Альтруизм - странное это слово. Непонятное. Зачем оно? Нет, не верю я в него. Всегда люди жили только для себя самих, прикрываясь разными предлогами (наверное альтруизм - один из них). Может страсть изменяла такое положение вещей. Но она коротка и непостоянна, то зажгется, то потухнет, то появится, а то исчезнет. А альтруизма не было и нет. А я ведь чуть об этом не забыл.

Один раз - это безумие. Но две ночи подряд - это уже совсем...
Две ночи без сна, рядом с ней, а затем долгая дорога домой. Я не знаю, побег ли это от одиночества, результат обиды или она мне нравится. Главное, нам хорошо друг с другом. В эту ночь, она оказалась не только милым, но и очень интересным собеседником. Я хочу у нее учиться.
Я нашел короткий путь домой. Жаль, что теперь доминирующее чувство - это усталость...пока что не хочется ничего

О, как же прекрасен этот мир! И как же ужасна жизнь в нем.
Впустить ребенка в этот мир - святое доброе дело, но впустить его в эту жизнь - поступок величайшего эгоизма и жестокости.

Познакомились совсем недавно. Каждый вечер она меня ждала в сети, что бы поговорить. Вчера я ждал ее весь день, уже и я успеваю соскучиться. Говорили почти до полуночи, я предложил встретиться на пол часика. Приятна была мысль, что времени совсем нет, и мне необходимо успеть как можно раньше приехать к ней на станцию Южная, чтобы ненадолго увидиться и вернуться домой, пока не закрылось метро. И мне хотелось наконец с ней познамиться в живую. Ехать на метро мне менее получаса, но с двумя пересадками, а это значит, что времени практически нет. То что я делаю - это безумие.
Я побежал, схватив с собой карту города, в метро ее подробно изучил и выяснил, что от Кантемировской до Южной впринципе небольшое расстояние для того, чтобы можно было дойти и пешком. Мы встретились, совсем скоро закрывалось метро, первые ее слова были о том, что я - сумасшедший. Будто бы я этого не знаю, но говорить, что согласен с этим не стал. Я решил быть с ней столько, сколько она сама позволит. Домой вернусь пешком.
С первой минуты это была очень романтичная встреча. Девушка оказалась черезвычайно милой и доброй, к тому же за последние годы я успел соскучиться по тому, что от меня не требовалось говорить. Она открывала мне свою жизнь, так словно ей не с кем было нормально поговорить уже очень давно. А я слушал и любовался сверканием ее счастливых глаз. Я знаю, ей было хорошо.
Мы бродили по ночным улочкам до 3-х часов ночи. Утром ей нужно было уезжать. Хотелось побыть с ней до утра, но это было бы жестоко, зная какое мучение ей тогда подарит день. Долго стояв у ее подъезда, я чувствовал, что и она не хочет прекращать встречу. Она живет сейчас одна. Интересно, если бы я спросил бы у нее: "можно ли остаться до утра?". Смогла ли бы она мне отказать? Судьбу проверять я не стал и мы простились. Я побежал домой.
Сразу взяв неверное направление, мне понадобилось время, чтобы добраться до Варшавского шоссе. Все что мне оставалось это перейти железную дорогу, идущую параллельно шоссе, и идти прямо в течении минут сорока. Но здесь романтика кончилась, началась Россия. То что на карте было пустым местом, в действительности оказалось забором, там где было написано проезд, в действительности - тупик. Прохода не было. Я шел вдоль Варшавского шоссе, периодически тыкаясь в сторону железной дороги, но все безуспешно. Фактически, пешком я повторил крюк, который делал в метро. Я дошел до станции Варшавская, с трудом отыскал там путь к платформе, который прятался в проходе метро, располагающимся в еще закрытом супермаркете, вышел в уже знакомый мне заводской район, и долго брел в лабиринте его улочек до метро Кантемировская. От туда уже совсем близко был мой дом.
За это время успел пройти короткий дождь, напоминающий больше непродолжительную, но метку очередь пулеметчика, капли его были крупные, похожие на град, но теплые. Я встретил рассвет, который от меня спрятался за могучими спинами туч. Увидел около полусотни собак и столько же людей, в точности повторяющих поведение братьев меньших. Они все бесцельно "шатались" по улицам, обнюхивали и обнимали столбы, ругались и лаяли. Одна собака составила мне компанию на четверть пути. Мне кажется, я чувствовал ее надежду. Жаль было разочаровывать. Раза три меня пытались укусить, презренные создания, боялись при этом собственной же тени.
Я бежал, затем, устав, уже шел, к концу - почти полз. Я все думал о том, что я снова стал другим. За три с половиной часа моего пути я смог хорошо прочувствовать, что все мои современные цели имеют совершенно иную природу, чем раньше. Мне девятнадцать. Не верьте больше мне. Теперь я готов играть в игры, в которые играют люди.

