На улице шел дождь. Тяжелые капли падали с затянутого ржавыми тучами неба, разбивались о тротуар и стекла флаеров, создавали характерный для дождя шум и... проходили сквозь тело. Они тоже были иллюзорными — да и откуда взяться осадкам на планете, где нет ни одного открытого водоема? Эти дожди только ухудшали настроение Радиона — он с удовольствием постоял бы под настоящими каплями. Эта имитация нормальной жизни начинала раздражать.
Читать дальше

Часть вторая.

СЫН ЖИЗНИ.

Монорельс никогда не пользовался популярностью в Шестом Мегаполисе. В первую очередь, это было дорого. Не смотря на то, что на изготовление монорельсовых путей уходило меньше денег, билеты стоили дороже, чем на обыкновенное метро. Во-вторых, бытовало мнение, что монорельсом пользуются переселенцы из других миров, которым по каким-то причинам разрешили остаться здесь. Встречаться с ними даже случайно никто из коренных жителей не хотел.
Читать дальше

Слушать этот музыкальный файл

одна из нескольких

* * *


Это была комната из его сна. Он называл её про себя комнатой, хотя это, кхм... помещение, ни на что не походило. Просто густой белый туман с таким же белым полом и белым же диваном. На котором, кстати, сидел тот самый мальчик.
Радион с удивлением осознал, что абсолютно спокоен и ни на кого не злится, поэтому просто сел на диван рядом с пацаном.
- Ты хочешь объяснений, - утвердительно сказал мальчик. - Как думаешь, время уже настало?
- А мое мнение здесь имеет вес?
- Разумеется, нет. Посмотри в окно, - в тумане и впрямь повис оконный проем, за которым находилась улица какого-то города. Люди сновали туда и сюда, временами здоровались друг с другом, временами спотыкались и падали, уворачивались от портфелей и коленей других прохожих, вставали и шли дальше. - Это толпа. Им жить осталось пару часов, но они об этом даже не знают. А если бы и знали, ничего не стали бы менять в остаток своей жизни. Он побежали к родным и близким и стали бы «наслаждаться последним мгновением», вместо того, чтобы исправить хоть часть того, что натворили за свою жизнь. Стоят ли они того, что им дано? Как думаешь?
- А от чего они умрут? - спросил Радион.
- Я устрою землетрясение. Разрушу чуть больше половины города.
- А с чего ты взял, что можешь это сделать? Ты рассуждаешь о стоимости их жизни, в то же время легко так лишая её. Чего стоит она, если её может оборвать какой-то пацан?
- Не забывай, кто я, - в голосе мальчика появились угрожающие нотки. - Я — Смерть, это мое право — отнимать жизнь.
- Тогда их, - Радион ткнул пальцем в окно, - жизнь стоит того, как они живут. Когда ты подбираешь котенка на улице и даешь ему жизнь через еду и тепло, ты не думаешь, что он не будет делать свои дела по углам и драть обои. А если он так делает — все равно продолжаешь кормить. И учишь его не делать плохого.
- Вот и я учу!
- Ты думаешь, если люди узнают, что в каком-то городе обрушились все здания и похоронили такое-то количество других людей — они поймут, что их учат быть лучше и исправятся?
- Само собой, нет. Но вот этот город я выбрала не случайно — он один из худших. В нем живет больше пятисот тысяч жителей, и ни один — ты представляешь! - не любит и не любим. Они не станут подбирать котят, не станут давать жизнь кому-либо вообще. Вы говорите, что Смерть — зло? Вот оно зло, - пацан яростно махнул рукой на толпу.
- А чем ты лучше? - тихо спросил Радион.
Мальчик промолчал. Окно исчезло, сам он опять уселся на диван.
- У тебя были вопросы. Задавай.
- Скажи, почему я должен убивать всех этих людей?
- Почему... ты знаешь что может Смерть? - Радион отрицательно помотал головой. - То-то же. Всего лишь устроить несчастный случай — дернувшая рука водителя, направившая автобус на встречную полосу, или катаклизм какой. А я ведь более человечна, чем вы все думаете! - Смерть вскочила и начала бегать вокруг дивана, временами исчезая в тумане. - Вот вспомни того ветерана! Он убил всех тех детей, которых должна была потом забрать я! От болезни, от старости — но их смерть была в моих руках. И тут какой-то здоровый психопат решает их убрать раньше меня! Ненавижу конкуренцию! - Смерть совсем по-детски топнула ногой. - А тут подвернулся ты. Рожденный от матери из Мира Стихий, наделенный особой силой Синего Огня — да ты прямо-таки создан был, чтобы помочь мне. Но ты опоздал. Я сказала себе — этот парень молодец, но ему нужно добавить немного больше гнева. И когда нужно было убить Манессу, я дала тебе это. Да, ты чуть не зашиб бедную девочку, которая в такой неподходящий момент решила тебе открыться, но быстро ушел к дому своей будущей жертвы. Так нет же, почему-то твой гнев пропал, ты снова задумался, а правильно ли ты поступаешь. Пришлось явиться тебе лично и немножко напугать. Подействовало. Ты пошел в дом, убил Манессу, но и сжег остальных людей, которых должна была забрать я! Я отчаялась. Я оставила тебя. Пока ты мирно сидел в своем мире, Шэдвин старался понять, кто ты такой. И он понял, более того, до него даже дошло, кто тебя направляет. Вот только он подумал, что таких как ты много, значит надо убрать меня и занять мое место — и в его подчинении будет целая армия сильнейших людей трех миров. Он ошибался, конечно же, но убрать его все равно надо было. И ты пошел так быстро по следу. Ты был готов сразу убить, но опять — опять! - задумался, а надо ли. Я дала тебе ярость, много ярости. Она должна была разорвать тебя, но ты выдержал, и даже убил Шэдвина.
- Ты просто устраняешь конкурентов. Моей рукой. Моей! - голос Радиона сорвался на крик.
- Тихо, - лениво произнесла Смерть. - У тебя все равно нет выбора. Мы будем вместе устранять ненужных людей, и, в конце концов, в твоем мире останутся только хорошие люди. А потом мы зачистим оставшиеся два.
- Тебе не это нужно. Тебе важен процесс убийства, ты не хочешь создать всеобщее благо в мирах
- Зато ты хочешь, - заметила Смерть. - А я тебе в этом помогу.
- Будто мне нужна твоя помощь.
- А у тебя выбора нет. Ты даже отсюда уйти не сможешь без моего Читать далее...

