[300x364]
Сегодня (с заката 31 января по закат 2 февраля) наши предки-славяне отмечали последний день зимы – Громовицу (в Европе – Имболк).

Имболк – зимний обряд очищения, один из Четырех Огненных Праздников (Вальпургиева ночь, она же Балтайн, День урожая – Ламмас, и День всех святых – Самайн), который отмечает возрождение природы.

Имболк – праздник дома и домашнего очага. Он раньше других стал семейным праздником, его отмечали не всем племенем, а каждым домом в отдельности. Считалось, что в этот день нельзя ходить в чужую деревню и присоединяться к их процессиям и празднованиям.

Многие земледельческие народы Европы в Имболк праздновали появление какого-либо знака природы, свидетельствовавшего о близком окончании зимы, о пробуждении мира от зимнего сна: брожение сока в кленах, возвращение определенных видов птиц, первую песнь жаворонка, рождение ягнят, появление весенних созвездий на зимнем небе, пробуждение медведей от зимней спячки.

Имболк считался днем очищения - ведь позади оставался трудный, холодный период. Возраждалась природа, возраждалась Земля, и, соответственно, возрождался сам человек. Было принято омываться самим, поливать водой собак и домашний скот, убирать дом с особой тщательностью, оставлять на ночь горящей хотя бы одну свечу.

На Руси этот день был посвящён Громнице (позже – Громнице-Богородице), стоящей на камне, велящей огню и воде; в ее честь игрались воинские игры о битве Света и Тьмы, о победе Весны и Солнца над Зимой и Холодом – у нас эти празднования проходят на Масленицу, которая частенько приходится на февраль, в Европе точно на день Бригитты (богини огня, трансформировавшейся с приходом христианства в святую Бриждитту, повивальную бабку Девы Марии). Сам же день носил название Громовицы.

Итак, с этим днём наши предки связывали приход весны – начинали петь первые птицы, рацион пополнялся овечьим молоком… Конечно, сейчас, глядя в окно на метель, лишь пару дней назад укрывшую землю. Но раньше верили, что снег и ветер на Громовицу – к скорой и тёплой весне:

Коли на Громовицу тепло и солнце светит – зима не скоро уйдёт

А если ветер и снег метёт – скоро весна-красна придёт.

К сожалению, Имболк сегодня практически забыт – в отличие от прочих языческих праздников Коловорота, трансформировавшихся в христианские праздники ( Спас вместо Ламмаса, Ивана Купала вместо Летнего Солнцестояния, и пр.). И причина этого – именно в закрытом, семейном праздновании этого дня.

Все остальные праздники отмечались всем родом, поселением, деревней… И эта общность помогала сохранять давние традиции… А закрытый, семейный праздник сегодня стал достоянием истории, и наследием немногих людей, которые пытаются вернуться к своим корням… Ведь не зная своих корней, не держась за них, человек не сможет развиваться, а его род – расти…

Ещё несколько статей про Имболк

«Кризис затяжной, системный, и есть все предпосылки для того, чтобы он был достаточно продолжительным», — считает спикер Миронов. По его словам, особенно страдают в настоящее время от негативных событий в мировой экономике сфера строительства и ипотечного кредитования.

Михаил Щелконогов: Не будем лукавить, кризис в сфере строительства пришелся на 2004 год! Именно в этот год прекратился рост инвестиций, т.к. проектный горизонт увеличился до 12 лет, на такой длительный срок вложить средства оказалось мало желающих инвесторов. Что произошло далее? Представители строительного сектора, лишившись финансовых поступлений и будущих прибылей, в «содружестве» с представителями банковской сферы лоббировали «Закон об ипотечном кредитовании», что безусловно «подстегнуло» рынок недвижимости. Однако необходимо учесть «человеческий фактор»! Граждане РФ - совсем неглупые люди, получившие закалку советским и перестроечным временем. Например, вспомним кредиты фермерам. Чем дело закончилось? Основная масса «фермеров» обналичила огромные суммы и растворилась на наших необъятных просторах… С недвижимостью дело обстоит иначе, подумает читатель, и будет не прав. Ибо уже с 2005 года возник кризис неплатежей по ипотеке – 38%, для сравнения, финансисты США, имеющие длительный 300-летний опыт кредитования, посчитали, что превышение 35-процентного барьера грозит катастрофой, социальным бунтом. И в самом деле, как рассуждает российский заемщик, всех не пересадят, у всех квартиры не отнимут, есть государственные гарантии по защите детства и материнства, не так-то и просто выселить неплательщика, а если их количество становится слишком огромным, т.е. 40-50% населения, вспоминаем психологию толпы: не можем мы ВСЕ платить, но бунт устроим!
Напомним, что все войны начинались по экономическим причинам: или нужны деньги, или нечем отдавать долги - война все спишет!

