О чтении, конечно. Но и ОБ ЭТОМ, о чем вы подумали, тоже.
Пожалуй, продолжу свои ленивые читательские наблюдения. Надо же как-то воспользоваться своей чикагской удаленностью от всего того, что пишут сейчас на русском. Прекрасное же, как известно, "видится на расстоянии". Безобразное, как ни странно, тоже.

Интересный мотив всё чаще приходится наблюдать в современной (мужской) прозе - почти синхронное совмещение сексуального и творческого акта. В романе Сергея Болмата "Сами по себе" поэт Тёма пишет стихи буквально на спине у своей партнёрши, ловко пристроив туда листок бумаги. В "Банане" у Михаила Иванова одноимённый лирический герой набивает (художественный) текст в ноут-бук в самом разгаре эротического массажа, постепенно переходящего в более откровенные сексуальные действия (которые, разумеется, тут же, почти в реальном времени фиксируются в компьютерной памяти и доводятся до сведения читателя). И наконец, тюремный надзиратель Борис Алиханов в "Зоне" у Довлатова в первый раз берётся за перо непосредственно после близкого к изнасилованию секса с неизвестной пьяной женщиной, забредшей на территорию лагеря, выводя на бумаге следующие строки: "Летом так просто казаться влюблённым..."

Характерно, что во всех этих случаях наблюдается полное отчуждение между писателем-мужчиной и его сексуальной партнёршей. Каждый раз это женщина случайная - либо проститутка, либо "гулящая", то есть ни о какой эксклюзивности и избирательности не может идти и речи. Однако, парадоксальным образом, чем "грязнее" секс, тем "чище" художественный импульс. Чем приземлённее сексуальное удовлетворение, тем возвышеннее творческий экстаз. Возможно, мы имеем здесь дело с мужской тенденцией к трансцендентному преодолению плотских зависимостей, которую ещё Симон де Бовуар выделила как важнейшее, исторически сложившееся качество "первого" пола, которому авторам-женщинам неплохо было бы поучиться. Или же это просто материализовавшаяся метафора использования женщины в качестве музы, когда она только средство для достижения (высокой) цели и поэтому, "оплодотворив" мужчину творческим замыслом, сразу теряет для него всякий интерес и привлекательность?

Кстати, любимые женщины у этих пишущих героев тоже, конечно же, есть. Но это совсем другая история. Они скорее тормозят творческий процесс, чем подстёгивают его: во-первых, на них тратится слишком много нервов и энергии (которые могли бы пойти в более конструктивное русло), а во-вторых, они являются самыми строгими судьями, внушая своим возлюбленным страшные комплексы вплоть до сомнений в литературном призвании. В общем, в отличие от женщин-муз они выступают скорее в неблагодарной (но необходимой) роли литературных критиков, которым постоянно нужно доказывать собственную состоятельность и которых никогда (даже в минуты творческого угара) невозможно забыть.

*"Мораль легко уразуметь" :))