Жизнь великого человека.
Дождь лил, что называется, как из ведра, словно он надеялся затопить весь город. Впрочем, у него была еще причина для гнева: на улице никого не было, и, поэтому, дождь считал, что он льет впустую.
Но вот вот он взликовал, напрягся, и накрыл землю такой волной воды, что превратился в ливень.а затем из-за угла показалсся предмет радости дождя-ливня. Это был мужчина среднего роста, среднего возраста, среднего характера, и, вообще, весь он был какой-то средний. Многие говорят: «Золотая середина», но здесь золтом как раз и не пахло. Мужчина шел не быстро, не медленно, опустив голову вниз так, что его лицо практически не было видно из-под козырька черной кепки. Он был одет в настоящую итальянскую куртку китайского пошива бежевого цвета. Он поднял голову, чтобы осмотреть дорогу впереди. Серые глаза скучно скользнули по улице и вновь опустились вниз. Так он и шел, ежась под тяжелыми холодными каплями дождя, и время от времени глядя вперед. Звали этого мужчину Александр Васильевич Плахов.

Он шел так долго, что дождь успел закончиться, и тучи обнажили яркое небо с утренним солнцем. А он все шел и шел, но вдруг резко свернул к дому и вошел в дверь, над которой висела выцветшая табличка «Архив».
- Здравствуй, Саша! Может, именно сегодня ты отдашь мне список бумаг из отдела Б? - язвительно спросил его толстый мужчина с огромной лысиной на голове.
Александр Васильевич повесил куртку на крючок, кинул туда же кепку, затем повернулся и глянул на лысого:
- Здравствуйте, Григорий Андреевич, - в его голосе проскользнуло раболепствие к начальнику, но он тут же постарался взять себя в руки. - Я... я думаю, что завтра он будет на вашем столе. Честное слово, Григорий Андреевич.
- Надеюсь, Саша, надеюсь... Но учти, если завтра ты не принесешь список, я тебя уволю.
- Конечно, Григорий Ан...
- Ты постоянно заваливаешь сроки, и я давно подумываю тебя уволить. Но каждый раз рука не поднимается. И, знаешь, почему? Потому, что ты не найдешь работы больше нигде, кроме этого Богом забытого архива, а жить тебе надо. Поэтому я еще терплю тебя, но моему терпению подходит конец. А теперь марш за работу! - и здоровяк замахнулся на Александра свернутой в трубку газетой.
Саша вжал голову в плечи и потрусил за свой стол. Он проходил мимо открытых дверей кабинетов, мимо больших комнат с десятком другим столов, и всюду работали люди, низко склонившись над бумагами. Почти все они были тихие канцелярские мыши, которые даже в общественном транспорте стеснялись ездить. Здесь Александр чувствовал бы себя как рыба в воде, но он работал в отделе, где не знали слова «застенчивость». Разумеется, до прихода туда Саши.
- Привет, ребята! - он вошел в огромную комнату, увешанную плакатами голых девиц, и направился к своему закутку. Никаких плакатов там не наблюдалось.
- Здорово, Санёк! Слушай, вот мы тут спорим — ты хоть раз в жизни пиво пил, а? - мужчина в светлом костюме рассмеялся, оглядывая своих товарищей.
- Пил, Дима, пил. Не беспокойся на этот счет. Кстати, ты сидишь на весьма ценных бумагах, - Саша включил настольную лампу, достал пачку сигарет из кармана рубашки и положил её на край стола.
- Брось, кому нужны эти ветхие бумажки? - но он все же соскочил с Сашиного стола и уселся на стул. - Хочешь, мы сейчас займемся своей работой и не будем тебя отвлекать?
- Да, именно этого я и хочу, - не поднимая головы, произнес Александр.
Дима не ответил и тоже уткнулся в свои документы. Остальные последовали их примеру. В помещении наступила тишина. Собственно, только в этой комнате из всего здания архива она нарушалась.
Стрелка часов, висевших на одной из стен, медленно подбиралась к цифре два. Едва она на неё наползла, как паренек по имени Петруша воскликнул:
- Обед!
Все разом вскочили, и, на ходу считая деньги, ломанулись к выходу. Саша остался один. Он достал из портфеля коробку с бутербродами, термос и стал есть, думая, как побыстрее закончить отчет. Остаться без работы ему совершенно не хотелось. Он доел, вернул коробку и термос на их прежнеее место, то бишь в портфель, и глянул на список, который он почти составил. Остался всего один документ. «Аристарх Байер Павлович. История жизни. 1901-1976гг». Саша провеле пальцем до другого края страницы: Отдел Б, ст. 6, п. 4. Он встал из-за стола, пошел в отдел Б, нашел шестой стеллаж, отсчитал четвертую полку снизу и нашел там папку с нужным названием. Она была довольно-таки объемна, на её проверку придется затратить не один час. Саша открыл последнюю страницу и увидел номер 79. 79 страниц, надо же... Почему так мало, подумал он. Неужели что-то отсутствует? Он вернулся к своему рабочему месту, развязал веревочки на папке, открыл первую страницу и погрузился в чтение.
«Вместо предисловия.
Эта книга была написана мною, Антоном Савельевым, со слов уважаемого Аристарха Павловича. Он рассказал мне все, что смог вспомнить и все, что считал нужным упомянуть. Ну а я записал это на листах бумаги, оформив как художественное произведение. Надеюсь, Аристарх на меня не в обиде...


Посвящается ныне покойному Аристарху Байеру Павловичу и его жене, что терпела меня без малого четыре месяца в их квартире.

Германия, леса близ Нюрберга, 1942 год.
- А все-таки, мой дорогой Аристарх, я считаю, что разумнее было бы взять машину или хотя бы экипаж и отправится в путь на нем, - перепрыгивая с кочки на кочку, недовольно прошептал человек в черном фраке. Голос он сорвал вчера, переругиваясь с доктором Азимовым.
- А я так не считаю, - спокойно возразил ему другой мужчина, одетый в некогда белый пиджак, - ведь фрицы ищут нас, а читать следу они умеют. Но мы идем пешком, людей, бегущих из деревень сейчас много, поэтому они вряд ли найдут нас. И я вам это уже говорил, Иван Эдуардович, и не раз. И вы не в первый раз мне спорите, из чего я могу сделать вывод, что вам просто скучно. Так насладитесь же этими прекрасными прыжками по кочкам.
- Что ж, вы как всегда правы, Аристарх. Мне просто скучно. Но мы с вами все же разные люди, и мне вовсе не весело пробираться этими лесами и прыгать по этим треклятым кочкам! - он прыгнул, но неудачно, и растянулся на мокрой земле, запачкав и без того грязный фрак.
Аристарх засмеялся, глядя, как встает Иван. Смех у него был легкий и беззаботный, и до того заразительный, что порядком отставший доктор Азимов остановился и засмеялся вслед за ним. Отряхнув кое-как грязь и запачкав руки, Иван посмотрел на своих спутникой, слегка улыбнулся, но потом не выдержал и засмеялся громче их обоих. Так они и стояли, перепачканые и голодные, глядели друг на друга и смеялись.
...»