День семьи, любви и верности. Настал тот день, когда в семье принято, занимаясь любовью, быть верным.

Исчезли мысли и догадки,
В потоке яростных страстей,
Теперь остались только факты,
Они и истины важней.
Весь прежний стыд теперь в заслуге,
В почете пошлость, нигилизм.
И этим балом сейчас правит
Утилитарный оптимизм.

Ушли поэты, драматурги,
Одни торговцы лишь остались.
Теперь искусство существует,
Чтобы за деньги давать радость.
О как же пошл этот мир!
Его законы – дань безумству.
И тривиальностью картин
Себя вручили мы кощунству.

Культ денег, личности, успеха,
В нем даже счастье – лишь товар.
Реклама – двигатель прогресса,
А алчность – главный потенциал.
Все продается в этом мире,
На все теперь своя цена,
Ребенок стоит двести тысяч,
А сколько стоит вся семья?

Страшись двадцатый век ушедший,
Тебе и сниться не могло,
Что после стольких испытаний
Народ забудет твой урок.
Грядет эпоха капитала -
Расплаты день настал для нас,
Слепых сынов Левиафана,
Живущих свой последний час.

Чтобы расстаться и окончательно проститься, потребовалось больше времени, чем я думал. То было мое решение, посеявшее во мне сомнение, в своей правильности. Я любил ее, но уходил ради ее же блага, - и это могло быть глупейшей ошибкой, если бы она не разделяла такую позицию. И я по прежнему люблю ее все с той же страстью, хоть теперь и знаю, что моя любовь безответна, и что теперь это и ее выбор тоже. Но сейчас я смогу уйти, я хочу исполнить это ее желание, ее просьбу, теперь нет ничего, что могло бы меня остановить и оставить на едине с сомнениями. Я окончательно свободен, хоть я этого и не просил.
До этого утра мне было физически невыносимо быть в состоянии одиночества, до тошноты противно. Теперь только усталость, уныние. Порой лучшим другом является надежда, но сейчас, безнадежность - это единственное мое спасение.

Прошел один день. Без нее. Я понял, что потерял все, ради чего стоило жить, единственного человека, который хотел меня понять, единственного, кто мне доверял на столько. За этот день я занимался всем, чем только мог, отвлечь себя от этих мыслей получается, пока не остаюсь один. Один...
Завтра пойду гулять в одиночестве.

Я обнял ее, так как никогда раньше не обнимал, с чувством того, что ко мне вернулось мгновение мною уже потерянного. На тот момент я уже принял решение уйти, но все еще принадлежал ей, и не смог бы этого сделать, если бы она попросила остаться. Я хотел быть единственным, хотел, чтобы она любила лишь меня, я знаю, - я слишком много хотел. Я не мог требовать этого от нее, ведь и не мог дать ей того же. Мне следовало уйти.
Мы простились, так же как и познакомились, будучи долго наедине, со слезами, с мечтами, желаниями и страхами. Я чувствовал к ней все тоже чувство, как и тогда, год назад. Я любил ее как женщину, и это чувство для меня было впервые, хоть я и любил раньше, но совершенно по иному. И еще я знал, что это богиня, моя богиня, единственная, и я принадлежал ей, словно раб. Но был свободен, она дала мне эту свободу, и теперь я ей воспользовался. Она не остановила меня, значит, мы оба приняли это решение.
Пять часов слез, объятий и нескончаемой боли расставания. Это было невероятно. Теперь я уверен, что не найдется такой радости, которая смогла бы сравниться по силе с этой трагедией. Разве может быть что-то прекрасней трагедии? В ней гибнут не герои, в ней гибнет хор, а от того это действие имеет по истине великую силу. Такое может быть лишь раз. Мы с ней создали произведение искусства длиною в год, целый жизненный круг. Это было искусственно, но не наигранно. Искусственно, потому что искусство, такого не может быть в обычной жизни, мы смогли выйти за грань возможного, мы перешли в область искусства, лирики. Наше знакомство и расставание, все наши встречи, слезы и радости, - все это не принадлежало обычной жизни, это было высоко над ней, там, где обитает совершенство.
Я уходил, зная, что уже никогда не вернусь. Трагично, прекрасно…

Мне девятнадцать, еще молод,
В моих устах любое слово
Звучит и дерзко и смешно,
Но знаю, истинно оно.
Я стану старше и мудрее
И сам себе осточертею,
Устану от борьбы со всем
И потихоньку сдамся в плен.

