Котенок.
Пару десятков лет назад все дворы выглядели одинаково. Качели, пара скамеек, турник и неудержимое веселье, дух свободы. Но потом началась перестройка. Часть домов вообще снесли и дворы исчезли в таких местах, но в основном из самих дворов убрали все, что там стояло. Иногда даже деревья выкорчовывали. После, дворы вновь появились, но, видно обидевшись за прошлую агрессию, стали замкнутыми. Их окружили высокие заборы и веселье так и не вернулось в эти места. А в некоторых городах дворов и не было, все, что представляли их здания — это целые батальоны выставленных в ровные ряды домов.

Этот двор остался прежним. Его не коснулась карающая рука революций, на него не смохнула хвостом пыль европейская мода и на него не позарились олигархи, так возжелавшие в последнее время видеть природу за окном. Здесь по-прежнему стояли качели, которые натужно скрипели на ветру, здесь еще жили целых два клена, создавая обширные островки тени, и даже покосившийся турник здесь еще был.
Стоял май. Это можно было определить без календаря, стоило только взглянуть на немытые окна квартир, которые с надеждой взирали на восток, желая поскорее увидеть солнце, взошедшее наконец выше крыш окружающих двор домов. Тихо. Раннее утро. Сквозь арку в здании пробивались лучи рассвета.
Вот появилась чья-то тень. Маленькая, незаметная, она продвигалась вглуб арки, пока не показался её обладатель. Это был котенок. Серо-белый, пушистый, он шел, пошатываясь, во двор. Он не видел куда идет, еле переставлял слабые лапки, стараясь не замечать голодную резь в животе.
Внезапно свет померк, явилась тьма. Котенок сделал еще пару шагов, упал на траву, поелозил мордочкой по земле и затих. «Вот и конец,» - подумал он.
Его звали Мишка. Это чуть ли не последнее, что смогли дать ему хозяева. Он родился вместе с тремя братьями и двумя сестрами. Он помнилм, что в первые часы все казалось светлым, они мирно спали под животом у матери-кошки, когда их резко вытащили на свет и куда-то понесли. Еще ничего не видя, не слыша, по запаху, Мишка смог определить, что он был на руках тех добрых людей, что помогали ему рождаться. И он успокоился.
Вот они остановились. Мишка не слышал криков и плача этих людей. «У нас нет возможности содержать семь кошек! И единственный способ — избавиться от них!» - надрывался мужской голос, в котором, несмотря на жестокие слова, проскальзывала жалость. «Нет, пап! Не надо!» - вновь и вновь кричала девочка, вроде бы отвечая отцу, но постоянно его перебивая. Они снова двинулись. Мишка впервые в жизни разлепил глаза и тут же зажмурился от яркого света. Привыкнув к нему, он сумел различить очертания чего-то белого и большого. И каким-то неведомым способом он понял — там бурлит вода...
Едва наступившую тишину разорвал отчаянный крик девочки: один из котенков полетел в унитаз. Следом за ним отправился второй. Чуть дрожащей рукой мужчина отправлял их одного за другим. Пришла очередь Мишки. Не понимая, что сейчас будет, но уже боясь этого, он начал отчаянно царапаться, кусаться, но мужчина, казалось, этого вообще не замечал. Однако, выждав пару ударов сердца, Мишка увидел, что он еще жив. «Оставим этого. Пускай Лиза поухаживает за ним. Совсем без детей ей будет тяжело.» И Мишка вернулся под теплый бок матери...
Следующие две недели пролетели как одно мгновение. Котенок быстро познавал все премудрости жизни, понял, что одна еда бывает вкуснее другой. Он уже и забыл, что когда родился в обществе ему подобных. Лишь вода порою бурлила в тревожных снах. Все здесь было хорошо, но Мишке это не нравилось. Мало было места для игр, и не было свободы. Он вечно натыкался на холодные высокие преграды, желая отыскать что-то новое.
В один прекрасный день он оказался на подоконнике в момент, когда окно было открыто. Мишка сразу уловил новый запах. Запах улицы. Он манил, он звал к себе, подчиняя рассудок, заставляя делать шаг вперед, просил погрузиться в него...
За окном было темно и страшно. Но запах заглушал все страхи. Тем не менее, каким-то остатком разума Мишка понял, что может надолго задержать там и стоит поесть, что он и сделал. А потом снова забрался на подоконник, вышел с другой стороны, втянул носом воздух и спрыгнул в ночь.
