веснец нам, друзья.
своё прощёное воскресенье.
ветер в голове и всё хорошо.

1. уже даже не утомительно, просто смешно.
2. очевидно, у меня обнаружился предел того, что можно извинить, к чему отнестись снисходительно и что забыть. впрочем, может быть, это просто снова комплексы обиженного ребёнка в стороне и желание учить всех жизни, может быть, я где-то слишком нахальный и едкий. но, так или иначе, отношение к отдельным переживает перелом.
3. а вообще-то очень хорошо весна началась. и каникулы хорошие, странные и свободные.
дышим глубоко.

детская поликлиника, жасминовый чай, хлопья зачем-то снега, меланхоличное безделье и нехочунехочунехочу.
если я не напрягусь и не сделаю за эти каникулы два полезных вывода, то они прошли зря.
ещё мне не нравится слово "испещрённый".
ещё мне не нравится это прекрасное ощущение, такое же, как когда решение задачи очевидно, но не хватает одной теоремы, которой просто нет, пусть по рисунку тысячу раз всё видно,
или ещё когда надо сделать последний стежок, но нитка заканчивается и не дотягивается,
или ещё когда собираешь кубик-рубик, и вся сторона получилась одного цвета, кроме одной клетки.

вероятно, нужно небольшое чудо,
такое, как щелчок двумя пальцами,
такое простое-простое.

 

Я слышу тебя, звук шагов на песке,

Шорох шелковых складок на блузе.

Дробь сладких духов на открытом виске

Впиваю, чуть ноздри сузив.

 

Я вижу тебя, мой серебряный сон,

Ты в бликах ночного фиала

Читаешь стихи с хором звезд в унисон,

Что тьма для тебя написала.

 

Я помню ладонь на любимых коленах,

Как ныла душа в конвульсиях:

Давно твое имя в натянутых венах

Вплелось в синусоиду пульса.

 

Я думал воспеть свежий запах цветов,

Или город в бетоне и сваях,

Но каждая ночь меня ловит на том,

Что только тебя воспеваю.

и выворачиваясь гордой изнанкой своей
я дышу ровно в такт шагам по кафелю,
отдающему сдачей эхо звенящих ключей
в кармане
и мерный блеск распластавшихся по нему капель.

круг за кругом. ямы. крутые обочины.
время суть растаявший оконный узор,
ещё вчера нечеловечески гранёный, резкий и отточенный,
уже сегодня мутный и расплывшийся. в упор

из скважины сквозняк, прицелясь в спину, порыв несмелый.
когда исчезают звёзды, становится виднее пыль.
когда задерживаешь дыхание, куда ощутимей тело.
когда давно не было шторма, едва ли спокоен штиль.

пунктир шаркающий. добродетель моя передачкой
в камеры в сумке сетчатой людоедам и устаревшим гениям.
из всего скопа способов обескуражить датчики
этой ночи я выбрала всего-то навсего тихое пение.

и, нагеройствовавшись вдоволь фальшью рванозаплаточной,
спиной сползают гаммы по стене, сердца по пятам,
под ритм ключей и капель в тишине почти палаточной,
звенящей тонко клавесином марта.

близким людям приходится объяснять, что самое большое проявление привязанности сейчас - это встречаться пореже.
и меня раздражают телефонные звонки.
наверняка какая-нибудь там очередная -фобия.

зачем на станции метро "пролетарская" все буквы, кроме "о" и "с" такие узкие?

я себе натренировал механическую искренность. самое настоящее пианино.
и вообще-то весна, и, в общем-то, небо большое такое и заплаточное, и всё хорошо,
но есть поступки и намерения, и достаточно большая доля картофельной кожуры самовнушения.
я не люблю бездельные звёздные вечера за их меланхолию, очевидности и мыльные пузыри.

все страшно мной горды, а я снова хочу в австрийские электрички с пасмурным пейзажем из купе, просыпаться от звука упавшей из рук книги или всё так же не находящего сеть телефона, который ещё неделю, спасибо бездарному роумингу, будет работать только в качестве часов.

я не знаю, что тут можно сказать, потому что никогда не считала, что в моей жизни бывают такие победы.
но, пожалуй, когда-нибудь из меня всё-таки получится толковый политолог.
пожалуй, я всё же что-то могу.

весна, друзья.

я вот смотрю на ру.руферс, пускаю нюни-слюни, и думаю, что завтра нужно сделать финт ушами.
самая неоднозначная зима закончилась очень быстро.
и без всяких там "пусть". потому что иного выбора у всех нас всё равно нет.

