Три мечты было у меня - много зарабатывать, но никогда не ходить на работу, жить в чистоте, но никогда не убираться, и чтобы никто не мог сделать мне больно, кроме врача.

Похоже, этой весной я пришла наконец к цели.

Давеча мне понадобился ластик и я поискала у ребенка на столе. Нашла белую резинку с надписью "мама надоела". Кто-то другой, может, и расстроился бы, а я только поржала - счастливый ребенок растет. Мама надоела всем поголовно, но не всякий посмеет написать это на ластике и не спрятать. Когда я в прошлом году нашла наскальные рисунки из серии "хуй-пизда-ебаться", я тоже только поржала - в ее возрасте я рисовала лучше. Мой ребенок даже не узнал, что я нашла про волосатые яйца и про "мама надоела", а не узнал потому, что не прятал как следует. А не прятал потому, что не боялся.

Когда я была в ее возрасте, мы с дачными подружками, будучи совсем еще без понятия, сочиняли длинные порнографические сериалы с элементами инцеста, доминирования и членовредительства, воспроизводя интуитивно все шаблоны, выработанные человечеством (поймали, связали, выебали, а потом это оказался ее родной брат). А разъехавшись осенью, продолжали проект в письмах, и однажды такое письмо перехватил мой папа. Я думала, я сдохну от ужаса - лежит мое это письмо на столе, и папа над ним весь такой ужаленный. Тогда я думала - убьет на хуй, а теперь я понимаю, как ему было страшно и больно - ростишь-ростишь, а доченька-то вон чего пишет, это ж застрелиться, и этот его ужас передался мне. Они, мои родители, все боялись, что вырастят что-то не то, а я боялась их, и в итоге что выросло, то выросло.

Моя дочь не боялась потому, что я этого не боялась. Я не боялась, что мой ребенок вырастет, и не боялась, что он меня разлюбит. Это обычные, нормальные вещи. Это не то, чем делают больно. Это не больно.

Когда твоему ребенку нет до тебя никакого дела. Когда твоему мужчине нет до тебя никакого дела. Когда вообще никому нет до тебя никакого дела - это не больно. Это нормально.

Никто не может мне сделать больно, кроме врача - у врача столько всяких острых штук, а обычному человеку - ему просто нечем.