У Пушкина в "Отрывках из писем, мыслях и замечаниях" (1827) я наткнулась на следующие рассуждения:

Жалуются на равнодушие русских женщин к нашей поэзии, полагая тому причиною незнание отечественного языка: но какая же дама не поймет стихов Жуковского, Вяземского или Баратынского? Дело в том, что женщины везде те же. Природа, одарив их тонким умом и чувствительностию самой раздражительною, едва ли не отказала им в чувстве изящного. Поэзия скользит по слуху их, не досягая души; они бесчувственны к ее гармонии; примечайте, как они поют модные романсы, как искажают стихи самые естественные, расстроивают меру, уничтожают рифму. Вслушивайтесь в их литературные суждения, и вы удивитесь кривизне и даже грубости их понятия... Исключения редки.

Так вот, суждение это сперва показалось мне несправедливым и чрезвычайно обидным для русских женщин (просто я еще не вышла. видимо, из того возраста, когда активно спорят с классиками, особенно с мертвыми). Но вот некоторые факты. вернее. личности, таки заставили меня признать, что А. С. П. не так уж был неправ и если и преувеличивал, то совсем немного.  Под "личностями" я имею в виду добрую знакомую Пушкина Александру Осиповну Смирнову-Россет – ту самую, что шутки злости самой черной писала прямо набело.


[показать]

Красавица. Остроумная собеседница. Обаяния – море. Ей посвящали стихи Пушкин, Вяземский, Жуковский, Лермонтов и проч. и проч. Смирнова вполне ценила и поэтов, и поэзию. Сама она была наделена бесспорным литературным талантом (повествовательным). В своих воспоминаниях она цитирует стихи без счета. Но (вот оно, это решающее НО) Боже, как она их цитирует! (Если стихи, паче чаяния, приведены верно, то можно не сомневаться, что перед мемуаристкой лежал их текст).

Зацените:

Уже заря багряною рукою
С зеркальных спокойных вод
Выводит за собою...

(Явный намек на: "Заря багряною рукою/ От утренних спокойных вод/ Выводит с солнцем за собою" Вяземского)

Далее:

И голос ее
Слаще Торкватовых октав.

(Если быть точнее, то "Но слаще, средь ночных забав/ Напев Торкватовых октав!" Пушкин)

Уверяю вас, подобные цитаты у Смирновой совершенно обычны. Иногда же в перевирании исходного текста она поднимается до высот какого-то абсурдистского вдохновения:

Стоит Истомина одна
Она одною ножкою вертя,
Летит, летит, как пух Эола,
О ножки, ножки, где вы ныне
Где мнете вешние цветы.

(Классическую, "правильную" версия, думаю, приводить особой нужды нет)

Если бы мемуары Смирновой были опубликованы до того как Достоевский приступил к работе над романом "Бесы", я бы уверенно заключила, что эти квази-пушкинские строки послужили прямым источником стихов капитана Лебядкина:

О как мила она,
Елизавета Тушина,
Когда с родственником на дамском седле летает,
А локон ее с ветрами играет... 

*всем улыбаться*

А вот на этой цитате сломались и комментировавшая мемуары Смирновой (в серии "Лит. памятники", 1989) С. В. Житомирская, и ответственный редактор издания В. Э. Вацуро:

"Эйлер и я, мы ехали с девушками в четвероместной карете, трава чуть пробивалась из густой грязи, вороны каркали, все было грустно, по дороге стояла сосна, я вспомнила стихи:

Уединенная сосна,
Товарищ угрюмый и печальный
Юности моей". (С. 345).

В комментарии к этому месту сказано следующее: "Возможно, перефразировка стихотворения Е. П. Ростопчиной "Сосновый лес" (1838), где есть строка "Бессменный твой наряд печален и угрюм" (Стихотворения. М.; 1856. Т. 1. С. 259). Разумеется, Смирнова не могла его "вспоминать" в 1826 г." (С. 689 – 690).

А вот и могла! Потому что Ростопчина тут ни при чем. Смирнова цитирует (на свой лад, конечно) популярнейший в свое время романс (!) Н. А. Титова на стихи М. А. Офросимова (1820):

Уединенная сосна,
Товарищ дикий и печальный!
Как грусть души моей сходна
С твоею тенью погребальной!..

В общем, правильно писал Александр Сергеевич: "примечайте, как они поют модные романсы, как искажают стихи самые естественные, расстроивают меру, уничтожают рифму"

*Да простят меня феминистки и пушконоведы, особенно если это и то, и другое в одном лице :)
** Тем. кто осилил "много букв", отдельное merci
!