В ночь на 9 мая в одиночной камере Штаммхеймской тюрьмы в Штутгарте покончила с собой Ульрика Майнхоф, имя которой и после её ареста 4 года тому назад продолжало оставатся символом анархо-терроризма, и в более широком смысле, всего левацкого экстремизма в ФРГ.
...Тюремные надзиратели в ту ночь, по их словам, не заметили ничего необычного: из камеры Майнхоф долго доносились стук пишущей машинки, тихая музыка. (После начала процесса по делу Майнхоф-Баадера четырём обвиняемым, до тех пор содержавшимся в в режиме строжайшей изоляции, граничевшей с пыткой, были под давлением общественност предоставлены некоторые льготы - свидания,книги, радио...) Но на утро Ульрику Майнхоф обнаружили в камере мёртвой - она повесилась на сетчатой решётке окна на самодельном шнуре из полотенца. В её бумагах администрация "не обнаружила ни прощального письма, ни никаких-либо других документов, позволяющих определить мотивы самоубийства".
Этот финал, поразительно напоминающий конец террористского вожака Ставрогина в "Бесах" Достоевского, был настолько закономерен, что, казалось бы, не мог вызвать кривотолков и подозрений. 42-летняя Ульрика Майнхоф, в прошлом подававшая надежды журналистка, приёмная дочь известной прогрествной деятельницы, профессора Ренаты Римек, была интелектуально намного выше своих единомышленников - Баадера, Распе и Гудрун Энслин, главарей разгромленой полицией анархо-террористической организации, на счету которой были десятки убийств, взрывов, поджогов.
Майнхоф в большей степени, чем её товарищи по заключению, была в состоянии осознать всю бесперспективность того кровавого тупика, в котором оказался западно-германский анархо-тероризм, пытавшиймя бомбами втокнуть народ в "революцию" и выдвинувший тезис о том, что "лишь правая фашистская диктатура в ФРГ смогла бы поднять массы на борьбу против капитализма".
В печати давно уже мелькали сообщения, что отношения между обвиняемыми резко обострились, ибо Ульрика Майнхоф утратила веру в успех и справедливость терроризма.
Наконец 4 года тюремного заключения, изоляция, голодовки, изнурительный судебный процесс, тянущийся уже целый год, неотвратимая мрачная перспектива пожизненого заключения вполне могли сломить Майнхоф, особенно после того, как, судя по всему, рухнула её идейная опора - сознание (пусть ложное) правоты своего дела.
И всё же смерть Ульрики Майнхоф выглядит (не без помощи судебных органов и тюремной администрации) как самоубийство "при невыясненых обстоятельствах". Начать с того, что Штаммхеймская тюрьма, где содержались в заключении террористы, является одной из самых тщательно охраняемых тюрем в мире. Постоянные проверки, обыски, неусыпный надзор днём и ночью как будто бы исключали саму возможность самоубийства. Уже одно это обстоятельство невольно заставляет думать если не о прямом участии тюремщиков в смерти Майнхоф, то, во всяком случае, о преднамеренном содействии её самоубийству. Особенно странным выглядело поведение тюремного начальства после смертии заключённой: власти делали,казалось, всё возможное, чтобы укрепить и без того безосновательное предположение, что Ульрике помогли свести счёты с жизнью, как это, кстати сказать, не раз уже случалось в западногермансикх тюрьмах: к поспешному проведённому вскрытию трупа не были допущены ни адвокаты покойной, ни её родственники, ни авторитетные судебно-медицинские эксперты; в протоколе тюремных патологоанатомов с подозрительной настойчивостью подчёркивалось, что результаты вскрытия "полностью исключают возможность насилия со стороны третьих лиц", то есть, проще говоря, убийства.

Сейсчас не только сестра покойной и близкие ей адвокаты, но и представители широких слоёв прогресивной либеральной общественности требуют создания специальной комиссии по расследованию обстоятельств смерти Майнхоф. Это требование поддерживает и Германская коммунистичекая партия.
Не следует забывать, что тюрьма в Штаммхейме и выстроенный на её территории бункер, в котором проходит процесс, находятся на окраине Штутгарта, столицы земли Баден-Вюртемберг. В развёртывающийся сейсчас в ФРГ кампании по выборам в бундестаг эта земля, где у власти стоят представители правого крыла ХДС, является одним из бастионов реакции. Вот почему смерть Ульрики Майнхоф в тюрьме - по меньшей мере дар судьбы для реакционеров. Уже сам процесс в Штаммхейме, который искуственно затягивается совместными усилиями судей, обвиняемых и их адвокатов в течение последнего года, позволил реакции усиливать давление на кабинет, добиваясь принятия всё новых антидемократических указов и постановлений, создающих в стране душную атмосферу политической слежки и "охоты за ведьмами". Самоубийство же Майнхоф должно было привести, и действительно привело, к новому взрыву террористического насилия в стране - раздут огонь, из которого леваки, по сути дела, таскают каштаны для Штрауса и К.
По мнению широких слоёв прогессивной общественности Западной Германии, трагический, но закономерный конец Ульрики Майнхоф явился новым убедительным доказательством необходимости объединения всех демократических сил для организации последовательной борьбы против реакционных законов, против растущего влияния правых сил на внутриполитическое развитие в ФРГ. Многие видные либеральные деятели, в том числе и бывший президент страны Хейнеман, обращали в эти дни внимание на то, что именно ограничение демократических свобод толкает молодёжь на бесперспективные путь экстремизма и анархического террора.

Николай ПОРТУГАЛОВ, соб.корр. АПН и "Литературной газеты"
БОНН. (По телефону)
(19 мая 1976 г. Литературная Газета №20)