Приземился он на что-то колючее. Так и не разобравшись, что это было, котенок рванулся в сторону и побежал куда-то, ни разу не оглянувшись на родное окно. По пути он нюхал все что можно было обнюхать, слышал все, что можно было услышать и видел все, что можно видеть. Все удивляло его, все восхищало, и Мишка без конца повторял про себя: «Какой я везучий, какой я везучий...» Но через пару часов он почувствовал, что хочет есть. Поблизости еды не было, и котенок решил вернуться домой. Легко найдя путь, он встал под закрытым окном и посмотрел на недосягаемый подоконник. В котенке начинал просыпаться страх. Он уже понял, что домой ему не вернуться. И он пошел прочь...
Следующие часы прошли как в тумане и Мишка их плохо помнил. Резкий запах мусора, скелет рыбы, который он старательно обглодал, что-то еще, у чего даже и вкуса-то не было. Он бродил и бродил, не видя, куда идет. Порою он начинал бежать, спотыкаясь, а потом, выбившись из сил, лежал на холодной земле. Желание поесть постепенно переросло в голодную боль. Никогда еще котенку не было так плохо. И он шел, падал, поднимался и шел дальше, снова падал и снова поднимался... И так до самого рассвета. Каким-то краем угасающего сознания Мишка удивлялся, откуда у него столько сил, но сейчас это уже не имело значения. «Поесть,» - эта мысль билась в голове Мишки и не пускала другие. Все больше слабея, он вошел в это двор. Свет солнца уже не радовал его, но заставлял бороться. Но вдруг котенок зашел в тень одного из кленов ,и свет погас, и погасла последняя надежда. Мишка упал, и сознание покинуло его.
Очнулся он от громких голосов. «Смотри, какой милый!», «Не трогай его, Света, на нем могут быть блохи», «Посмотрите, он открыл глаза! Ой, какой он слабый! Он же есть хочет! Я сейчас за молоком сбегаю!»
Открыв глаза, котенок увидел несколько расплывчатых силуэтов. «Люди,» - с облегчением подумал он и опять закрыл глаза. Вдруг в нос ударил столь знакомый запах, и, открыв глаза, Мишка увидел блюдцо с молоком, поставленное прямо перед ним.
Собрав последние силы, котенок приподнялся, сделал маленький шаг и сразу же упал. Вцепившись когтями в землю, он подтянулся к блюдцу и начал медленно лакать. С каждым глотком язычок его мелькал все быстрее, и вот его уже и не видно, настолько быстро он мелькал.
Мишка почувствовал, что боль уходит. По телу стало разливаться почти забытое ощущение сытости. Больше всего сейчас Мишке хотелось поспать. Но дети, увидев, что он перестал есть, сразу начали трогать котенка, гладить, ласково теребить по спине. Мишка зажмурился и громко замурлыкал.
Жизнь, подумав, все же вернулась к котенку, и сейчас он ощущал, что запахи обретают четкость, звуки становятся ясными и понятными, а открыв глаза, он обнаружил, что солнце сидит на ветвях клена, согревая его. И захотелось резвиться, бегать, кружиться, играть...
Дети играли с котенком весь день. Один мальчуган, не желая есть котлету, вынес её Мишке, и тот тут же её умял. Поочредно ребята выносили разнообразную еду, и котенок съедал все до последней крошки, набивая пузо до отказа, словно чувствуя, что ночь опять будет одинокой. Но сейчас котенок веселился, с благодарностью вглядывался в лица людей, а те восхищались его серьезным взглядом. «Дом? Может я его нашел?»
И тут наступил вечер. Родители погнали своих детей домой, а те напоследок брали Мишку на руки и говорили: «Прощай, Котенок!», «Возвращайся к нам, Котенок, мы будем ждать!» И Мишка каждый раз легонько кусал их за палец и мурлыкал. И дети, счастливые расходились по домам.
Вот двор опустел. Котенок огляделся. Никого не было. Он понюхал землю там, где лежала котлета, подошел к забытому кем-то блюдцу, вылакал остатки молока. Ночь накрыла двор своим покрывалом, и Котенок пошел отсюда. Неважно куда. Он просто знал, что любая дорога ведет лишь вперед, и, если хочешь жить, надо идти по этой дороге. Да, на ней много ям и упавших деревьев, преграждающих путь. Да, на ней много развилок,и не знаешь, какая из них приведет тебя к цели. Но и самой цели не видно. И знаешь лишь одно — надо идти. Не назад. Не стоять на месте. Надо двигаться вперед, потому что, несмотря на все преграды, на дороге порою попадаются старые добрые дворы...