Дни летели за днями, словно наскипидаренный кабан. С работы Радиона даже не уволили — шеф немного поругал за трехдневное отсутствие, но выслушав душераздирающую историю о гопниках на улице и как его подчиненный зализывал раны все это время, смягчился.
Жизнь действительно вошла в привычное русло. Уборка в квартире, оправдания перед бабульками-соседями, даже девушка простила. Походы в магазин — легкая улыбка продавщице, и она упакует товар в пакеты более бережно. Январь закончился, незаметно пролетел февраль. Отпуск в городе Солнечных Бликов забывался постепенно, разгневанный лик Шэдвина стирался из памяти. Иногда Радион создавал огонек в руке, просто чтобы не забыть и это умение. Смерть тоже не появлялась, когда о ней только задумаешься, да и следов светящихся на земле он тоже больше не видел. Все наладилось.
Читать дальше

Вы когда-нибудь смотрели на лампочку? Долго так, проникновенно, чтобы не осталось ничего, кроме этого яркого света? Вот и смотрите. Потому что стоит отвести взгляд — и свет постепенно исчезнет и яркая бездна обернется просто стоваттной лампочкой.
Отвлечемся от рассказов. Если меня кто-то читает, то наверняка заметил, что частота появления новых отрывков заметно упала. Нет, дело не в лени. Дело в любви.
Февраль — уникальный месяц. Короткий, холодный, а нынче еще и безумно снежный. Взгляните на календарь — о, сэр, как по нотам расположены числа месяца на воскресениях — 7, 14, 21,28. Этот месяц уникален. И меня угораздило влюбиться.
Любой человек, влюбившись, описывает любимого/любимую как некое чудо, которое идеально во всем, и просто ангел, спустившийся к нам черт знает откуда. Добавим немного цинизма — это все иллюзия. Так считают все, кто не любит в данный момент.
Когда влюбляешься, кажется, что выключили свет — или включили, зависит от человека. Кто-то начинает активно приниматься за все дела и так же активно доводить их до конца — а кто-то впадает в меланхолию, пока не увидит любимого человека. А уж когда любовь взаимна... О, само небо старается укрыть вас своим покрывалом и не позволит никому нарушить ваше личное мгновение. Чудесная картина.
Эта девушка необычна даже с первого взгляда — кто-то просто считает её психом. Почему она меня зацепила? Потому что с ней я ожил, стал самим собой настолько, насколько это возможно в присутствии других людей. Почему я её зацепил? Не знаю. А незнание рождает сомнение.
Этот подлый троян лезет в каждую мысль, извращая её с точностью наоборот. Девушка говорит «Люблю», а ты думаешь, так ли это, вместо того чтобы радоваться и отвечать взаимностью. Какая тут нахрен любовь, когда сомневаешься в каждом поступке второй половины? А знаете, что спасает? Глаза.
Её зеленые, ведьминские глаза. Стоит в них посмотреть — и понимаешь, что все правда. И еще понимаешь, как крепко ты её любишь. И еще очень не хочется отрываться от этих глаз, но ей надо идти на эти засранские курсы парикмахеров.
А потом вы не видитесь день. Целый день. О, какая мелочь, скажете вы — но даже час тянется словно вечность в ожидании встречи. А тут больше суток. Я всегда скептическим относился к заявлениям, что «когда я без неё, от меня словно что-то оторвали.» А теперь сам это испытал. Это безумно тяжело. Это не найти места себе. Это придумываешь безумные планы, как встретиться хоть на минуту раньше... и понимаешь, что они не осуществимы.
Любовь — это выключатель. Она выключает скепсис, недоверие, подозрительность. Это аксиома, ведь если есть хоть капля сомнения — это уже не любовь.

