Люди, скажите, стоит ли из вот этого пытаться сделать норм. рассказ?
Последние слова
Вот и конец. Как быстро, быстро все кончилось. Ты смотришь на меня, мои глаза отражаются в твоих пронзительным голубым светом. Я знаю, что это значит. Все. Все.
А как давно все начиналось... Но с тех пор я ничего не забыла. Я помню почти все: каждый момент, каждую мысль, каждое слово, почти все, что с тех пор встретилось мне по пути. Только я никогда не запоминала глаза. Не помню ничьих глаз из всех увиденных моими за века. Только знаешь, твои помню... Да и смешно было бы их не помнить. Черные, как мягкая ночь, прекрасные, как небесные цветы. Смешно не помнить.
Я летела на самолете, ты не летел. Я летела в далекое и мрачное Черногорие, чтобы выступить на фестивале. Я не вру, каждую секунду думая о тебе, каждую секунду пела бы про тебя. Но я так и не спела. Случилось просто. Самолет сломался, начал падать. Выпрыгнули с парашютом стюардессы, понеслись безумные крики из кабины пилотов, пошел огонек по стенкам самолета. Я поняла, что наступает конец. Я поняла, что никто не узнает главного. Знаешь, что главное? Я люблю тебя. Люблю тебя. Люблю.
Только ответь, главное ли это? Или это тебе не главное и не нужно? Ты молчишь и пытаешься смотреть мне в глаза, но они бьют слишком сильным голубым светом. Тогда, на самолете они тоже были голубые, я помню. До самолета тоже всегда были голубые. А больше я о себе не помню ничего, да и не хочу. Главное, что я люблю тебя.
И там, посреди трясущегося горящего самолета я поняла, что ты этого так и не узнаешь. Ведь я никогда этого не говорила. Не писала. Не рисовала. Даже не думала. Сердце, только оно могло выдать тайну. Если бы его вскрыли, внутри бы ничего не было. Любовь выбросила оттуда прочь все сосуды и мышцы, оставив вместо них себя. А из раскрытого сердца любовь упорхает невидимой бабочкой. Вот и все. И тайну может выдать только оно, сердце. Оно поможет узнать имя, оно само все скажет. Но оно сгорит под обломками самолета. А нельзя, нельзя унести свой секрет с собой. Значит, пришло время сказать. Неважно, кому, важно, чтоб услышали. И рассказали тебе. Может, ты и поймешь.
Я знала, что в самолете есть "черные ящики", которые, вообще-то оранжевые. Я нашла их. Я наговорила на них все, что успевала сказать. Что я - гибнущая девочка с названными именем и фамилией. Что я люблю тебя, обладателя названных имени и фамилии. Вот и все. Казалось бы, можно уползти в уголок и спокойно умереть. Но я боялась. Боялась, что ящики сгорят. Что их ударит об стенку. Что запись сотрется. И ты ничего не узнаешь. Я не могла уйти вот так вот, зная, что моя тайна уходит со мной. Мне было страшно вот так уходить, вместе с ней. И знаешь, терять мне было нечего. Только сделать так, чтобы...
И я погибла с безумством. Я вылезла на крыло самолета, поднялась на нем и крикнула во весь голос: "Я люблю тебя"...
Может, ты слышал, может, нет. Я знаю, ты не скажешь. Ты не помнишь. Но ты мог услышать, город был не так далеко. Только очень внизу. А как знать, может, и не мог. Наверное, никто не знает. Я слабею...
Ты себе, наверное, представить не можешь, сколько всего я думала в тот момент, и чего именно. Думала о том, что это мои последние слова. О том, что ты сейчас на пляже с Лидочкой, и плеск волн заглушает тебе все звуки, кроме ее голоса. О том, что нельзя, невозможно, чтобы никто не услышал. Что-то, что-то должно сработать! Телепатия, радиоволна, просто ветер - все что угодно. Я стояла на крыле падающего самолета и просила безжалостную судьбу дать мне одно-единственное, последнее чудо. Пускай ты услышишь, узнаешь мой голос, пожалуйста! В моей жизни никогда не было чудес. Те, кого я любила, не любили меня, а те, кто любили, не могли мне ничем помочь. И чудес не было. Неужели даже в этот раз не будет? Одного, первого и последнего?! Да видно, больно ученая моя доля была, не нарушала никогда законов природы. Нет чудес - значит нет чудес. И все тут. И наверняка ты меня не услышал... Но все равно последние слова с моих губ, последняя мысль в моем гибнущем мозгу, последний удар сгоревшего сердца были о том, что я люблю тебя. Пускай, ты не любишь меня, это уже не важно, я гибну, что тоже пускай, главное, что я люблю тебя.
А как я ушла из этого мира, точно не знаю. Кажется, за спиной был взрыв. За спиной - это в самолете. Вот и все. Это был первый конец моей жизни.