Но спикер убежден, что российская экономика сможет обратить мировой кризис на пользу себе. «У России есть все возможности для того, чтобы использовать этот кризис, например, чтобы изменить структуру своей экономики, как это произошло после 1998 года», — сказал он.

Михаил Щелконогов: Лукавит спикер.
1. Дефолт 1998 года вызвал элементарный развал и разрушил налаженные с 1995 года экономические связи. Ныне можно говорить все, что угодно, т.к. ни статистических данных, ни социологических исследований не проводилось, и мы совершенно не знаем ни последствий дефолта, ни его масштабов.
2. Как РФ планирует международный пожар обратить себе на пользу, не понятно в принципе. Поясним. К деревне подходит цунами, осталось пара дней, и тридцатиметровые волны накроют всех, а при этом вам говорят: ничего страшного, это здорово, ведь наша деревня очистится от неэффективных структур, мы используем цунами себе во благо, и наши улицы после всего будут сверкать чистотой!!!
3. И тишиной, добавим мы…

Мне моя подруга с моря привезла небольшой такой буклет (привезла ещё в сентябре, а подарила только, только - так сложилось). В буклете - репродукции Рериха. И на всех репродукциях женские образы. Да и буклет так и называется "Женские образы в творчестве Н.К.Рериха". И ещё выдержки из записей Рериха, и не только, о женщине. Меня особо тронула одна:
"Уж очень недобр стал мир. Уж очень недобры люди. Объясняйте это обстоятельство чем хотите, но всё же отсутствие доброты является понятием международным. Точно бы люди утратили знание, как им прикоснуться друг к другу. Понятие сердца так часто истёрлось, как бы испепелилось. Если среди высоких, мировых задач Матери Мира Она прежде всего установит земную деятельность сердца, то это уже будет, поистине, открытые врата в сад прекрасный.

Вот уж как с месяц я ношу серебрянного паучка на левой руке. Он очень неожиданно пришёл ко мне и очень символично его появление с переменами в моей внутренней жизни. Естественно - была перерыта целая куча информации о Пауке как таковом и для меня он открылся с очень неожиданной стороны... Выкладываю кое-что.

Великая Мать в ипостаси ткачихи судьбы иногда изображается в виде паука. Все лунные богини - прядильщицы и ткачихи судьбы, и Космический Паук, Великий Паук, или Великий Прядильщик, является Творцом, который прядет нить жизни из своей собственной субстанции, прикрепляет к себе посредством пуповины всех людей и вплетает их в сеть узоров мира. Паук в центре паутины символизирует центр мира, Солнце в окружении лучей, отходящих от него во всех направлениях; Луну, олицетворяющую циклы жизни и смерти, прядущую паутину времени. У индейцев Америки паук - ветер и гром, защита от зла. В христианстве - дьявол, завлекающий грешников; скупец, пьющий кровь бедного. Паук над чашей - символ Святого Норберта. У египтян паук - атрибут Нейт как ткачихи мира. У греков паук - атрибут Афины как ткачихи мира, а также Персефоны, Гармонии и Судеб (Мойр) как прядильщиц судеб; облик Арахны. У индийцев и буддистов паук - ткач паутины иллюзии Майи, а также Творец как прядильщик нити из свой собственной субстанции. У народов на некоторых островах Океании Старый Паук считается создателем Вселенной. У римлян паук означал проницательность, хорошую судьбу. У скандинавов и германцев Хольда и Норна прядильщицы и ткачихи судеб. В шумеро-семитской традиции паук - атрибут Иштар и Атаргатис как ткачей мира и судьбы.