Почему я это написал? Не знаю. Может потому, что я уже третий час жду, пока она освободится и мы наконец встретимся, а может потому, что вчера я полдня провалялся на кровати, изобретая те самые планы, а может просто потому, что захотелось как-то выразить свои мысли. Да и какая к черту разница?

* * *

Путешествовать между мирами Радиону уже порядком надоело. То, что это другой мир, он понял сразу. Слишком уж холодно. Тоненький свитер был весь облеплен снегом, джинсы превратились в синюю тряпку. Хоть сапоги зимние грели... Радион содрогнулся, представив, что было бы, если бы он оделся все-таки по моде того мира. Полуфрак явно не спас бы от холода... черт, еще и на лице снег.
Итак, его телепортнули. Насильно. В какой-то лес. Хотя это скорее тайга.. нет, здесь пахнет морем, это просто лес. Торчать на одном месте было неразумно, поэтому Радион все-таки вылез из сугроба, в котором оказался, и зашагал, куда глаза глядят.
Шагал недолго, от силы полчаса — вышел на берег моря. Ровный холодный ветер старательно обдувал и так заледеневшее лицо Радиона. Как же холодно... инстинктивно он потер ладони друг о друга и вдруг почувствовал тепло. На ладонях спокойно горело голубое пламя.
Читать дальше

* * *

Шэдвин с Агной прибыли очень вовремя: как раз успели увидеть, как шквал Огня стягивается назад в Радиона. Он упал, Шэдвин, не ожидавший этого, брякнулся сам оземь, чертыхнулся и побежал к Радиону. Он еще не понял, что тот натворил. А вот Агна сразу же сообразила — и так осталась висеть в воздухе с прижатыми ко рту руками.
Шэд быстро привел в чувство Радиона, но тот хоть и открыл глаза, ничего не понимал и, похоже, даже не помнил, кто он. Поводив руками над его головой, Шэдвин наконец огляделся — и сам чуть не впал в шок. Он слышал боль десятков людей, сгоревших здесь. А еще он знал, кто здесь жил. Манесса. Его бывшая жена.
Читать дальше

Радион действительно оказался очень способным мальчиком. Он умудрился телепортироваться на другой конец города — а город был не маленький! Шэдвин и Агна решили лететь, но Нейра наотрез отказалась, сказав, что её старые кости совершенно не подходят даже для прыжков. Поэтому она встанет вот здесь и будет ждать транспортный шар.
Агна попробовала было поспорить, но быстро поняла, что это бесполезно. Так они и летели с Шэдом над городом целых полчаса. За это время Радион мог натворить все, что угодно. Что он и сделал.
читать дальше

- Привет.
- Ой, привет, - Агна вздрогнула от неожиданности. - Как ты меня нашел?
- Да никак, просто гулял. Увидел, подошел. А что, найти тебя — это какая-то проблема?
- Ну, вообще-то да. Но раз встретились, значит так надо, - она снова наклонилась к воде и выбросила из руки последние лепестки. По форме они напоминали розы, но были зеленого цвета. - Ну вот и все.
- А что ты это делала? - Радион с интересом проследил за лепестками. Они скрылись под водой — но были отчетливо видны, словно и не собирались тонуть. Медленно поплыли по течению, и тут их съели те самые прыгающие рыбки.
- Ничего особенного... - Агна смерила его взглядом. - Хотя, наверное тебе-то можно рассказать. В прошлом году я здесь впервые убила человека. Хороший был парень, молодой, красивый. Настолько красивый, что все местные кумушки хвостом за ним бегали — а он этим пользовался. В общем, нажился на них он, а потом выяснилось, что нашел способ воздействовать водой на сознание. Талантливый был... Я тогда только пришла в Ведомство, и Шэдвин дал мне задание преследовать этого красавца. До сих пор не могу понять, почему он не отдал это дело Синим — все-таки, их подопечный. И вот как раз на этом мосту я его догнала. Думала, сопротивляться будет, а он просто сказал: «Хочешь - убивай.» И мне его так жалко стало, захотелось подойти, обнять, а потом отдать ему все, что у меня есть. Сейчас-то понимаю, что он испарил свою Воду, и я её вдохнула. Подействовать-то подействовало, да только у меня с детства есть один принцип — надо, значит надо. И я его сожгла. Дотла. Пепел развеяло по мосту — и тут сразу же запрыгали эти проклятые рыбки, стали есть этот пепел. И сейчас мне тяжело, его наваждение так и не развеялось окончательно. Знаешь, иногда мне кажется, что я в него влюбилась. Вот теперь хожу сюда по вечерам, пускаю лепестки зеленой розы на воду — мне почему-то кажется, что эти цветы нравятся ему больше всех. Ты, я смотрю, заснул уже.
- Нет, что ты, - Радион даже головой тряхнул. - Просто думаю, что ваш мир с этими наваждениями и буйной фантазией даже опаснее моего. По идее, у вас каждый обладает идеальным оружием. И его не отобрать.
- У нас мало людей с вашими амбициями. Так что все-таки здесь лучше. И я думаю...
Тут Радион перестал её слушать. Он бы с удовольствием с ней поговорил — но екнуло под ложечкой. Знакомое чувство азарта охватило его, а на земле он тут же заметил голубые следы. Ноги уже рванули было, но он громадным усилием воли удержал их. Взгляд мутнел. Агна вдруг растеряла все свое обаяние — теперь он видел её как лютого врага. Она что-то говорила — ему показалось, что угрожает. И он ударил.

