По предложению Дмитрия N пишу про его тезку поэта Дмитрия Барабаша, про человека, которого любили и я надеюсь любят. Папа, мама, бабушка, дедушка, старший брат. Жена, дети. Любят, в отличие от автора этих строк, который во всем склонен сомневаться и Паниковского, которого «девушки не любят». У Дмитрия - все наоборот. Но фишка в том, что ведь и Зиновия Гердта, который играл вышеназванного персонажа, все любили, ну практически все поголовно, иначе бы его не взяли на роль человека, которого девушки не любят. Он как актер изо всех сил старался под руководством режиссера Швейцера сыграть человека, которого не..., но наметанный глаз отщепенца и неудачника безошибочно определял, что тут все не так просто как кажется. Позвольте уточнить, что режиссер был у Зиновия, а не Дмитрия, Дима оказался – сам себе режиссер.
Отчего я так долго про артиста? Просто оба они в свое время выбрали творчество. А Дмитрий к тому же немного артист. Чтец. Возможно, он даже хотел быть артистом, в самом раннем детстве, кое мне абсолютно не знакомо. По его рассказу он читал в школе стихи со сцены и так - стал сам их сочинять.
Другим любимым развлечением одноклассников Димы были кувырки с подоконника на пол. Мне это хорошо знакомо. Взрослому, проделывая это, легко сломать себе шею, а гибким подросткам удается это легко и безболезненно. Однако Диме это упражнение почему-то совсем не нравилось. Он не спортсмен, а интеллектуал. По крайней мере, по сравнению с некоторыми.
Так что ему хватило ума дослужиться в армии до сержанта, в отличие от автора этих строк. Вступить там в КПСС. Прости дорогой Дима, что приоткрываю эти завесы прошлого. Скорее всего, сейчас уже до этого нет никому дела. Итак, он был счастливым обладателем партбилета и диссидентом в душе. Судя по тому, как стремительно КПСС развалилась, отнюдь не он один.
Мы познакомились с ним на факультете журналистике. У него за плечами были ШЮЖ (школа юного журналиста) и рабфак. Он хотел поступить гарантированно. Однако отчего-то учиться в МГУ им. Ломоносова не захотел. Я не знаю даже, получил ли он диплом? Он пошел работать в газету, потом занялся бумажным бизнесом, газетным бизнесом, потом еще каким-то бизнесом. Все это - более или менее успешно. Он неплохой бизнесмен, у него есть к этому интерес, он я думаю, ощущает азарт, когда проворачивает сделки.
Он решил жить, что называется, для себя, «частной жизнью». Просто жить, не зацыкливаясь на художественном переосмысливании этого процесса, на его фиксации, отражении, анализе. И он сообщил мне об этом году, эдак, в 89-м во время предпоследней нашей встречи. Последняя, кажется, была в метро, он ехал вверх, а я как обычно вниз. А стихи его остались чем-то вроде хобби. Ну, наверное правильно, поэзией ведь не заработаешь. Стихами и рифмами можно, а поэзией – трудно. Если вообще возможно.
Мы повзрослели, потом начали стареть, уже не за горами смерть. Круг замкнется и мы с Димой сможем наконец проверить его постулат, что «творчество – это не способ прожить, а способ умереть». У Лермонтова, Пушкина и Маяковского сие случилось раньше, мы их благополучно пережили по годами, уже можем оглянуться на них как не бестолковых юнцов...
Я долго думал над этой твоею фразой. Четверть века. И, обдумав, позволю с тобой не согласиться. Потому, что и смерть – часть жизни. Финальная. Но она тоже жизнь. А потому творчество – это все-таки способ прожить.
Некто ЮПЕ