Шорох газет, трезвость печатного слова
Каждое утро в двадцать минут шестого.
Старый комод, забитый до нервной икоты,
Кресло, будильник, цифры и ноты.
Полупустая бутылка портвейна,
Скатерть в цветочек, откуда-то с Рейна,
Спицы, будильник и полусгоревший омлет.
Я параноик, мне нечего больше хотеть.

Сорок минут, доведенных до изнеможенья,
Вот и подали карету, а я не одет...
Слушаю трепетный шепот моих поражений,
Что заглушает невинность моих эполет.
Я неудачник, дорога мне лишь до работы,
Там я продам свою нежную душу за хлеб,
Чую, ко мне приближаются приступы рвоты...
К черту замученный гнетом наглеющий плебс,
Завтра уйду, наконец, с этой тухлой работы.