Дальше - очень интересная статья, продолжающая тему Паука. Как всегда - где-то откопанная в инете и ссылки нет... Читать

У нас на площади опять такая красота. Построили дворец изо льда, в нём всякие ледяные сказочные фигуры и вокруг дворца тоже. Да - и ещё горки. С них кактаться - одно удовольствие. За всем наблюдала со стороны. Пока в сам дворец не заходила. Надо будет порассматривать всё солнечным зимним днём :)
[700x525]
[525x700]
ещё

Что можно сказать по поводу работы В. М. Лурье «История Византийской философии» (Лурье, В. М. История Византийской философии. Формативный период. – СПб.: Axiôma, 2006. – XX+553 с.)? Классическая «постмодернистская» (столь странная характеристика для с виду традиционной работы объясниться позже) компиляция по поводу истории теологии, долго собираемая из «лего»-статей специалистом в области мировоззрения Восточных дохалкидонских церквей. Именно такой – неоднородно текстуальный – облик получает любая книга, бывшая обобщающей историософской попыткой узконаправленного специалиста. Такой объемный ресурсоемкий труд облегчен ныне цифровой технологией обработки текстов, поэтому стоит сказать, что подобных книг в будущем даже в теологически отсталой РФ будет все больше и больше. Сразу стоит оговориться, предваряя критический посыл рецензии, что сие произведение обязательно для детального ознакомления всем российским теологам – от студентов «молочной кухни богооткровенных слов» до крупнейших специалистов в области византийской догматики; одни в короткое время приобретут ключевые пункты «картографии» христианской ортодоксии, а другие, заметив в авторе крупную полемическую фигуру, обратятся к насколько интереснейшему, настолько неоднородному и спорному компендию. Начальное впечатление от книги обескураживающе парадоксальное: само название «История Византийской философии», которое как будто пришло со времен советского подпольного богословствования, вводит в заблуждение «профессиональных философов», пришедших за гносеологией, онтологией, и т. п., а получивших в ответ раздутую историю-схолию христиански модифицированных аристотелизмов («природы» и «ипостаси»); первая сотня страниц (вплоть до обсуждения христологических споров V века) вообще прочитывается в недоумении «Кому понадобились консервативно примитивное переложение нескольких умеренных протестантских библеистов, отдельных идей Парижской богословской школы, «бессмертных» для студенческих курсовиков В. Н. Лосского и И. Мейендорфа?»; к тому же общий настрой портит отсутствие адекватных сносок на чужую рефлексию (выявление кантианских антиномизмов в ортодоксальной вероучительной системе, инициированное о. П. Флоренским, мысль католического иезуита-литургиста М. Арранца о принципиальной догматичности первохристианских богослужебных компонентов, суждение В. Н. Лосского о сотериологическом критерии всей догматико-полемической истории, и т. д., - эти и подобные теологообразующие мнения введены в русскую богословскую традицию конкретными людьми, а так как они еще не до конца влились в «абстрактное православное мышление», то и не стоит их распространять как само собой разумеющиеся истины, как очевидности «символьного» порядка, исходящие из уст любого правоверного). Но не спешите выставлять «смертный приговор» за нелепое школярство вводных глав такой классной для «рассейских земель» богословской работе, начиная с обещанной по предисловию пространной «христологической» части о VI веке, выявляются все мастерство и компетентность исследователя. Здесь в отличие от эпигонский рецитаций зачина господствует легкость, полемичность, склонность к здравым обобщениям, правдоподобным историческим реконструкциям, адекватным оценкам, и главное – встречается редкий источниковедческий материал, нащупываются недавно открытые сферы. Да, пусть в данном случае труд является детализированной калькой с фундаментальных исследований Грилльмайера и Co, монографий Мёллера, Лоофса, Брока, Эсбрука; но это поистине органичный, понимающий, продуманный опыт рецепции, когда ученый еще по сути ничего не открыл, но его потенциал огромен и он готов к решающему порыву. Здесь идет схватка на плоскости мировых научных стандартов (все-таки специалистов в области восточно-христианской теологии VI века не так уж и много, их легко идентифицировать). Причем из исследовательских творений выверенный взор автора выделяет крыло консервативнейших представителей католицизма XX века, игнорируя умеренное критиканство римских собратьев или протестантов. Проявляется «консервация» в мелочах; библейские книги Ветхого Завета датируется намеренно более ранними сроками (Священнический кодекс относится к допленному периоду, когда академическим консенсусом он датирован поздним послепленным временем; в действии неписаный принцип «чем древнее, тем духовнее»), официально канонизированные святые «по указке автора» действуют только вдохновенно и рационально (например, неприглядная роль св. Феофила Александрийского в деле Златоуста объясняется более важной церковной икономией по изъятию оригенизма, совершенно неудачные религиозные эдикты императора Юстиниана трактуются в свете неких высших мотивов), везде ощущается «поиск ведьм» и довольно оригинально