Никогда, никогда после я не испытавала того, что испытала, когда умерла. Все вокруг залило бесконечным белым, слегка молочным цветом. Именно цветом, а не светом. Свет вообще бесцветный, потому что на него не смотришь, он бьет глаза. Я чувствовала, что медленно, очень медленно поднимаюсь куда-то вверх. Спину страшно тяжко давило, как будто вверх я шла через силу. Пространство в голове разом исчезло до размера одной мысли. Да, я знаю точно, когда человек умирает, в этом процессе ему дается думать только одну-единственную, последнюю мысль. Ты тоже знаешь, только не помнишь. И ты знаешь, какая мысль была моей последней.
Наконец, я поднялась. Все тот же бело-молочный цвет вокруг. Интересно, может я в облаке? Нет, я пролетела, упала сквозь облако. Оно сырое и холодное, а тут было тепло, очень тепло. Как когда я маленькой холодными зимами сидела-лежала у мамы на коленях, укутанная в мягкое одеяло. Наверное, Там меня должно было охватить такое же чувство, как у мамы на коленях: ощущение мимолетности, неповторимости. Ощущение любви, грусти и тепла. Желание никогда не выходить из тепла бело-молочного цвета. Но ничего такого не было. Было только отчаяние, да и та любовь, что так цепко засела в моем сердце. Отчаяние, что ты не услышал. Не узнал. Никогда.
Я заплакала, горько, злобно. Меня обидел весь мир. Самолет, столь трагически сломавшийся, море, заглушившее тебе мой голос, ветер, не донесший до тебя его звуки, и судьба, не давшая мне чуда. Я упала на колени и рыдала, закусывая губу и не прикрывая глаз. Тепло белого цвета ласково прокатилось по моей спине, словно утешая, но я отбросила его и замахала на него руками. Я была как девчонка, которую обидела ее мама. И теперь девчонка рыдала и гнала от себя всех без разбору, будь то мама или маленький ласковый котенок. Тепло прошлось по моим щекам, высушив слезы и окутало меня всю. Раздался голос. Не знаю, чей. Наверное, Бога. Я не поднимала голову, так и сидела,и ничего вокруг не видела. Голос сказал. Я иду в рай. Я подняла голову. Встала.
- Без Него мне нигде нет рая! Без Него мне везде ад!
Но поздно. Слишком медленно встала. Голос ушел. Я осталась одна в белом цвете, укутанная его теплом. Неужели это и есть рай? Наверное, если бы ты был рядом, это в самом деле был бы для меня рай. Наверное, если бы я тебя никогда не знала, это тоже был бы мой рай. Но мой рай без тебя стал моим адом. Его тепло стало для меня ядом.
Я все время кричала и плакала. Вокруг блаженно проплывали другие жители рая. Они наслаждались раем и смотрели на меня, как на что-то такое... Сложно даже сказать. Но они все были вместе, любящие муж и жена были рядом, мать шла с ребенком за руку, влюбленный мальчишка шел под руку со своей возлюбленной. И этот рай был для них, а не для меня, мне там делать было нечего! И я все думала о тебе, вспоминала тебя, звала тебя. Любила тебя. И плакала, плакала. И однажды меня изгнали из рая за мой плач, я мешала остальным, я разрушала этот мир своими слезами. И меня отправили по потусторонним мирам, искать тебя.
Я много увидела, очень много. Я прошла все миры насквозь. Заходишь в дверь, и идешь, и идешь. Я искала только глаза, твои глаза. Мне достаточно было посмотреть на глаза, чтобы понять: это снова не ты. Наверное, поэтому я не помню глаз, я столько их видела. Доходишь до следующей двери, открываешь, и идешь дальше. Трудно поверить, но я открыла все двери и взглянула во все глаза. Может, просто за это время ты попал в небеса и затерялся в бесконечном раю, а может, по горькой случайности, я пропустила, забыла, не увидела одну-единственную маленькую дверку, а ты был именно за ней. Но только я так и не нашла тебя. Где ты был? Ты не помнишь, я знаю, ты никогда не скажешь. Да и не важно, главное, что сейчас я рядом с тобой и смотрю в те самые прекрасные глаза, которые я так долго искала.
Когда я внезапно вернулась вновь в белый цвет, я поняла, что не нашла тебя. Тогда я упала на колени и стала просить отправить меня туда, где я смогу наконец отыскать тебя. И в конце концов я выпросила себе новое испытание: меня отправили обратно. Призраком.
Я стала такой, какой ты видишь меня сейчас. Прозрачная и неосязаемая, я поняла, что на Земле мне не найти тебя. Никто не знал, сколько я блуждала по потусторонним мирам, и может, тебя здесь уже давно нет. Ты там, в бело-молочном цвете, тебя баюкает райское тепло, и наверняка ты меня не помнишь. Простую девчонку, разбившуюся на самолете, с которой ты даже не общался. Я знала, ты где-то далеко и ты меня не помнишь.
И я блуждала по земле, пугала людей и плакала, плакала вспоминая твои прекрасные глаза. Когда, когда меня заберут отсюда, с этой ненужной, пустой планеты, Туда? Туда, где есть ты? Сначала я таила в себе слабую надежду, что может, ты еще здесь, ты еще живешь где-то. Бродила,искала тебя.