Привыкну к жизни в заточении
И мимолетному течению,
В абсурде взявшего начало
Уже известного финала.
Трагична жизни предрешенность,
Свободы духа обреченность
В законах, созданных во благо
Всех карьеристов-психопатов.

Безумству храбрых домоседов
И карьеристов-психопатов
Слогаем песни из куплетов,
И прославляем этих гадов.

Прошлое стерто,
Каменной поступью дорог,
Время размыто,
Мы исчезаем ровно в срок.
Цели на завтра
Те же что были и вчера,
Наше сегодня,
К нам не вернется никогда.

Так сделай еще шаг,
В ту бездну под собой,
И твой последний шаг,
Мы назовем судьбой.

Счастье мгновенно,
Боль с нами будет навсегда,
Где-то за дверью
Ждет нас дорога в никуда.
Картонные лица,
Бессвязные мысли суеты,
Ждущие смерти,
Живущие ради пустоты.

Так сделай еще шаг,
В ту бездну под собой,
И твой последний шаг,
Мы назовем судьбой.

И день сменяет день,
И жизнь уходит прочь,
И будет только тень,
Когда наступит ночь.
И день сменяет день,
И жизнь уходит прочь,
И будет только тень,
Когда наступит ночь.

Бессмысленность, серость, скука,
Пустота вокруг меня.
Каждый день давит на сознание,
Я схожу с ума.
Может быть, был бы выбор,
Я тогда бы умерла.
Но страх смерти мне мешает,
И я боюсь себя.
Сколько же сил нам надо,
Чтобы жить и вечно лгать?
И не хватит целой жизни,
Нашу ложь не сосчитать.

Я не хочу жить так, как вы,
Я задыхаюсь в вашей лжи.
Я не хочу жить так, как вы,
И я хочу уйти.

Во мне найдешь одну лишь слабость,
Во мне теперь лишь страх и боль,
Но я спрошу, и ты скажи:
Чем живете вы?
Чем вы лучше? Что вас держит?
Что несет для вас значение?
Эти боги? Чужая вера,
Ваше мнение?
Сколько же сил нам надо,
Чтобы жить и вечно лгать.
И не хватит целой жизни,
Нашу ложь не сосчитать.

Я не хочу жить так, как вы,
Я задыхаюсь в вашей лжи.
Я не хочу жить так, как вы,
И я хочу уйти.

Быть может стоит подождать,
Пока еще над нами светят
Остатки от огня, от той
Последней нашей встречи?
Быть может будущее есть?
Хотя от прошлого уже
Ни капли не осталось,
Лишь боль в душе, теперь...
...лишь малость.

Ты помнишь каждую из встреч?
Всю необычность наших чувств,
И этот взгляд у нас двоих,
Тепло души и сладость уст?
Так как же сил тебе хватило,
Все это в корень изменить?
И наши жизни оборвать,
Мне изменить...себя предать?

Хотелось бы, чтобы в конце жизни я вспомнил сегодняшние мысли и эти слова, о том, что если я скажу себе, что жил достойно, значит я себе солгал, и стал глупее чем сегодня, раз поверил в это. Так что же значит: жить достойно? - как все или выделяясь из толпы?
Жить как все, - что же в этом может быть достойного? Но чем же следует выделяться из толпы, чтобы стать достойным? Ведь многие выделяются, но их считают странными или аморальными, но никак не достойными. Достойными людей делает история, и в ней мы видим образы достойнейших из людей, но то, всего лишь образы. И лишь они достойны, а не люди, в честь которых создаются образы.

Я умру, когда пойму, что сделал
что-нибудь достойное,
Тогда-то и умру, когда себе солгу...