Читать далее...

Ну, вот затрещали?! Любая, уважающая быстрый и надежный заработок (даже самая провинциальнейшая), представительница СМИ возрадовалась и воспела заупокойное Аллилуйя. В предновогодний период, в принципе богатый на скандалы и непотребности, новостные каналы сейчас будут перенасыщены легкодоступной и не затратной информацией: масс-медиа всегда ставила на «черное» смерти и в большинстве конов не прогадывала. А здесь кончина «духовного лидера», «отца православного люда», «главы возрождающейся нравственности» и тому подобное. Как только не поизгаляются консюмеристские писаки над тленной персоной довольно обыкновенного, очень состоятельного, в меру влиятельного, обшитого недугами и болезнями (наследники-злопыхатели ожидали этой смерти на 5 – 7 лет раньше) старца, дедушки. Не нужно быть опытным предсказателем, чтобы не предполагать на будущей неделе в пространствах СМИ следующего прейскуранта. Несколько жестко критиканских пасквилей, смещенных к периферии общественного мнения (критиковать было за что, но прижизненная критика выглядит честнее, последовательнее, актуальнее) и даже публично осужденных, как прилюдное попрание «доброй памяти» авторитетной фигуры. Сотня масштабных исторических экскурсов и параллелей, превращенных институциональный, дисциплинарный предмет гуманитарных наук: перед бурсаками и религиоведами открывается простор для написания стандартизированных трактатов о жизнедеятельности одной авторитетной организации в конце XX века. Тысячи искренних сетований и рыданий со стороны молчаливого плебса, полюбившего знакомый многим образ «телевизионного архипастыря», вероятно, мало схожего с реальным человеком, ныне почившим (жаль, действительно, жаль, но они совершенно не знали человека в куколе). И миллионы строк, гигабайты текстов с формализованными официальными соболезнованиями, ритуально церемониальными причитаниями, луковыми слезотечениями, которые в течение нескольких будущих недель будут отрабатывать гигантские барыши своих носителей и по ходу дела разъедать нам мозг. Даже не знаю, как можно после подобных хреновин включать мерзотный ящик или загружать глючные «окна», но рука так и тянется совершить нечто подобное, чтобы не было смертельно скучно. «Вселенная» (если уж выражаться языком коммерческих игроделов и книгоманов) РПЦ с ее текущим сеттингом о возрождении, поднятии, освобождении, которая мерными дозами мифологизирует наше сознание посредством такого отвратительного медиатора как СМИ, естественно не имеет ничего общего с действительностью происходящего. Лишь редкие аутсайдеры (пример Диомида здесь интересен как недавний) сливают фрагменты настоящего, отрывки утраченной правды, чтобы вскоре померкнуть в безвестности, слиться с общей массой недовольных, и до конца жизни не избавиться от недоброжелательных взглядов своих бывших собратьев, скончавшись с клеймом ренегата. РПЦ – крепкая, централизованная, пирамидальная организация, которая секретами делиться не собирается и довольно жестко защищает права на 3 – 4 % «клиентской» базы (лишь какие-то кардинальные изменения могут этот процент уменьшить или увеличить, но в нынешний сезон «застоя» они вряд ли осуществимы даже перед столь интересной вещью, как Поместны Собор). Мы, простые верующие, пока изъятые из соборного управления можем лишь делать «претенциозное» предположения, погрузившись в ничего не значащие беседы и россказни, а «там» идет жестокая бойня и дележка сытного пирога. Как будто придя из 80-х, нас ожидает закулисная брань двух «К», а в случае, если перевес кого-то из них не будет значительным, то придется возвращаться к известному правилу: «избирайте старого и больного, пока его правление не утихомирит властолюбивый шторм и не приведет к тихой гавани единственного победителя». РПЦ во многих своих качествах по-настоящему остановилась в 70 – 80 годах, когда дружба митры и скипетра была как никогда крепка. Уровень «рациональности» той и другой структуры зашкаливал… И теперь явленное монструозное скопление добропорядочного, эффективного, строгого, исполнительного чиновника пусть и невидимо сопровождает образ образованного, моралистичного, социально активного священника преследует нас повсюду. Да, а за маской таких нравственных красот чаще всего прятались нелицеприятные морды похоти, корыстолюбия, тщеславия, жажды власти. Но маска настолько приклеилась к телу, что действительность как бы и потеряна, с точки зрения статистики и компаративистики она вообще совершенно неправдоподобно. Синдром «публичного человека» дает о себе знать, и мы не желаем свидеться с наличием потаенного, темного, скверно интимного. И вообще ни слова о будущем Поместном соборе: поставят начальника по лекалам единогласных избраний «Единой России» и продолжат осваивать жирнучие остатки нефтедолларов. Реформа, Диомид, скандалы, дебаты останутся за рамками ящика как несуществующие. «Зачем что-то изменять, если все идет замечательно».

