Сегодня светит солнце и так тепло, и было бы так хорошо...
И я помню, как на третьем свидании мы плыли на катере мимо Английской набережной и он сказал, что когда-нибудь меня отведет именно в этот загс.
Заявление мы подавали в холодном феврале, в минус 20, а потом пили мартини на Пионерской и пошли в театр, к ребятам на спектакль.
Всё это выжжено в моей памяти каленым железом сегодня.
Это могло бы быть нашим днем.
И это уже настоящий конец истории.
И больно. А я думала, что уже не будет больно. Значит, всё-таки ещё люблю. И значит, где-то в глубине души я во что-то верила.
Запрещаю себе даже одну слезинку, потому что я не плачу уже 6 недель. Знаю, что если заплачу - не остановлюсь.

И всё так мутно и беспросветно, и мальчик, не взявший телефона после свидания, и его звонки, в ходе которых он оговаривается "наша квартира", и осень... Всё сплелось и хочется заснуть навсегда.