал карабин («магнум», калибр 352) с прикладом из орехового дерева, подаренный ему на Рождество отцом, методистским священником. Телескопиче¬ский прицел к карабину Гарриш купил сам, в марте.
Действующие в Читать далее...

В колонках играет - Rammstein
Настроение сейчас - Дерьмо...

Я хочу!
Я хочу чтобы вы мне доверяли,
Я хочу!
Я хочу чтобы вы мне верили,
Я хочу!
Я хочу ощущать ваши взгляды,
Я хочу!
Контролировать каждый удар сердца.

Я хочу
Я хочу слышать ваши голоса,
Я хочу
Я хочу нарушить спокойствие,
Я хочу
Я хочу что бы вы меня хорошо видели,
Я хочу
Я хочу чтобы вы меня понимали.

Я хочу!
Я хочу ваши фантазии!
Я хочу!
Я хочу вашу энергию!
Я хочу!
Я хочу видеть ваши руки!
Я хочу
Утонуть в овациях!

Видите ли вы меня?
Понимаете ли вы меня?
Чувствуете ли вы меня?
Слышите ли вы меня?

- Вы меня слышите?
- Мы слышим тебя!
- Вы меня видите?
- Мы видим тебя!
- Вы меня чувствуете?
- Мы чувствуем тебя!
- Я не понимаю вас!


Мы хотим, чтобы вы нам доверяли,
Мы хотим, чтобы вы нам верили,
Мы хотим видеть ваш руки,
Мы хотим утонуть в овациях - да!

- Вы нас слышите?
- Мы слышим вас!
- Вы нас видите?
- Мы видим вас!
- Вы нас чувствуете?
- Мы чувствуем вас!
- Мы не понимаем вас!

Я хочу...

[373x255]

«МОЕ ПОНИМАНИЕ ПРАВДЫ»
Джейк Чамберс

«Я покажу вам страх в пригоршне пыли»
Т. С. Элиот

«Первая же моя мысль была о том, что каждое его слово полно лжи»
Роберт Браунинг

Стрелок — это правда.
Роланд — это правда.
Узник — это правда.
Госпожа Теней — это правда.
Узник и Госпожа Теней женаты. Это правда.
Говорящий Демон — это правда.
Мы шли под горами, и это правда.
Под горами жили чудовища. Это правда.
Одно из них вставляло шланг заправочной станции «Амоко» между ног и делало вид, что это его пенис. И это правда.
Роланд дал мне умереть. Это правда.
Я все еще люблю его.
Это правда.
Когда дверь — не дверь? Когда она — кувшин, и это правда*.
Блейн — это правда.
Блейн — это правда.
За Блейном надо все время присматривать, с ним шутки плохи, и это правда.
Я почти уверен, что Блейн опасен, и это правда.
Что может быть одновременно белым, черным и красным? Зебра, которой стыдно, и это правда.
Блейн — это правда.
Я хочу вернуться, и это правда.
Я хочу вернуться, и это правда.
Я сойду с ума, если не вернусь, и это правда.
Я не могу вернуться домой, пока не найду камень, розу... дверь, и это правда.
Ту-ту, и это правда.
Ту-ту.
Ту-ту. Ту-ту.
Ту-ту. Ту-ту. Ту-ту.
Ту-ту. Ту-ту. Ту-ту. Ту-ту.
Я боюсь, и это правда.
Ту-ту».

* - Игра слов, основанная на созвучии английских слов ajar — кувшин и ajar — распахнутый, открытый.
[700x525]

Настроение сейчас - Грустное, больное и злое!

Прочь из моей головы!
Наугад в темноту, в середине концерта
Сквозь толпу, сквозь охрану, сквозь двери, сквозь парк,
Чтоб чуть-чуть постоять над водой на мосту

Прочь из моей головы!
Здесь и так кавардак. Разбросав фотографии, выбросив вещи,
Уничтожив улики.
Все диски отправив в мусорный бак.

Прочь из моей головы!
Твой новый бойфренд пробил все пароли,
Вскрыл все твои ящики, прочитал мои письма к тебе!
Ни хуя себе! Ни хуя себе!