Шэдвин согласился управлять Красным Ведомством только потому, что ненавидел быть главным, а здесь ему разрешили собрать команду самостоятельных людей. И все шло просто шикарно уже второй десяток лет. Он сидел в кабинете, общался с друзьями, читал книги — в общем, как мог, скраивал досуг. А подчиненные бегали, ловили преступников — и потом благодарили Шэда за мудрые наставления. Он давно заметил, что достаточно сказать человеку, что он должен выполнить определенную задачу и добавить, что для него это раз плюнуть. Этот человек идет, исполняет идеально, а потом искренне считает, что всю операцию спланировал Шэдвин. Выгодно, что и говорить.
Но с Радионом все поменялось. Нет, он тоже сразу посчитал Шэдвина за главного, смотрел с должным почтением и уважением — но сердце Шэда было не на месте. Парень был ходячей тайной, с ног до кончика пламени. Кстати, о пламени. Шэдвин понятия не имел, почему он синий. Просидел в библиотеке всю ночь, перерыл самые старые фолианты — нигде не было упоминания такого человека. В книге мифов правда что-то было о посланнике небес, который мог все — в прямом смысле этого слова. Про синий огонь прямо там сказано не было, но всесильность вполне допускает этот феномен. Вот только Радион не тянул на этого посланника.
Что-то было не так. И это ощущение усилилось как раз в тот момент, когда Радион увидел след на мосту. Все-таки, у Шэдвина была потрясающая интуиция.
Он ходил по кабинету взад и вперед, заставлял шары огня летать по комнате — и тут же с досадой их гасил. Снова зажигал. И думал. Садился в кресло, порою мимо него, но не замечал этого, так как неосознанно создавал себе сидение из огня. И тут в кабинет ворвалась Агна. Выглядела она, мягко говоря, не очень — прожженая в нескольких местах одежда, растрепанные волосы и почти безумный взгляд.
- Там! Радион! С ума сошел! - прохрипела она и прислонилась к стене отдышаться. - Мы разговаривали на Мостах, все было нормально, а потом он как ударит! Я еле успела блок выставить, но он почему-то сильнее оказался, в нескольких местах пробил.
- Куда ушел? - Шэдвин вскочил. Ох не зря сердце шалило...
- Не знаю, он вспыхнул пламенем и исчез. Кажется, научился телепортироваться.
- Интересно. Какой способный мальчик... буди Нейру, мы идем за ним.

* * *

Квартира, выделенная Радиону, представляла собой обычную «двушку», столь распространенную на его родине. Мебели здесь вообще не было — кроме шикарнейшей кровати с балдахином. Ни дать ни взять — ложе царей. Проще говоря, попрощавшись с Напалом, Радион сразу же завалился на кровать и беспробудно дрых, пока его не разбудили весьма интересным образом.
В открытое окно влетел комок огня, коснулся лба Радиона, после чего терпеливо завис на уровне глаз. Пока он протирал эти самые глаза, пламя вело себя более, чем прилично — то есть не пыталось спалить все вокруг, и вообще, как будто старалось стать незаметнее. Но едва Радион начал соображать более менее четко, как из этого шарика донесся спокойный голос Шэдвина:
Читать дальше