Пробыв несколько месяцев в блогерском «community» (правда, весьма поверхностно) я отметил несколько присущих особенностей постов и их авторов. Ни слова о банальностях вроде «интернет отражает реальное, не фиктивно-политическое, положение вещей в обществе, а блогосфера стала зеркалом думающей, дискутирующей части сетевой общественности». Естественно, речь не пойдет о потрясающе «капиталистической» жажде набивания посещений, френдов, ПЧ, о тех хитрейших методиках достижения столь корыстолюбиво-виртуальных целей, и о громадном рекламном потенциале дневников, достигшем невероятных размеров в воображении искусных маркетологов. Интерес зарыт в другой локации. Прежде всего, это выпяченный «патернализм» практически каждого первого блого-мэна, абсолютизация собственного мнения, равнодушно-пренебрежительное отношение к чужим суждениям, не маркированным популярностью и «многофрендностью». Впрочем, то же самое, что в реальной жизни, но в разы помноженное, радикализированное. Какую бы «херню» не написал автор, как бы случайно она ни всплыла в его наэлектризованном мозгу, он будет нудить и все-таки заставит уважать свое мнение, чтобы, успокоившись, защищать новое. Вообще постсовременность потакает таким людям, сглаживает их напряженно-противоречивое состояние: безумие вылезло «на улицы», хотя оно обязано соблюдать некоторые ключевые правила, существенно сужающие их свободы (богатым и знаменитым не станешь), но позволяющие в «строго установленном» месте возвещать свою крутость. «Ты ощущаешь себя сверх-интеллектуалом, провидцем, пророком будущих катастроф? Хорошо! Позволительно даже, чтобы некоторые, небольшое число, поверили в сию «истину». Но будь любезен отказаться и не думать о шикарных наслаждениях, соучастии во власти, и реально оставаться недочеловеком, впрочем, не следует забивать голову этими проективными глупостями». Так постсовременная демократия представляет каждому взамен призрачной человечности в среде «достойных» очень даже симпатичное «королевство на словах». И массы соглашаются: каждый занят своей короной и своим фиктивным «высоким» статусом, ведь он может кричать, чтобы быть не услышанным, а может топнуть ногой, чтобы быть «зевотно» проигнорированным. Ну, а блоги – прекрасная арена для подобного рода опытов. Отличная виртуальная груша президента или начальника. Вперед, разряжай энергетический заряд ненависти и недовольства, «элиты» заботливо представили механизм по избавлению от душевного дискомфорта. Вот, рефлектирующий люд, выкладывая отточенные или небрежные