Прочь из моей головы!
Босиком, кувырком, с чемоданом в руке
Или без чемодана в руке - налегке, вдалеке.
Пока я по тебе не проехал катком!

Прочь из моей головы!
Над Москвой на метле, через тернии к звездам
С буквой "У" в левом верхнем углу
В треугольнике равностороннем на заднем стекле!

Прочь из моей головы!
Оборвав провода, спутав карты, фигуры сметая с доски,
Разбивая шлагбаумы на полном ходу,
Оставляя разрушенными города!

Из моей головы,
Где сферой становится плоскость,
Где то горит феерверк, то тлеет свечка из воска,
Где музыка Баха смешалась с полотнами Босха
И не дружат между собой полушария мозга!

Где крутиться строчка одна днем и ночью:
"ВАЛИ ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ ОЧЕНЬ СРОЧНО"
И вместе с собой забери о тебе мои мысли,
Чтобы Богу не показалось что мы в этом мире слишком зависли.

В колонках играет - Янка - "Особый резон"
Настроение сейчас - Устал и весел

Время: когда-нибудь — сейчас.
Место: везде — нигде.
Сюжет: жизнь — смерть.
Персонажи: вы — я — все.


- Спасибо, сестра, но я могу сам управлять креслом одной рукой, колеса поворачиваются совсем легко.
— Доброе утро, доктор. Хорошее тут у вас место. Хорошая страна.
— Нет, я у вас тут никогда не был. Может, я просто кажусь знакомым, хотя...
— Мои проблемы? Да, вот. Не хотите взглянуть на мышцы моей левой голени? Будьте добры.
— Простите, не могу наклониться вперед, чтобы закатать брюки. Да, и ногу вам тоже придется поднять, я не могу.
— Что-то не так, доктор? Вы неважно выглядите, как-то вдруг побледнели. Узнаёте хирургическую технику?
— Лучше присядьте. Нет, не курю, благодарю вас.
— Что такое? Сигарета сама загорелась? Да, это бывает иногда.
— Нет, я не думал, что вы сможете мне помочь.
Просто хотелось проверить. Наука так продвинулась вперед. Я знаю, что вы совершили важные открытия в трансплантации, и я думал, ну, может, вы знаете, кто мог бы помочь.
— Да, поляк. Я сам врач. Хотя не практиковал с самой войны и, боюсь, уже не силен во всех аспектах искусства врачевания. Медицинский институт в Варшаве, да, да, верно. Я был в интернатуре, когда вы начинали свои исследования...
— Ну, не скромничайте. Я знаю, что вы были только штатным сотрудником и что Равенсбрюк был большим лагерем. Так или иначе, но мир тесен, и мне удалось отыскать вас здесь, как вы отыскали меня там.
— Пепел сейчас упадет на ваш чудесный ковер. Лучше стряхните его в пепельницу.
— Очень хорошо.
— Чего я хочу? О, пожалуй, всего минуту вашего времени. У меня в последние годы возникло странное жела¬ние вновь заняться медициной. Однако хирургия требует двух крепких рук, а ваши эксперименты мне, так сказать, с рук не сошли. Тем не менее, я мог бы стать хорошим диагностом...
— Умер! Нет, каким-то чудом этого не случилось. Это не Шопенгауэр сказал, что даже сама жизнь является волевым актом? Я забыл. Во всяком случае, туберкулезные бациллы не справились со своей работой... то же самое
можно сказать и о крови группы АВ, хотя у меня группа 0... и о голодной диете.
— Может, именно синдром бешенства, который вы на мне проверяли, или йога, которой я занимался, чтобы не сойти с ума,—или и то и другое,—дали мне Силу.
Нет, не вставайте с кресла.
— Понимаете, что я имею в виду? Я владею Силой. Тогда она не была еще столь могучей, в те дни, когда я полз от развалин Равенсбрюка с пулей в сердце, но с тех пор я изрядно над ней поработал.
— Убить вас? Господи помилуй! Откуда у вас такие мысли? У меня нет желания вас убивать. Нет, человек в инвалидной коляске не собирается никому причинять
боль...
— Но вот вы, доктор, что вы думаете о Силе? Я знаю, что вы не психиатр. Но не кажется ли вам, что она могла бы оказать большую помощь врачу?
— И я так думаю, да. Поэтому, когда я услышал, что вы собираетесь превратить эту клинику в благотворительную, я решил прийти сюда и поговорить насчет работы.
— Что? Ничего не слышали о благотворительной клинике? О, вы ошибаетесь. Мы собираемся лечить бедных, необразованных, искалеченных и слепых. Мы собираемся принимать роды и заниматься бесплатной медициной. В конце концов, ведь мы же богаты, не правда ли?
— Нет, вы не поняли. Вы не можете отказаться оперировать, потому что вы будете только ассистировать. Не думаете же вы, что я доверю вам скальпель? Вашим бога¬тым пациентам придется найти другое место, где их бу¬дут гладить по головке.
— А вот теперь лучше положить сигарету. Ничего-ничего, я помогу. Сюда. А сейчас, поверьте, мне будет го¬раздо, гораздо больнее, чем вам. Я содрогаюсь при одной мысли об этом. Ваше тело есть гроб для мертвой души, а ваши руки — инструмент убийства,— но их можно исполь¬зовать для благих дел, они смогут искупить многое из того, что вы совершили.
— Что-то со зрением? Да, это действие Силы. Я потратил почти двадцать лет, развивая ее до такого уровня. А теперь расслабьтесь. Ещё секунда, и всё.
— Ну вот!
— Теперь хорошо видите? Коляска? О, вы к ней привыкнете. Колеса поворачиваются очень легко.
— Сестра! Войдите! Пациент потерял сознание.