Неприятности поджидали Радиона уже на пороге дома Красного Ведомства. Едва открыл дверь на улицу и сделал первый шаг — как тут же упал метров с пяти на мостовую. Хорошо, успел сгруппироваться и приземлился почти на ноги.
- Что, парень, не ожидал? - сочувственно спросил Напал. - Я тоже в первый раз попался. Но ничего, привык. И ты привыкай.
- А что это... в смысле почему?
- Да просто причуда строителей. В целом, довольно забавная. Зато летать быстро научишься.
- Делать мне нечего, как в дверь влетать... - буркнул Радион. - Что я, Карлсон какой-то? Пошли.
- Эээ, стой, - Напал схватил Радиона за куртку и оттянул назад, а секунду спустя там, где он стоял, пронесся огромный каменный шар.
- Это еще что за штука???
Читать дальше

Шэдвин оказался умелым рассказчиком — говорил кратко, но очень ясно. Во всяком случае, со своей гудящей головой Радион его прекрасно понял.
Оказалось, всего есть три параллельных мира. Мир Эмоций — собственно, мир, откуда прибыл Радион, Мир Стихий — это как раз где он сейчас находился, и Мир Знаний — закрытый, туда по своему желанию не попасть.
Читать дальше

* * *

Эти двое действительно оказались полицейскими, точнее, Красными Ведомыми. Как объяснил старший — Ведомый, значит ведающий все дела в городе и подчиняющийся самим горожанам. Подчиняться надо, разумеется, не в прямом смысле, но тонкую грань между этими двумя сущностями Радион пока не понимал.
Старшего звали Герсот, а рыжого — Напал. Они были противоположностями друг друга. Пока Герсот спокойно объяснял, что это за мир и как нужно здесь себя правильно вести, Напал бегал кругами вокруг них, прыгал, здоровался чуть ли не с каждым прохожим и через каждые пять минут порывался объяснить хохму, связанную со своим именем: «Напал напал!!!». Так, по его словам, кричали несчастные преступники, завидев на горизонте страшного Напала.
Читать дальше

* * *

Первое, что он увидел — земля. Теплая. Странно, на улице же зима... аккуратно перевернулся на спину — и обомлел. Небо было красным. Радион не был сторонником внутренних разговоров самого с собой, но тут все-таки не сдержался: «Ну ни черта себе! Куда я попал???». На этот, казалось бы риторический, вопрос сразу же нашелся ответ - «Вот встань, пойди и узнай.» Что ж, звучит вполне разумно, поэтому Радион поднялся, отряхнул куртку и огляделся.
Оказалось, он был не прав, когда подумал, что оказался в какой-то пустыне. Стоял он теперь в центре улицы какого-то города.
читать дальше

Граница.

Часть первая.

СЫН СМЕРТИ.

Никогда не знаешь, с чего все начнется. Эту святую истину Радион знал, но не очень-то в неё верил. По его собственным наблюдениям, всякая любопытная история начиналась с ветра — он стелился по земле, как настроение случайного рассказчика.
В этот раз все тоже началось с ветра. Он ворвался в комнату, хлопнул форточкой, взмел в воздух стопку бумаги, пронесся по помещению еще раз, раскачивая люстру, дунул на опавшие было бумаги и рванул назад, в форточку. Глядя на это безобразие, Радион лишь улыбнулся, после чего снова стал рассматривать фотографию.
На ней был изображен мужчина средних лет, с парой шрамов на лице, в военном берете. Суровый взгляд выдавал в нем вояку, который не только через ад прошел — он теперь туда отдыхать ездит. Для Радиона это, конечно, никакой разницы не играло, убивать так убивать.
Да, он был убийцей. Наемным. Но Радион выгодно отличался от обычных наемников-маньяков — он не выполнял ничьи заказы. Как он сам говорил — его вела Судьба.
Читать дальше