Школу окончил два года назад, поступил в университет, занимался и занимаюсь музыкой, теперь еще и прошел целый месяц беспрерывных выступлений. За это время появилось столько новых знакомых людей, еще больше знакомых лиц, намного меньше - имен. Но на самом деле, людей вокруг меня стало настолько мало, что весь мир сжался до нескончаемой боли одиночества внутри меня. Универсум растворился, осталась лишь пустота внутри, нескончаемая бездна. И это не то чувство покоя, которое бывает, когда ничего нет, или все замирает, это огромная черная дыра, внутри которой пустота, но она поглощает все вокруг себя. Она опустошает не только меня, но и всех тех, кто мне дорог.

Думаю, мне еще предстоит вернуться сюда.

- Батюшка, а откуда берутся дети? Их Бог посылает людям в дар за их заслуги?
- Да, дитя мое. Иногда бывает и такое.
- А откуда они берутся обычно?
- Оттуда же откуда и сифилис.

Насмешкой крест животворящий
Над прахом прошлого стоит.
Он мёртвых молча охраняет,
Кого уже не воскресит.
И возвышаясь над телами,
Гниющими в сырой земле,
Он сам гниёт и умирает,
Не в силах дать отпор судьбе.

И ворон черный над могилой,
Как символ вечного ничто,
Вспорхнет он в небо чуть игриво
И встретит ласково оно.
А люди, в честь кого могилы,
Останутся в сырой земле
И будут гнить, пока есть силы,
Потом исчезнут в пустоте.

*В борьбе с хаосом вокруг себя, мы забыли о хаосе внутри нас.

*Компьютерные игры все больше напоминают реальность, в то время, как реальность все больше кажется игрой.

*Пока мы не признаем, что каждое наше действие – это причина и следствие страдания, наша жизнь так и останется бессмысленной и бесцельной.

*«Как Бог меня любит, что дал «ее» мне» (В.Розанов «Уединенное»). И как же Бог любит «ее», раз так и не дал «ей» меня.

"Что делать с любовью, которая осталась в прошлом?" (Г.Маркес) Или что делать с прошлым, от которого осталась только любовь?
Как часто я вспоминаю ее глубокие, нежные глаза, ласковые руки, слова о любви. Впервые в жизни я видел человека, которой знал о чем говорит, и говорил при этом искренне. Я помню, как чувствовал, что был ей нужен, один из всего этого мира; как поклялся любить ее вечно, еще даже близко не имея представления о том, что же это такое в действительности. Еще раньше, я сказал ей, что не верю в любовь, на что она с жаром ответила, что научит и сделает, все чтобы я поверил. Она учила меня все это время. Она оказалась превосходным учителем, но наверное я был трудным учеником. Не знаю, любил ли я ее до этого. Но вряд-ли кто-либо во все времена любил сильнее, чем я, тогда, когда она ушла.
Кто-то скажет, что мы не поймем насколько дорого нам что-то, пока не потеряем это. В любви это не так. Мы по-настоящему обретаем любовь только тогда, когда потеряем ее. Порой кажется, что кроме любви больше ничего не существует, а порой, что она - иллюзия. И эти сомнения самые страшные в моей жизни. Ведь если это так, то чего тогда стоит моя жизнь? Иногда мне кажется, что она мне мстит: столь быстрый брак, венчание, беременность, семья, но так и не забытое прошлое. Зачем она пишет? Звонит? Может жизнь и ее наказывает? Семьей, работой...больницей. Может и у нее нет прошлого, в нем осталась все та же любовь? Почему в поисках счастья, она продолжает себя мучать и истязать?
Ведь и я теперь не один, несмотря на то, что меня не оставляет ощущение иллюзорности происходящего. Я помню, как мне хотелось изменить своей клятве в вечной любви, изменить с первой встречной, и со второй и с третьей... Мне хотелось уничтожить себя, упав на самое дно.
Я рад, что нашелся человек, который не дал мне этого сделать, подарил покой и заботу. Но почему и теперь она ко мне так добра? Я не достоин ее любви, и не думаю, что она меня по-настоящему полюбит, может только тоже если потеряет. У меня осталось лишь прошлое, которое меня не отпускает. Первая любовь останется со мной навсегда, и только ею буду жить. Зачем тогда она еще со мной? Зачем и ей себя мучить?
Так много времени прошло, как от меня ушла та, ставшая моей любовью навсегда. Уже полтора года, может два, мне даже не известна дата, от которой мог бы я вести отчсет. Столь многое в жизни поменялось, и что-то уже ушло безвозвратно. Друг для друга мы стали призраками и бесплотными тенями. Но все же каждый из нас чего-то ждет. История, достойная пера господина Маркеса, хоть и в мире, в котором нет больше любви.