посты с чувством любящего родителя, защищая родное чадо от оскверняющих комментов, погружается в малую емкость «словесной семейственности» и ее скудных почитателей. Нам разрешено лелеять мысли о собственной исключительности, правоте, их можно даже прилюдно артикулировать, правда, с опаской быть осмеянным, но их точно не получиться осуществить. Чужое воспринимается индифферентно, с тонким налетом заносчивости и пренебрежения, часто «праведный гнев» чередуется с политкорректной «теплохладностью», сарказм и горькая ирония высвечиваются с мониторов. Парадоксальное скрещивание одинокой любви к «своему» и едкого неприятия «другого». Совершенно нормальный, с точки зрения социобиологии, принцип приобретает монструозные габариты в сфере виртуального, на страничках дневников. Такая крайность, «чернота сознания», сбивается при соблюдении определенных конвенций и преобразуется в более приемлемое явление – во взаимное любвеобильное «поглаживание» словами. Многочисленные сообщества, будто бы хронически страдающие нехваткой ласки и внимания, культивируют всяческие любезности в чатах и комментах, возвращая нас в какое-то несуществующее «хиппанско-бардовское» прошлое. Единственную «болезнь», которая существенно отличает обитателя блогов от простого обывателя, я бы назвал «синдромом потерянной новизны». С таким запалом, энергетикой, вдохновением, свободно и прозревающе, об одном и том же и множество раз способен вещать только блогер. Неважно, каков индекс интеллекта или как пройден жизненный путь, в этом смысле бесконечные восторженно-девчачьи вопли «какой же он милый!», или жутко критические отзывы на новый фильм, или очередная послеобеденная мысль о жизни, или прикольная фотка ни о чем, расположены на одной горизонтали – плоскости циклических повторений. Что за зуд не оставляет в покое нашего протагониста, но пока пара комментов не очеркнуто, несколько смайлов не отправлено, с десяток гениальных мыслей не выставлено напоказ, бессонница обеспечена. А как эти аналитики паразитируют на текущих новостях – это вообще мастерская уловка иллюзиониста. Утрамбованная пороховая бочка ждет малейшей искорки в известии милицейского беспредела, педофильского износа, президентского указа, чтобы порвать здесь всех в клочья (а если таких бочек поле бескрайнее?). И биться, и биться, и биться, не уставая вбивать своеобразные клейма на шкурки разношерстных событий, набивая «экспу» авторитета и славу человека правдолюбивого и сочувствующего, грубо говоря, борца за права. Профессия Читать далее...