Его имя не важно — жить ему осталось недолго. Каждый шаг приближал его к смерти, и дело вовсе не в потраченных колориях. Он шел с работы, да и что еще может делать здоровый с виду мужик в семь вечера на улице в среду? Прохожие не обращали на него внимания, все равно они больше никогда не увидятся, но порой девичьи взгляды скользили по его лицу — все-таки он был довольно красив.
Один удар. Пара молекул газа, растворенного в атмосфере с ничтожной объемной долей, попала к нему в бронхи. Второй удар сердца. Газ попал на капилляры, всосался в кровь, его сразу же атакуют антитела. Мозг получает информацию о чужеродном веществе, включает все системы защиты. Зрачок в серо-голубых глазах расширился, руки сжались в кулаки. Третий удар. Кровь проносит газ по телу, в легких уходят вглубь в ткань капилляры; прием кислорода прекращается. Парень встает столбом, рефлекторно делает глубокий вдох. Прохожие косятся на него с подозрением, но мало ли зачем человек встал посреди дороги — вдруг он что-то вспомнил? Четвертый удар сердца. Он хватается за горло, падает на колени. Пытается встать и снова падает. Вокруг него образуется небольшой круг: люди обходят его словно прокаженного. Пятый удар. Стремясь сохранить самого себя, мозг отключает подачу крови в конечности. Клапаны в артериях перекрывают путь крови и остаткам кислорода, парень падает окончательно и перестает барахтаться, лишь выпученные глаза смотрят в небо, да рот хватает воздух. Шестой удар. Борясь за жизнь, отчаянным усилием воли выпрямляет руку и хватает упавшую рядом сумку. Пальцы слепо копаются в ней, но вот находят диск с волшебным порошком. Седьмой удар, уже слабее предыдущих. Зрение затуманивается, но парень подтягивают руку с лекарством к себе и обхватывает его пальцами. «Крутить направо, потом опустить кнопку до низу и вдохнуть,» - скользнула в сознании угасающая мысль. Неуклюже он крутит диск и это простое действие отнимает у него почти все силы. Восьмой удар, едва слышимый на фоне седьмого. Большой палец правой руки с силой вжимает кнопку вниз — все, что остается ему, это вдохнуть. Рука тянется ко рту. Девятый уже не удар, а слабый толчок.
- Хрен тебе, а не новая доза, наркоман проклятый! - и чья-то нога выбивает лекарство из рук парня. Он уже не в силах не огорчиться этому, ни даже проследить взглядом улетевший диск. Над ним стоят люди, с интересом смотрят, как он перестает бороться со смертью. У девушки слева пискнул телефон — она снимала происходящее на камеру и памяти уже почти не осталось.
Юноша перевел взгляд на небо, попытался моргнуть — и не смог. Плыли облака, сизые и тяжелые, подсвеченные снизу заходящим солнцем. Десятый толчок — слабый, едва двинувший кровь по венам. Ветер легко подул — его прикосновения он еще мог ощущать. В толпе кто-то что-то закричал, но он не расслышал слова — их унес ветер. На грудь ему опустились руки, с силой надавили на ребра. Изо рта вырвался оставшийся в легких воздух — но в глазах уже пропал блеск жизни. Отраженные в зрачке облака неслись по небу, а люди вокруг суетились, пытаясь оживить парня. Звали его Илья.

Я живу ради полета.
Ричард Бах


- И что я тебя здесь больше не видел! - и хозяин этого ветхого дома бросил в меня что-то большое и увесистое, едва помещающееся в его ладони. Я оттолкнулся от края крыши, закрутил в воздухе «бочку» и, часто замахав крыльями, рванул ввысь. Небо звало.

* * *

Я родился на берегу моря, в глиняном склоне. Семь месяцев назад. Я был белой вороной в стае себе подобных. Мы почти одинаковы, внешне я не отличаюсь от остальных, но внутри... ими движет тяга к выживанию, мною — воля. А что может быть свободнее воздуха?
Еда не была для меня самое важной в жизни вещью. Главное — полет. Сначала я просто махал крыльями и реял невысоко над травой, затем стал осваивать «фигуры высшего пилотажа.» Это выражение я услышал от одного из этих огромных людей, от голоса которых по моим перьям пробегает дрожь.
Потом мне стали сниться сны. Все больше я чувствовал себя одиноким, не находил кого-то, хоть чуточку похожего на меня. Тупые инстинкты, вот что движет всеми. И не станут они подобны мне, не буду я подобен им...
Я летел. Поле за полем, лес за лесом. Все обыденно, но что-то не давало мне покоя. Что-то выбивалось из такой привычной картины, новое ощущение. В этот момент я понял, что не шевелю крыльями. Просто лечу, как одна из тех огромных железных птиц, которая ест людей. Подумать только, они еще и платят за это деньги!
Внизу проносились машины. Аллея, которую они называли «шоссе», была весьма широкой — автомобили неслись в шесть рядов. Может их было и больше, но дальше шести я считать не умею.
Люблю риск. А что может быть опасней полета между этими железными кометами??? Верно, быть самому этой кометой. Но этого мне не дано. Я спустился ниже и... меня подхватило, закрутило, несколько раз стукнуло о проносившиеся мимо бока, а потом я потерял сознание.
Очнулся я на асфальте. Небо было красным, вокруг полыхал огонь, уши раздирали крики. Рядом со мной валялся кусок железа, некогда именуемый гордо «серебристый металлик». Откуда-то издалека послышался скрежет, крики зазвучали с удвоенной силой. Слева завизжали тормоза, я повернул голову туда и успел заметить огромное колесо, несущееся на меня. Вот оно придавило мне крыло, и безумная боль прошила меня. А затем... я проснулся.
Сон... всего лишь сон. Кошмар. Ничего страшнее я еще не видел в своей жизни. Меня передернуло. Как люди живут в этом смертельном потоке... я слышал их боль, видел их смерть, я знаю каково это. А они все равно садятся в свои машины и несутся вперед. Безумцы...
Прошло какое-то время. Ужас отпустил меня, и я мог вновь наслаждаться сладостью полета. Однажды, совершенно случайно, меня вынесло на шоссе, точь-в-точь походящее на дорогу из моего кошмара. Но аналогии я не увидел, я был опьянен воздухом. Ведь это так весело — кружиться без всякого смысла между несущимися болидами. Не выдержав, я пикировал. Передо мной вынырнул столб с жестяным кругом, на котором намалеваны какие-то знаки. Я так и не научился их читать.. да и к чему мне это? Я изогнул кончик левого крыла, повернулся вправо. Линия горизонта стала вертикальной. Долго ли я удержусь в таком положении? Как оказалось, недолго. Меня встретил воздушный поток от пролетевшего рядом грузовика, меня закрутило. Нелепость... я тут же вспомнил сон. Небо на мгновение окрасилось в красный цвет, и мной овладел безграничный страх. Я и не пытался сопротивляться, я замер — насколько это было возможно — и выровнялся. Вновь летел... о боги, как это прекрасно, снова владеть собственным полетом! Я вскинул голову к небу и тут же провалился вниз. Капот ярко-красного автомобиля со всей своей жестяной лаской встретил меня, но, видимо, ему я чем-то не понравился, потому что меня подкинуло вверх. Я раскинул крылья, пролетел дугой несколько метров, облетел автобусную будку...
Мимо с грохотом пронеслась какая-то машина. Меня снова закрутило, и я лишь чудом сумел увернуться от следующей. Шоссе уже не представлялось мне таким веселым и лихим. Машины всевозможных расцветок и форм несись на безумных скоростях в двух направлениях, впрочем, для меня это никакой роли не играло: опасность оставалась опасностью. Вихрь слева, вихрь справа, снова слева, справа, справа... а потом я потерял счет им и оставил попытки вырваться из этого страшного вальса. Где-то за моей спиной, нет, впереди, хотя уже за левым крылом... где-то там раздался скрежет, крики. Перед моими глазами пронеслось лицо ошеломленного водителя, вывернувшего руль при моем приближении на встречную полосу. Что-то закричала женщина, сидящая рядом с ним, недоуменно глянул на них ребенок, а затем — снова грохот и звук скачущего по асфальту металла. Слышал я это все слабо (был уже далеко, да и ветер свистел в ушах), но воображение Читать далее...