В колонках играет - Rammstein
Настроение сейчас - keine Lust - нет желания....

Ich hab’ keine Lust
Ich hab’ keine Lust
Ich hab’ keine Lust
Ich hab’ keine Lust

Ich habe keine Lust mich nicht zu hassen
Hab’ keine Lust mich anzufassen
Ich habe Lust zu onanieren
Hab’ keine Lust es zu probieren
Ich habe Lust mich auszuziehen
Hab’ keine Lust mich nackt zu sehen

Ich habe Lust mit großen Tieren
Hab’ keine Lust es zu riskieren
Hab’ keine Lust vom Schnee zu gehen
Hab’ keine Lust zu erfrieren

Ich hab’ keine Lust
Ich hab’ keine Lust
Ich hab’ keine Lust
Nein ich hab keine Lust

Ich hab’ keine Lust etwas zu kauen
Denn ich hab’ keine Lust es zu verdauen
Hab’ keine Lust mich zu wiegen
Hab’ keine Lust im Fett zu liegen

Ich habe Lust mit großen Tieren
Hab’ keine Lust es zu riskieren
Hab’ keine Lust vom Schnee zu gehen
Hab’ keine Lust zu erfrieren
Ich bleibe einfach liegen
Und wieder zahle ich die Fliegen
Lustlos fasse ich mich an
Und merke bald ich bin schon lange kalt

So kalt, mir ist kalt
So kalt, mir ist kalt

Mir ist kalt, so kalt
Mir ist kalt, so kalt
Mir ist kalt, so kalt
Mir ist kalt

Ich hab’ keine Lust



У меня нет желания.
У меня нет желания.
У меня нет желания.
У меня нет желания.

У меня нет желания себя не ненавидеть,
Нет желания схватить себя.
Я хотел бы поонанировать,
Но нет желания это пробовать.
Я хотел бы обнажиться,
Но нет желания видеть себя голым.

Я хотел бы – с большим животным,
Но не желаю рисковать.
Не желаю выбираться из снега,
И не желаю замерзнуть.

У меня нет желания.
У меня нет желания.
У меня нет желания.
Нет, у меня нет желания.

У меня нет желания что-либо пережевывать,
Потому что у меня нет желания это переваривать.
У меня нет желания взвешиваться,
И нет желания утопать в жиру.