Из всех эпатажных, эксцентричных, пограничных образцов фильмографии, из тех, которые не просто нежно щекочут изощренные нервишки молоденьких буржуа, есть такие, кто поистине отвратительны, невозможны, «ржачны», заставляя натужно хихикать и выдавливать из себя сопливые пузыри смущения, они представляются подлинными культурными «юродами» постсовременности. Речь идет о «Чудаках», кстати, запрещаемых к показам в кинотеатрах России и выходящих только на DVD. Фильм, состоящий из нарезок, фиксирующих придурковатые и первертивные ситуации, анально-садомазохистские гэги-эксперименты, - вроде бы типично коммерческое образование, занявшее свою нишу среди молодежной аудитории, совершенно не подразумевавшее в своем скоморошестве каких-то глубинных смыслов. Ну, что же богатую идейную подоснову придурковатых роликов с гротескными экспериментами над телом и издевками в сторону бюргерской социальности придется выносить на свет кому-то. Сразу оговорюсь, что «Jackass» далеко не лучшие в своей странноватой области, но у них существует одно-единственное преимущество: они – знамениты и посредством этого способны собирать кинозалы с тем контентом, с которым обычно из сетевых границ с ее социальными сервисами никто не выходит. «Jackass» уже стали плевком в массовую культуру, будучи сами из нее рожденными и в ней продолжающими пребывать. В бытии предыдущего традиционного общества всегда существовала тоненькая прослойка странных особей, игнорирующих социальные нормы в обертке, побиваемого «не-смертельными» камнями, аутсайдерства, или пренебрегающих собственной телесностью в образе «платонизирующего пьяницы» (представляете себе такое дикое смешение: античное отвращение к плоти и материальности в целом, совмещенное с непредсказуемостью поведения, свойственное алкоголикам). Были эллинистические киники, программно осуждающие текущий облик цивилизации, играющие на публику, воспроизводя «животный» образ жизни или глумясь над самыми безобидными «табу» социума. Были «черные» сектанты шиваизма, преодолевающие доминирующие формы религиозного ритуала и достигающие мистичности посредством бурных, обезоруживающе плотских обрядов. Были византийские юродивые, публично переворачивающие с ног на голову тонко настроенную социальную иерархию господства и подчинения, практикующие сознательную социопатию и экстатично театральное сумасшествие. Нечто подобное обязано присутствовать и в секулярном настоящем. В XX веке за цивилизационный эпатаж отвечало элитарное искусство: рев дадаистких медведей, эрегирующие ослики короля сюрреалистов, кастрации вперемежку с зашитыми вагинами меланхоличных австрияков интенсифицировали комплексные состояния изумления и отвращения до максимальных высот. Эстетское развлечение «избранных ради избранных» вскоре сменилось эгалитаристским угаром массовой культуры. Да, ритуальные «измывания» над телесным и социальным измельчали и перестали казаться такими экстатичными, но они стали менее осознанными, а значит и более доступными, даже для людей с некрепкими желудками. В большинстве своем они даже скатились в бездну скабрезно натуралистических шуточек, обжившихся на территориях школярства и студенчества. Ковбойски обуздать работающий пожарный брандспойт до открытых ран на заднице, прилюдно нагадить в новый унитаз в отделе сантехники, сожрать рожок аммиачного мороженого, засунуть игрушечную машинку в задний проход и затем делать мину удивления при виде рентгеновского снимка в руках обескураженного врача, поставить себе на ягодицы клеймо в виде голограммы мужского члена, в конце концов, сделать себе пивную клизму… Уровень идиотизма, бестолковости, абсурдности добирается практически до абсолютных отметок. Но там, где присутствует приближение к безусловности, пусть и в негативном значении, не все так просто и однозначно. Здесь они весьма сильно напоминают тех изгоев прошлого, чьи интенции были устремлены в иррациональные глубины через истязание телес и хаотичное осмеяние общественного благосостояния. В нарочном членовредительстве, попрании общественной морали, рвотно-блевотных экспериментах, есть нечто варварское и деструктивное, толи требующее возврата к дикой натуральности, толи вожделеющее новой человечности с «преображенной» плотью. Естественно, в ответ они получают лишь деньги и популярность, потому что они и не предполагали этих мистических глубин. Эта неудачная попытка выброситься из глобального консюмеризма, проигрышный вызов всеобщей вещности, завершающийся молодецким разрушением, вытеснением порядка, стабильности, легитимности. Везде их ждет неуспех, вследствие чего они только поддерживают текущий строй. Но все-таки существует в момент проведения очередного трюка нечто мистичное и аномальное, взрывное и необузданное, примитивнейшее и глубинное. Хотя большинство в поиске смыслов все равно будут обращаться к нарочито интеллектуальному арт-хаусу, декодируя и без того запутанные сюжет, видеоряд, музыку… И последнее. Если вы скептически относитесь к этому около философскому анализу столь странного предмета, просто Читать далее...