* * *

- Рядовой Смит!
Молодой солдат, сидящий на скамейке, подскочил, словно его подкинуло пружиной.
- Я!
Что «Я», подумал старшина, вызывающий солдат «на ковер» к полковнику Руммелю. Старшина знал, зачем рядовой, а в скором будущем лейтенант Смит вызван на разговор. И знание это ему совершенно не нравилось.
- Полковник Руммель ожидает вас. Прошу зайти.
«Учтивость... да ты не глядя перегрыз бы мне горло, если бы мог,» - думал рядовой, четко вышагивая к дверям кабинета.
- Рядовой Смит по вашему приказанию прибыл!
- Ааа, Василий.. проходите, садитесь. Чувствуйте себя, как говорится, как на дому, - полковник разгладил щегольские усы, провел рукой по седым бакенбардам, и лишь после этого удостоил собеседника взглядом.
- Как дома.
- Что, простите?
- Как дома, сэр полковник. Поговорка.
- Так ты про это... не силен я в русском, что поделать, - Руммель улыбнулся. - Я позвал вас сюда вовсе не за разговорами о лингвистике, - тут он снова улыбнулся, показывая, что и он знает умные слова. - у меня для вас повышение.
Он взял в руки бумагу, с которой свисала неожиданно длинная бечевка от печати. Вася нисколько этому не удивился, в конце концов, об этом решении он узнал еще месяц назад. Он взял бумагу, пробежался по ней глазами, и вдруг из общего вороха официальных и ничего не значащих слов выловил одно — лейтенант.
- Что это?
- Вы, наверное, имеете ввиду звание... видите ли, мы, - здесь он ткнул пальцем вверх и поводил им по кругу, словно указывая на недосягаемую высоту и силу власти начальства, - решили, что ваши заслуги достойны более высокой награды, нежели произведение в младшие сержанты. Семнадцать удачных операций, к тому же, вы дважды спасали жизнь капитану Суворову. Удивительно, как вы продержались так долго в обычных рядовых. Ваш прецедент уникален, мы знаем, какие волнения произведет ваш скачок по службе, но идем на этот шаг, так как вы это действительно заслужили, - голос его так и сочился лестью, но глаза смотрели холодно и твердо. - и еще. У вас новое задание, на которое вы отправитесь в одиночку. У вас будет полная свобода действий, неограниченное время на выполнение. Мы вам доверяем. Инструктаж производить буду я, чуть позже правда. Сейчас вы должны уйти. Хотя бы затем, чтобы осознать случившееся.
Голос полковника потеплел на градус, но номинальная температура тут же упала до стандарта. Подслушивающий за дверью старшина понял, что вновь проиграл целых сто рублей. Скоро он так и без денег останется. Но в душе его жил Азарт с большой буквы, и ради выигрыша он был готов на все. Даже получить по носу открывшийся дверью, когда бывший рядовой, а ныне лейтенант Смит покидал кабинет полковника, а в скором времени подполковника Руммеля.