Я хотел бы – с большими животными,
Но не желаю так рисковать.
Не желаю выбираться из снега,
И не желаю замерзнуть.
Я просто остаюсь лежать,
И снова считаю мух…
Я нехотя прикасаюсь к себе
И вскоре замечаю - Я уже давно холодный…

Так холодно, мне так холодно…
Так холодно, мне так холодно…

Мне так холодно, так холодно…
Мне так холодно, так холодно…
Мне так холодно, так холодно…
Мне так холодно…

У меня нет желания

[699x457]

5 любимых вещей в комнате:
1. Шкаф с книгами
2. Книги
3. РС
4. Пустое пространство
5. Я сам

5 самых верных друзей в моем городе:
Это секрет

5 самых частоупотребляемых слов (выражений):
Они матерные))

5 лучших песен в плей-листе:
1. Переведи меня через майдан! (Никитин)
2. Всё идёт по плану (Гр. Об)
3. Стриптиз (Науитилус)
4. Я иду (Дискорд)
5. Свобода (Шнуров)

5 человек, которые это к себе повесят:
Минас Итил
Нююю
Котёнок 88
Mitya 0
Frozen Flame

"Я расскажу вам о существе по имени Борк. Оно родилось в ядре умирающего солнца. Было выброшено в нынешний день из реки прошлого-будущего как плод загрязнения времени. Оно возникло из глины и алюминия, пластмассы и морской воды, дистиллированной в процессе эволюции. Оно вращалось, подвешенное на пуповине обстоятельств, а затем, отсеченное от нее собственной волей, обрело покой на отмелях мира, куда прибывают умирать. Оно было частью человека в некоем месте у моря вблизи курорта, который несколько вышел из моды с тех пор, как стал эвтаназийным центром.
Выберите из этого что угодно, и вы, возможно, не ошибетесь...
Я расскажу вам о существе по имени Борк. Оно родилось в сердце умирающей звезды. Часть человека и части многого другого. Если эти части выходили из строя, человеческая часть отключала их и чинила. Если она выходила из строя, они отключали ее и восстанавливали. Оно было создано столь искусно, что могло существовать вечно. Но если бы часть его умерла, остальные могли бы функционировать и дальше, воспроизводя действия, которые прежде совершало цельное существо. И в одном месте у моря, у кромки воды ходит предмет, тыча длинной металличе¬ской вилкой в другие предметы, вынесенные на песок волнами. Человеческая часть — или часть человеческой части — мертва.
Выберите из этого что вам угодно..."
[568x699]

Каждому, кто оставит коммент, я:

1. Расскажу случайный факт о вас.
2. Скажу, какая песня/фильм напоминают мне о вас.
3. Скажу что-то, что будет иметь смысл только для нас двоих.
4. Расскажу свое первое воспоминание о вас.
5. Скажу, какое животное вы мне напоминаете.
6. Спрошу у вас что-то, что всегда хотел знать о вас.
7. Если я это сделаю - вы должны запостить этот опрос в своем дневнике.

[270x194]


Девушка и чудовище
Великое волнение завладело умами, ибо вновь пришла пора решать. Старейшины проголосовали за жертвоприношение, несмотря на протесты самого старшего, Риллика.
— Нам нельзя сдаваться! — твердил он.
Но ему не ответили, и молодую девственницу отвели в пещеру дымов и накормили сонными листьями.
— Так не должно быть,— упорствовал Риллик.— Это неправильно.
— Так было всегда,— возражали ему. бросая озабоченные взгляды туда, где солнце лило утренний свет.
А по густому лесу уже приближался бог.
— Нам пора уходить.
— Но почему не остаться хоть раз? Не посмотреть, что будет делать бог-чудовище?
— Довольно богохульствований! Идем!
— С каждым годом нас все меньше,— втолковывал, плетясь следом, Риллик.— Однажды нам просто некого будет приносить в жертву.
— Тогда мы умрем,— ответили остальные.
— Так зачем же откладывать? — взвыл он.—Давайте примем бой сейчас, пока у нас есть еще силы!
Но они качали головами с возрастающей век от века безропотностью. Все чтили возраст Риллика, однако не разделяли его мнения. Лишь последний взгляд, украдкой, бросили они назад на закованного в латы бога, со смертоносным копьем восседающего на коне в золоченой сбруе. Там, где рождались дымы, забила хвостом юная девушка, закатывая дикие глаза под прекрасные бровные пластины. Она почувствовала божественное присутствие и издала протяжный рев.
Подойдя к лесу, Риллик остановился, поднял чешуйчатую лапу, пытаясь сформулировать мысль, и наконец заговорил:
— Мне кажется,— сказал он,— что в памяти моей живут иные времена, когда все было по-другому.