Но проходили годы, десятилетия, и наконец я поняла, что теперь ты точно Там. А я здесь. И не знаю, будет ли когда-то по-другому. И знаешь, я, похоже, сломалась. Я нашла себе заброшенный чердак в старом доме и жила там, никуда не выходя, долго, очень долго. Наверное, несколько столетий, не меньше. Я никогда не выходила, мне не нужен был ни солнечный свет, ни свежий воздух. Ни еда, ни вода. Лишь изредка по ночам я выглядывала в щелку в стене, и видные в нее звезды напоминали мне о твоих глазах. Где же ты теперь? Там, наверху? Среди звед? Где? Где?
Однажды дом снесли, и мне пришлось искать новое пристанище. Я недолго думая переселилась в старый дом по соседству. Я бы нашла там чердак, и заперлась бы там, и сидела бы там до конца света, но что-то неуловимое позвало меня в одну из дверей. Что это было, я не знаю. Сжалилась ли надо мной моя жестокая судьба, или моя любовь что-то все же сломала, не знаю. Но я прошла через дверь.
И увидела там тебя.
Если бы только ты мог знать, что я пережила в тот момент... Я наконец-то нашла тебя, после стольких веков поисков, я вновь заглянула в твои чудесные глаза! Сейчас я подойду ближе, и прикоснусь к тебе, сделаю то, что я боялась сделать, когда была жива и не могла сделать после. Я взгляну в твои глаза, и расскажу, сколько же я тебя искала. И наконец нашла! И ты узнаешь, ты наконец узнаешь. Я люблю тебя.
Я знаю, Бог пожалел меня, он дал тебе вторую жизнь, послал сюда, чтобы мы наконец встретились. Я зову тебя по имени, бегу к тебе!
Но ты говоришь:
- Я не тот, кто Вы думаете, я Вас не знаю. Кто Вы?
- Ты что, не видишь! Это же я, я! Да, я изменилась, но ведь ты помнишь меня, помнишь! Вглядись в черты моего лица, и ты меня узнаешь!
- Извините, но я понятия не имею, о чем Вы говорите. Я Вас не понимаю. И не узнаю.
И все. Холод, холод сковал мое призрачное сердце. Тебе тоже стало холодно. Ты подумал, что холод идет от меня, от призрака. Нет, холод шел от твоих слов, твоего голоса, от твоих глаз. В них зажглась страшная, ледяная полярная ночь. Я почувствовала, что слабею.
- Как... Неужели... Ты совсем меня не узнаешь, не помнишь? Даже на капельку?
- Нет. Прости. Я не знаю, кто ты. Можно ведь на "ты" говорить, да? Эй, тебе плохо?
...Как быстро все пронеслось у меня в голове. От самолета и до твоих последних слов. Но ты все равно не узнаешь всего, что я перенесла. Как, как все передать тебе одним взглядом? Невозможно столько всего уместить во взгляд. Да тебе и не обязательно знать это все. Главное, чтобы ты узнал самое-самое главное.
Я люблю тебя. Это-то можно передать глазами. Нет, моими нельзя. Мои светятся пронзительным голубым светом, это уже и не глаза почти, а два глядящих прожектора. И как у тебя хватает силы смотреть в них?
Я знаю, что означает голубой свет. Я исчезаю. Навсегда. От бесконечных страданий мое призрачное сердце тает, и никто уже не может остановить это таяние, никто меня не спасет. Ты меня не узнал - и это стало моим последним испытанием, которого я не выдержала. Прости, я умираю. На этот раз навсегда. Я даже не попаду Туда. Меня просто нигде больше не будет. Я знаю, душа бессмертна. Но моей больше незачем жить, и она исчезнет. Очень скоро.
Сначала я осяду на пол, потом буду становиться все прозрачнее и прозрачнее, пока не стану невидимой. Пока ты будешь меня видеть, я знаю, ты будешь смотреть на меня. И я буду в последний раз смотреть в твои прекрасные глаза. Черные, как мягкая ночь, красивые, как небесные цветы. Они будут последним, что я увижу - что может быть лучше?
Потом меня не станет видно, ты подумаешь, что я уже исчезла, и скорее всего, уйдешь. Я закрою глаза, чтобы больше не видеть ничего. Нет, не закрою. Я буду смотреть на тебя. Твои волосы, твои руки, твою спину. Они не хуже глаз. Они все - ты. И только когда ты скроешься в двери одной из комнат, я наконец закрою свои глаза. И наступит мой второй конец жизни. Последний.
Только сначала, прямо сейчас, ты узнаешь наконец то, что должен был узнать несколько веков назад. У меня еще есть несколько секунд. И у меня есть еще голос. И я скажу свои последние слова:
- Я люблю тебя. пытаться сделать путем редактирования стилистики норм рассказ? или идея вообще безнадежно бредовая?
скоро выложу пост где будут все мои стихи