* * *

Лейтенант шел по мрачным коридорам, спотыкался, пару раз даже падал. Изредка мимо проскакивали другие жители базы, в основном военные. Кто-то приветливо кивал головой, кто-то отводил взгляд, кто-то долго смотрел вслед. Их старания были напрасны — Смит никого не замечал. Он был не дурак и понимал, что новое звание — это лишь приманка, пряник, которым его манят непонятно куда. Руммель приказал идти в порт к десантным капсулам, но место назначения не назвал. «Действуй по обстановке. Твоя цель — информация. Все, что найдешь, все что услышишь. Я даю тебе оранжевый код, так что не прибедняйся.» Оранжевый код давал право на неограниченное убийство, а так же возможность носить тяжелое вооружение. Чем Вася и не преминул воспользоваться, взяв у прапорщика М249 - «Шарманку», а после, немного подумав, и «Шмель» - РГ-6. И сейчас он шел, обвешанный оружием аки Рэмбо, по коридорам, по стенам которых вились трубы, с потолка капала вода, а в воздухе витал непонятный туман.
В конце концов он пришел туда, куда направлялся — к докам. Приличный человечек с лысиной на макушке не сказал ни слова, лишь взял бумаги и взмахом руки указал на почерневшую капсулу. Внутренне содрогнувшись, Вася залез в неё, сел в кресло, пристегнулся, пододвинул к себе пульты управления, забаррикадировался подушками безопасности. Он впервые летал в такой капсуле — и первый опыт вовсе не обещал быть хорошим. Вся электроника выглядела глубоко устаревшей, обшивка капсулы, судя по виду с внешних камер, покрылась многолетней копотью. Смит не удивился бы, если б узнал, что эта капсула была одной из самых первых, что выпустили в прошлом веке.
На экране появилась надпись: «Орбита рассчитана. До пуска — 10 секунд.» Последние десять секунд моей жизни, подумал лейтенант. Эх, спеть что ли? Но он не успел и рта раскрыть, как капсула дернулась, её повело в сторону, а затем вокруг сомкнулась тьма. Капсула в стволе пусковой установки. Заверещал какой-то датчик, но быстро затих. Вася вспомнил, что еще необходимо надеть наушники, протянул руку под кресло, и тут все и началось.
Координатор пуска нажал заветную кнопку, в пусковой ствол четко под капсулой поместили огромный тротиловый заряд. Этот момент Читать далее...

Пролог.

Костя неподвижно стоял уже семь минут. Лифт быстро поднимался, но его скорости не хватало для стандартного подъема с шести километров. Огни на его стене мигали столь же терпеливо, как терпеливо смотрел на них Костя. Привык уже за столько лет...
Семьсот метров до поверхности. Шестьсот. Пятьсот. Четыреста. При приближении к земле сердце привычно забилось быстрее. Не так уж часто он выбирался наружу, не так часто выходил под лунный свет, чтобы равнодушно ждать подъема. А лифт летит так медленно... Вспыхнула красная лампа. Приятный женский голос тихо произнес: «Сканирование местности произведено. Никаких подозрительных объектов не обнаружено. Приготовьтесь к разгерметизации станции. Выход в атмосферу Земли — справа, туалеты — слева...»
- Никаких туалетов здесь нет, мадам, - тихо произнес Костя. - могла бы быть и поумнее, ты мне в триста пятьдесят шесть рублей обошлась.
Женщина, словно услышав укор, замолчала. В ответ на её молчанье открылись двери, и в лифт ворвался поток воздуха с поверхности. Костя вздохнул было полной грудью, но тут же закашлялся — в воздухе содержалось столько железа, что оно скатывалось в маленькие комочки и на манер пыли вызывало кашель. Надев респираторную маску, Костя проверил показания сканера на руке: «Уровень радиации: 155 мкР/ч. Уровень опасности: Средний.» Идти можно... Он снял со спины снайперскую винтовку Драгунова, навинтил на неё глушитель, передернул затвор и побежал на юг. Автоматика за его спиной закрыла двери лифта, и он ухнул в шахту. Отбежав еще на километр, Костя почувствовал легкую дрожь земли — то сработала охранная система и шахту лифта засыпал грунт. Все, убежище надежно спрятано. И уже не сдерживая себя, он рванул огромными скачками к реке.
Читать дальше