Он пожал её тонкую руку:
- Мы с тобой похожи, дочь тьмы, - сказал он.
Наградой ему был долгий взгляд и тихий шёпот:
Да, похожи...
(с)Роджер Желязны, "История рыжего демона", том третий "Театр одного демона"

Мимо меня снуют турки. Большей частью, горничные и работники аквопарка, находящегося на территории лагеря. Но что мне турки? Я стою в местном "Гарлеме" - старом районе лагеря, где стоят самые первые бунгала, а напротив них - белая стена. Они весте, бунгала и стена образуют длинную улочку, довольно грязную и суетливую. Тут живёт часть наших, русских. Я, правда живу не тут, а в другой части, у моря. Сюда же я забрёл, жаждя попасть на конкурс графитчиков. Вся стена была расписана надписями (Турки-придурки!", "Я тебя люблю! Оля" и прочее) и рисунки. Большая часть из них были так себе: лошадки, пёсики дети под солнцем. Но ближе к краю разрисованной части стены я увидел ЭТО...
[700x525]



Я остановился, как громом... Стало трудно дышать, а на ещё лысой голове выступил пот. Это была дивно красивая картина, и лишь усилием воля я заставил себя оторвать глаза от неё, да и то только для того, чтобы сходить в своё бунгало и взять фотоаппарат. Вернувшись я сделал этот снимок, а вчера на даче перевотографировал на телефон. Именно на него ты сейчас и смотришь.
Но тогда, стоя перед ним... Время неспешно, голоса в голове...


- Дитя Тьмы…
- Дитя Света…
- Ты любишь меня?
- Да, дитя Света! Всей Тьмой люблю тебя!
- Всем Светом люблю тебя, дочь Тьмы!
- Мы ведь всё сущее, да, Хэвен?
- Да, Хэл, мы сущее.
- Возьми меня за руку, возьми Тьму Светом...
- Да, Милая!
( мальчик с белыми крылами, ребёнок Света, что горит в огне у его ног, берёт руку девочки с красными кожистыми крыльями, что родилась из пены морской, подобно Афродите, но так же и вышла она из тьмы этих морских пучин, зачатая и рождённая тварями, что живут в них)
- Хэвен, ты видишь звёзды?
- Да, я возьму тебя с собою и вознесу тебя туда, где кажется землю звездою, землёю кажется звезда!
- Александр Блок?
(Смеётся дочь Тьмы)
- А кто же ещё?
(Смеётся сын Света)
- Тогда в путь!
(Они шагают вперёд: Свет из огня, Тьма из моря. Там, где их запястья сходятся, в воздухе весят часы с тремя стрелками, а очертания часов – расплывчаты. То Судьба, Дум, Рок. Когда Тьма касается Света, День мешается с Ночью, три стрелки, Прошедшее, Нынешнее, Грядущее, начинают свой бег, предписывая наши деяния. Но часы аморфны – и ловкий часовщик способен выставить на них время… А пока стрелки бегут, тиками и таками ломая, перекраивая и перепаивая мою участь.
Тем временем Инь и Янь готовы нырнуть в звёздный океан, но вдруг Тьма останавливается и кивает рожками.)
- Кто этот лысый смертный? Почему он смотрит на нас?
- Он любуется рисунком, на котором – мы! Не более…
- Но он слышит нас! Разве это возможно?!
- Да, Плоскость, отделяющая нас – не цельна. В ней тоже есть трещины. Он слышит и видит нас, а когда-нибудь запишет это.
(Дочь Черноты (возможно, даже Черни) кивнула. Она поняла: этот смертный увидел их, потому что он был Созерцающим. Но не только острое зрение этих серо-голубых глаз стало причиной. В нём жила Тьма, в нём жил Свет. И он это остро чувствовал, чувствовал их борьбу. Именно по этому его глаза, в которых всегда тлел огонёк душевной боли (хотя этот человек был очень весёлый) увидели их. Дочь Тьмы шагнула вперед – и Свет шёл за ней, и запела)
- По дороге сна мимо мира людей; что нам до Адама и Евы? Что нам до того, как живёт земля? Только на ней никогда, мой брат-чародей, ты не найдёшь себе королеву, а я не найду себе короля…
( «И ты, смертный, возможно никого не найдёшь…» - подумала она, а часы- Судьба тикают, ломая каждую секунду моего Грядущего. Они уходят, а я продолжаю смотреть на их замершее на миг изображение)



