Граница.

Часть первая.

СЫН СМЕРТИ.

Никогда не знаешь, с чего все начнется. Эту святую истину Радион знал, но не очень-то в неё верил. По его собственным наблюдениям, всякая любопытная история начиналась с ветра — он стелился по земле, как настроение случайного рассказчика.
В этот раз все тоже началось с ветра. Он ворвался в комнату, хлопнул форточкой, взмел в воздух стопку бумаги, пронесся по помещению еще раз, раскачивая люстру, дунул на опавшие было бумаги и рванул назад, в форточку. Глядя на это безобразие, Радион лишь улыбнулся, после чего снова стал рассматривать фотографию.
На ней был изображен мужчина средних лет, с парой шрамов на лице, в военном берете. Суровый взгляд выдавал в нем вояку, который не только через ад прошел — он теперь туда отдыхать ездит. Для Радиона это, конечно, никакой разницы не играло, убивать так убивать.
Да, он был убийцей. Наемным. Но Радион выгодно отличался от обычных наемников-маньяков — он не выполнял ничьи заказы. Как он сам говорил — его вела Судьба.

Когда он впервые почувствовал непреодолимое желание убить совершенно незнакомого мужчину, то здорово испугался, на следующий же день побежал к психиатру. Несмотря на все рассказы о маньячных наклонностях, врачи так и не смогли найти изъян в психике Радиона и повода положить его в психушку. Отчаявшись найти помощь, он сидел в комнате сутками, не вылезая. Но однажды пришел конец запасам еды, пришлось выйти в магазин. И снова он повстречал этого человека на улице, снова едва не сорвался. Всякий раз, когда он выходил на улицу, он таинственным образом пересекался с целью своих желаний. А потом мужик пропал. Радион вздохнул было с облегчением, но на следующее утро увидел его лицо в новостях: мужчина был одним из террористов, взорвавших какой-то торговый центр в городе, и теперь его лицо светилось на всех каналах, как главаря этой банды. Спустя некоторое время его поймали и убили — и тотчас же, как Радион об этом узнал, его отпустило. Жажда убийства пропала, и он почти год жил снова нормальной жизнью.
История повторилась с каким-то бомжом, которого он так же случайно встретил на улице. Радион вновь не решился его убить, да он и не знал как, а через месяц выяснилось, что этот бомж был самым настоящим маньяком, на его совести несколько десятков убийств — и умер этот бомж от обыкновенного цирроза печени. С того случая прошло еще три месяца.
И вот теперь к Радиону в руки попала эта фотография. Увидев её, он ощутил знакомый зуд в кистях, руки действительно чесались сломать кое-чью шею.
До этого он пересекался со своими жертвами по воле случая, точнее, везде, куда бы он не пошел. Радион это сразу понял, но все же не мог решиться встать, одеться, и выйти на охоту. Так он и сидел уже второй день, отрешившись от мира и разглядывая лицо вояки. Исход же дела решил ветер — это был настолько явный знак судьбы, что Радион решил не противиться её желанию.
Он торопливо оделся (на улице стоял мороз, середина января все-таки), вышел на улицу, втянул в себя холодный воздух.. и внутри что-то екнуло. Смутная тревога забилась в груди, отчетливое чувство, что он опоздал. А затем его повело.
Ноги сами понесли, более того, в снегу он видел четкие следы, правда выглядели они как мультяшные и светились мягким синим светом. Он бежал так добрых полчаса, пока не вышел к районной школе.
Желание бежать оставило его, а затем ушло и чувство опоздания. Вот только теперь Радион умом понял, как опоздал — из школы доносились звуки выстрелов.
Не помня себя, он рванул в двери, пробежал, не глядя, первый этаж, взлетел по лестнице на второй, и остановился. Побледнел. Схватился за дверной косяк. Сердце наотрез отказалось биться и сжалось от боли.
Вояка застал детей во время перемены.
Радион не был особо верующим, но если бы для него был выделен персональный ад, он выглядел бы именно так.
Пол коридора был залит кровью. Вокруг валялись тела детей. Кто-то из них еще стонал, едва шевелясь, большинство же лежали неподвижно. Одна девочка, из тех, которые на пять-шесть лет раньше начинают носить откровенную одежду и использовать мамину косметику, сжалась в углу и судорожно втягивала носом воздух. Увидев Радиона, она вскинулась, глаза её распахнулись широко от страха, а потом она обмякла.
Как во сне, Радион прошел коридор, несколько раз подскользнувшись на детской крови, но чудом удержав равновесие, заглядывал в каждую классную комнату. Выстрелы доносились с конца этажа, но проверить помещение все-таки стояло, вдруг вояка не один. О том, что сам Радион один и без оружия, а у маньяка, видимо, автомат, он старался не думать. Успеется.
В каждом классе картина выглядела одинаково — лужи крови, трупы детей разных возрастов, одно или два взрослых тела. Никаких эмоций от этого зрелища Радион больше не испытывал — в голове билась лишь одна мысль. Убить.
Маньяк сам вышел навстречу. Может, услышал шаги, а может просто этаж закончился и убивать стало некого. Он вышел, улыбаясь так счастливо, словно давно исполнил старую мечту. Впрочем, так оно и было.
Мужик увидел Радиона, на лице его мелькнуло удивление, но он тут же совладал с собой и открыл огонь. Коридор был тесный, поэтому звуки выстрелов оглушали, разносились эхом, накладывались друг на друга, но Радион все равно шел сквозь эту какофонию. У вояки кончилась обойма, он отбросил автомат и двинулся Радиону на встречу. Он уже замахнулся, но тут их глаза встретились — и оба застыли.
Радион стоял, глядя в эти горящие азартом серые глаза, не мог оторваться от них, и одновременно читал маньяка как открытую книгу. Он знал теперь, что мужик прошел войну в Афганистане, каким-то образом сохранил оружие. И ненависть. Она захлестывала Радиона, её темную нить можно было даже увидеть — она была проложена между глазами Радиона и маньяка, и мягкая пульсация шла в сторону охотника. Вояка ненавидел детей... его ненависть постепенно захватывала Радиона, в какой-то момент он даже был готов отпустить его, а потом пойти и вместе «зачистить» третий этаж, но быстро справился с наваждением. Пульсация прекратилась, нить исчезла. Маньяк растерянно моргнул, не в силах понять, что произошло, а Радион покачнулся на пятках, глубоко вздохнул и спокойно сказал:
- Умри.
И вояка рухнул, как подкошенный.