компетенция базируется на громадной совокупности однородных и конкретных деталей, в которой центральные факты и идеи выявить крайне затруднительно. Компетенция миниатюризируется и тем самым парадоксально растет, она никогда не ответит на вопрос односложно, что называется «с ходу», дискуссионным образом; ее характеристика предполагает огромное количество вторичных условностей, вспомогательных мер, поясняющих уточнений, поэтому ответ превращается в многосложную, чересчур регламентированную, разноуровневую письменную текстуальность, апеллирующую и к общеизвестным фактам, но и учитывающую исключения, аномалии, контроверзы. Поэтому компетенция останется делом локальным и не популярным, а ее сторонящийся эгалитаризма характер будет лишь укрепляться, ведь она заставляет панорамно, целокупно обращаться к предмету в поисках решения проблемы. А хочется чистоты, ясности, односложности, скоротечности… И вот профанирующая постсовременность предоставляет их нам, взамен маргинализируя честнейшую и последовательную компетенцию, укрывая ее в темных коридорах периферии, превращая таковую в объект тяжких, почти «шахтерских», забот тончайшей людской прослойки. Профанирующие тексты и речи облекают нас повсюду, их процентное соотношение с компетенцией стремительно приближается к 99%. Здесь, конечно, наш взор игнорирует обыденные, бытовые, информативные, эмотивные, функциональные стороны коммуникативного акта. Они как бы несут «технический» характер, отвечают за нормальное существование среди людей, короче, помогают в процессе выживания. Нет, нас интересуют «житейские» монологи и диалоги, те мысли и беседы, которые пытаются анализировать, оценивать, обсуждать мир с его обширным компонентным окружением. Оказывается, тексты подобного содержания все более занимают нашего жизненного и мыслительного пространства. Люди вовлекаются в массовую «демократическую» рефлексию, предметом изысканий которой может быть любое событие, маркированное счастливым случаем. Взглянув со стороны на мощный поток дум, дивишься той одномерности и скудости, присущей им, поражаешься «нищете житейской философии». Основная суть вселенского сгустка мнений состоит не в рождении новых точек зрения (постсовременность настаивает на прочувственности и интимности каждого суждения), а в соотношении уже готовых, ставших даже традиционными, предпочтений. Включенный в культуру человек, после продолжительной дрессуры телесности нормализованными навыками и тяжелого входа в дисциплинарность, в зрелом состоянии ума получает несколько положительных бонусов; на каждую житейскую проблему ему представляется несколько ответов, взращенных прошлой историей. Так и проходят разговоры «за жизнь» в бессмысленном потоке «А я считаю, что… (далее скудный выбор из вариантов, как на информационной сетчатке Терминатора)». Обмен суждениями, имевшими совершенно случайный генезис (задумайтесь, о полной не индетерминированности собственной групповой принадлежности и свойственной ей идеологеме), вдруг стал важнейшей словесной процедурой апологии своего «Я», борьбой частностей во имя преобладания. Ты не имеешь права не козырять своим собственным мнением относительно чего-то и обязательно должен его озвучить. «Как можно быть таким равнодушным и безразличным? Неужели тебе нечего сказать по этому поводу? Разве этот прецедент не стоит вашего внимания?». Интересоваться, любопытствовать, «раскрыть карты», вывести из тени всё, стоять на личной точке зрения относительно всего. Кстати, это самый мощный источник питания профанирующих разговоров. Односложность, примитивизм, одномерность, произвольность, общедоступность – все это качества, сопутствующие профанирующему тексту. Они образуют корневище медиа-индустрии. Именно СМИ с их акцентом на скоротечности, доступности, простоте, работают с потребителем в регистре «обратной связи». Их мимикрирующий облик не позволяет продолжительное время рассусоливать одну тему, предоставляя относительно единичного факта стандартизированный набор оценок в максимально короткие сроки (здесь даже не обсуждается мощный идеологический пресс, на выходе до пределов извращающий событие и его трактовке). Их кентаврическое нутро пытается имплантировать в свое информационную телесность разнородный максимум, чтобы накрыть собой то «серое» большинство, которое в действительности состоит из ряда характерных субкультур, доминирующих интересов. Их карнавальный лик настроен на перманентный первобытный «взрыв», варварский эпатаж, общедоступную эксцентрику, зрелище в чистом виде: «реципиента необходимо удивлять, обескураживать, перечеркивать его бытовую укорененность». Их одноклеточное происхождение затрудняет интеллектуальное наполнение, препятствует эволюционному движению; оболочка передаваемого должна напоминать несколько улучшенный вариант примитивной беседы или сообщения, всяческое усложнение ведет к катастрофическим результатам. Требуется быстротечная речь экспромтом на заданную тему (в такой ситуации трудно выйти из круга ассоциативных банальностей). Важнейший показатель: сама природа Читать далее...