Через несколько дней какой-то вандал разрисовал картину балончиком с зелёной краской, и я воздал хвалу Небесам, что успел её сфотографировать. За неделю до отьезда в Москву я влюбился в одну девчонку из нашего отряда, Машу. Длинноногая, смуглая, длинные чёрные волосы, изящная грудь, милая талия... Но меня постиг облом на данном участке любовного фронта, правда, я не сильно огорчился. Через день после презда, я вообще про неё уже не думал, а в конце лета вся наша "бригада" встретилась. Посмотрев на неё, я только улыбнулся - "всё прошло, как с белых яблок дым!" И смертный всё ещё один, не нашёл себе королеву. Словно он сам отталкивал всё, что ему предлагала Судьба (а предлагала она ему немало красивых девушек).
P.S. На том конкурсе графитчиков я тоже принял участие (потом как нибудь вывешу и свой рисунок), правда ничего не получил...

Сугры и лугры пройдутся по склону горы,
Сугры и лугры в тугой облачаться наряд,
Сугры и лугры - пленники странной игры.
Посмотришь на них - удивишся - такое творят!
Сугры и лугры - сторонники сдержаных мер:
Верёвочных петель и палок в умелых руках.
А сугры и Читать далее...

Дракс и Дран сидели в большом Тронном Зале Глана и беседовали. Монархи по силе интеллекта и физичес¬ким данным — а также потому, что никого больше из расы гланианцев в живых не осталось,— они безраздельно властвовали над всей планетой и над единственным поддан¬ным, дворцовым роботом Зиндромом.
Последние четыре столетия (спешка не входила в привычки рептилий) Дракс размышлял о возможности существования жизни на других планетах.
— Дран,— обратился он к соправителю,— вот я подумал: на других планетах может существовать жизнь.
Их мир едва сделал несколько оборотов вокруг солнца, а Дран уже ответил:
— Верно. Может.
— Это следует выяснить,— выпалил Драке через несколько месяцев.
— Зачем? —так же быстро отозвался Дран, дав повод для подозрений, что его занимали те же мысли.
— Наше королевство, пожалуй, недонаселено,— заметил Драке, тщательно подбирая слова.— Хорошо было бы снова иметь много подданных.
Дран медленно повернул голову:
— И это верно. Что вы предлагаете?
— Я считаю, нам следует выяснить, есть ли жизнь на других планетах.
— Гм-м.
Два года пролетели совершенно незаметно. Затем Дран промолвил:
— Мне надо подумать,— и отвернулся. Вежливо соблюдя должную паузу. Дракс кашлянул.
— Вы достаточно подумали?
— Нет.
Дракс некоторое время пытался уследить за лучом дневного света, неуловимо быстро обегающим Тронный Зал.
— Зиндром! — наконец позвал он.
Робот застыл на месте, дав хозяину возможность увидеть себя.
— Вы звали. Великий Господин Глана?
— Да, Зиндром, достойный подданный. Те старые космические корабли, которые мы построили в былые счастливые дни, да так и не собрались использовать... Какой-нибудь из них еще может летать?
— Я проверю. Господин.
Робот, казалось, чуть изменил позу.
— Их всего триста восемьдесят два. Четыре готовы к вылету.
— Драке, вы снова превышаете свою власть,— предупредил Дран.— Вам надлежало согласовать этот приказ со мной.
— Приношу извинения. Я всего лишь хотел ускорить дело, прими вы положительное решение.
— Вы верно предугадали ход моих мыслей,— кивнул Дран,— но ваше нетерпение говорит о тайном умысле.
— Моя цель — благо королевства.
— Надеюсь. Теперь об этой экспедиции — какую часть Галактики вы намереваетесь исследовать в первую очередь?