и привет.

в театре Стаса Намина играют замечательные брови.

Евгения, ты знаешь, спасибо. салют, кофейни, мосты, богема; этот день стоит запомнить. и ни с кем, кроме тебя, такое, пожалуй, никогда не. но всё уже сказано на лавочках, тротуарах и эскалаторах, и я ещё как-нибудь об этом напишу.
всё очень здорово сегодня.
и это всё, что я могу сказать о войне во Вьетнаме.

в детстве по утрам я просыпалась от грохота мусорной машины, подъезжавшей к мусорке напротив моего дома. у неё была такая железная штуковина, которая брала бак и вытряхивала мусор в неизменно оранжевый кузов. машина меня ужасно завораживала и казалась каким-то одновременно страшным и трогательным существом. я вскакивала в 8 утра только затем, чтобы посмотреть, как она берёт бак, вытряхивает его в кузов, ставит на место и берёт следующий.
сегодня снова видела её. всё тот же оранжевый кузов, железные клешни и завораживающее зрелище.
а под ногами любимый зимами сухой асфальт, всегда для меня предвещающий весну.

з.ы. "Баттон" грустный, хороший и ничего нового, поэтому с утра я прыгал, как горный козёл от 8 бойловских премий.
ура-ура-ура.

не нужно быть гением.
(с)

у "миллионера из трущоб" бездарные пиарщики. причём как в западном прокате, так и у нас. и как его, бедного, только не назвали уже - и "романтической наивной индийской комедией" и "сказочной историей любви", и чёрте-как ещё. наверное, это фильм не о любви в первую очередь, но любовь слишком действенна во всём, что касается нэйминга, как вещает бизнес-фм по утрам, в сотый раз рассказывая притчу о переименованном Мопассане. одно только не ясно - "кровушка-то в ботиночках хлюпать не будет?". но вообще-то фильм очень трогательный. во всяком случае, на сто процентов органичен никому-ни-о-чём-не-говорящее-имя Дев Патель. и прекрасно всё, что касается Тадж-Махала и купаний в чём бы то ни было.

ну надо же, надо же, 14 февраля, а у меня в посте уже целых три слова "любовь". помидоры, занавес

20.02

я передумал насчёт финала. он крутой. оскара, оскара.

наверное, мы всё же очень зависим от музыки, которую слушаем.
поголовно все ругают февраль, а у меня из окна с утра были голубые заплатки.
вокруг одна сплошная ревность да заострённые взгляды.
а у меня всё хорошо.

как крестьянин в продразвёрстке.
абсолютный минимум своего и полупрозрачность дуршлага.
но ничего. завтра понедельник. я стряхну с себя пыль, и стану девочкой-девочкой,
со своей собственной жизнью, о которой можно будет задавать вопросы и получать ответы.
нет-нет, нужно жить, а не заниматься какой-то щепетильной ерундой.
невнятные полтора месяца бездарным автоответчиком.
мне перестали сниться сны о чём-то стоящем.

друзья, разбирайтесь сами.

ошиблась и вместо адресной строки умной мозиллы ввела "беспартийный поэт" в яндексе.
в картинках высветилась моя физиономия.
слава.

чёрт, что-то я, кажется, повзрослела.

я люблю общественный транспорт.
вот вчера в автобусе мальчик узнавал у мамы, сколько вертолётов нужно, чтобы к вечеру красить небо в тёмные цвета.
а сегодня в вагоне метро напротив меня сидел Бетховен. самый настоящий. с волосами и бровями, прямо как на портрете в кабинете немецкого.

да, это так, прошёл январь, мой друг мудак, но мне не жаль. (с)

поплакались, поплевались, и я плохо разбираюсь в таких вещах, но, кажется, сегодня у меня случился важный энтер, и теперь всё должно быть хотя бы лучше.

а английский я всё равно выучу.

я улыбаюсь и включаю дурочку, переспрашивая: "да? правда?",
а на самом деле уже давно знаю куда больше, чем мне полагается.
наверное, это нечестно.

когда мне негде хранить мысли, я пишу черновики эсэмэсок,
конечно, впоследствии надолго о них забывая,
но, по крайней мере, они не теряются.
вот сегодня обнаружила там из кодекса самурая, который читается на выставке японского оружия под дивную музыку:
"не из обычных людей тот, кого манит дерево без цветов".

но вообще-то я равнодушна к Японии.