— Я предполагал,—вымолвил Дракс после напряженной паузы,— что экспедицию поведете вы. Как более зрелый и опытный монарх, вы, без сомнения, точнее решите, достойны те или иные виды и расы нашего просвещенного правления.
— Это так, но ваша юность, безусловно, позволит вам приложить больше сил и энергии.
— Мы можем полететь оба, в разных кораблях,— предложил Драке.
Накаляющийся спор был прерван металлоэквивалентом покашливания.
— Господа,— привлек их внимание Зиндром,— в связи с эфемерным периодом полураспада радиоактивных веществ я вынужден с прискорбием известить, что в настоящий момент лишь один корабль находится в готовности.
— Все ясно, Дракс. Полетите вы.
— А вы узурпируете власть и захватите всю планету? Нет, летите вы!
— Мы можем лететь вдвоем.
— Чудесно! Обезглавить королевство! Подобные решения и вызвали наши нынешние политические затруднения!
— Господа,— заметил Зиндром,— если кто-нибудь в ближайшее время не полетит, корабль станет бесполезен.
Оба хозяина внимательно посмотрели на слугу, одобряя столь логические выводы.
— Отлично,— сказали они в унисон.— Полетишь ты. Зиндром поклонился и покинул Тронный Зал Глана.
— Возможно, нам следовало разрешить Зиндрому создать себе подобных,— осторожно молвил Дран.— Имея больше подданных, мы могли бы большего достигнуть.
— Вы забываете наши последние соглашения,— сказал Дракс— Изобилие роботов уже приводило к развитию фракционистских тенденций. Кое-кто возомнил о себе...— Голос Дракса затухал в течение ряда лет, что при¬дало особую выразительность речи.
— Не могу с уверенностью утверждать, что ваше последнее высказывание содержит скрытое обвинение в мой адрес,— осторожно заговорил Дран.— Но если это так, позвольте мне предостеречь вас от необдуманных заявлений, а также напомнить, кто являлся автором Пакта о защите монороботной системы.
— Вы думаете, при наличии множества органических подданных дело бы обстояло иначе? — осведомился со¬правитель.
— Без сомнения,— сказал Дран.— В логической структуре органических существ есть определенный элемент иррациональности, делающий их менее послушными. Наши роботы по крайней мере подчинились, когда мы приказали им уничтожить друг друга. Безответственные органические субъекты либо делают это без приказов, что есть грубость и невоспитанность, либо отказываются это де¬лать, когда им приказываешь, что есть неповиновение.
— Верно.— Дракс решил блеснуть жемчужиной мысли, тысячелетия приберегаемой для подобного случая.— Относительно органической жизни можно быть опреде¬ленно уверенным лишь в том, что она неопределенна.
— Гм-м,— Дран сузил глаза.— Позвольте мне обдумать это. Мне кажется, что, как и в большинстве других ваших высказываний, здесь таится скрытая софистика.
— Ничего Читать далее...

Настроение сейчас - Интересное

Недавно нарушил старую клятву не писать больше стихов, ибо нре умею. Даже эпиграммку сочинил:
"Прости, я не пишу стихов
И не слагаю рифмы.
И не под силу мне слова сложить
В красиво-правильные ритмы!
Увы..."

Но вот недавно меня, как сказал в своё время Солтыков-Щедрин, "стало тошнить стихами". Вот чем меня в итоге вытошнило:

Растопчу я себя сапогами,
И порву я себя на куски,
Раздеру себе горло зубами,
Разорву себе плоть на груди
Я под небо взлечу чёрным дымом,
И на землю рухну водой.
Будет смех мой злобно-уныло
Над моею смеяться судьбой,
Надо мною, кто так ждал, не дождался,
Кто поверил, но вскоре забыл,
Кто ни разу ещё не влюблялся,
А влюбившись, никого не любил.
И вода та впитается в землю,
Напоив сорняки и кусты.
Шелесту листьев их внемлю
На широких полях Пустоты…