-…вот так, друзья мои, я стал известным актёром. - В подтверждение того, что монолог окончен, Митя хлопнул ладонью по кожаному подлокотнику кресла. – Вооот… Ну, а теперь, расскажите мне, как вы будете приумножать мой капитал.
Артист ослепительно улыбнулся и обвел нас четверых взглядом. Честно говоря, и сказать-то было нечего. Последние четыре часа я, Егор, Алик, и Семён слушали душещипательный рассказ Мити, сидящего напротив нас в кресле, о том, как тяжело живется в России талантливым личностям, как тяжело им пробиться, как нелегко не сгинуть в пучине, так сказать. Проверить подлинность истории возможности не было: всё наше общение с Митей сводилось к приветствию, знакомы мы были только заочно – сфера деятельности немного разная. Рассказ пестрел яркими персонажами (по большей части отрицательными), единственным желанием которых было, как это ни странно, сломать звезду, поработить её, сделать постоянным источником денег, сексуальным рабом, загнать в рамки кино- и телевизионной цензуры.
Алик большую часть времени плакал. Уж не знаю, какой ассоциативный ряд вызвала у него автобиография артиста, однако слёзы поэт-песенник лил крокодильи. Поэтому, когда Митя закончил, Алик кинул в урну ещё одну мокрую от слёз салфетку, высморкался в чистую и резюмировал:
- Вот досталось-то человеку, да, Оль?
- Н-да… - протянула я, больше подтверждая неадекватность друга, нежели соглашаясь с его словами.
Пока Алик ревел, Егор терроризировал свой мобильный телефон. Композитор крутил его в руках и так, и эдак, в результате чего, аппарат пару раз пикировал на пол. Периодически Егору звонили. Однако, все вызовы были сброшены, так как оторваться от рассказа Мити было довольно тяжело. А возможно, что и опасно для жизни. Да и потом, актёр местами верещал так, что, даже попробуй Егор ответить на звонок, ничего не было бы слышно.
Семён держался стоически. Всю дорогу он слушал очень внимательно, реагировал правильно: где надо – сочувственно качал головой, где надо – радостно улыбался. Иногда даже что-то конспектировал. Интересно, что именно. В общем, экзамен выдержал.
Чего не скажешь обо мне. Все четыре часа я просидела с лицом, не выражающим ничего, кроме отвращения. По ходу рассказа оно менялось в худшую сторону. Митя меня к числу хороших зрителей и слушателей, в связи с этим, не причислил и, рассказывая об очередном своем злоключении, говоря об очередном злом человеке, попытавшемся встать на его пути к искусству, указывал на меня. Я, значит, олицетворяла всё зло, творящееся в мире шоу-бизнеса. Почётно, ничего не скажешь. К концу всей этой вакханалии отвращение на моём лице приняло уже такую стадию, что, сидящий рядом Егор, на мгновение оставив в покое телефон, толкнул меня локтем в бок и шепотом предупредил:
- Сделай лицо попроще, а то так и останешься.
Выражение лица я сменила. К отвращению прибавился ужас.
Вопрос Мити, тем временем, оставался без ответа.
- Ну… Во-первых, спасибо за столь подробный рассказ… - я вдруг осознала, что совсем сползла с дивана, пока слушала, и приняла приличную позу, - Он очень информативен и, если бы мы приняли решение заниматься тобой, безусловно облегчил бы нам задачу…
- Если бы?! – поднял брови актёр, перебивая меня. – Я тебя вызвонил, приехал к вам на студию, бросил все дела, отложил съё-ё-ёмку (!) между прочим, ничего, да?! Гнал через всю Москву по про-о-обкам! Всю душу вам тут наизнанку вывернул! Это всё для чего, скажите мне, пожалуйста?!
Митя вскочил с кресла и двинулся в мою сторону. Будут бить. Я прикинула, есть ли у меня шанс отделаться хотя бы тяжкими телесными повреждениями. Мускулы у артиста выглядят угрожающе – похоже, что всё свободное время между тем, как приключались все описанные в биографии несчастья, он проводил в спортзале. Теперь мужчина практически одинаков и в высоту, и в ширину. Хотя, ростом он не особенно удался… Так что есть шанс, что Егор меня спасет и повалит Митю на пол. А там мы его вдвоём завсегда запинаем.
Пока я рассуждала, актёр уже оказался у цели и угрожающе нависал надо мной. Егор, на всякий случай, тоже встал.
- Митя, ты меня правильно пойми… - я старалась быть как можно вежливее, всё-таки по морде получать не хотелось, - Это всё здорово и, безусловно, у тебя есть и талант, и внешность, иначе бы мы не лицезрели тебя каждый вечер в сетке центральных каналов! – неприкрытая лесть попала в цель и артист, явно передумав меня убивать, сделал шаг назад, - Но мне кажется, что ты…как бы это выразиться покорректнее… Не по адресу пришёл!
- Это как так? – Митя насупился и сел на подлокотник, рядом со мной. Егор, поняв, что угроза миновала, тоже опустился на своё место.
- Обыкновенно. Мы ж, как это говорится-то в народе… Певцов делаем! А ты актёр, если я ничего не путаю.
- И телеведу-у-ущий! – поднял вверх указательный палец Митя, показывая всю значимость этого слова.
- Ах, прости, и телеведущий, конечно.
- Чего это ты ведёшь-то? – хмыкнул Егор,– Я тебя уже год точно нигде не видел! Всё больше по сериалам таскаешься!
Митя возмущенно набрал в лёгкие воздуха, явно собираясь заступиться за своё звание телеведущего. Однако, за него это сделал Алик:
- А вот и нет! Он недавно только вёл передачу! Такую, развлекательную! Где звёзды выигрывают призы всякие, помните? – поэт встал с дивана и направился наливать себе кофе.
Мы с Игорем отрицательно покачали головами, мол, не знаем такого шоу.
- Ну, ребят, вы чего? – песенник вытаращил на нас глаза, - Ну там ещё песня такая дурацкая в заставке! Как там?..
- «Звёздный прииииз, посмотри и удивииись…» - неожиданно запел Семён.
- «…Звёздный-звёздный-звёздный прииииз!» - подхватил Алик.
- Стесняюсь спросить: передача называется «Звёздный приз»? – композитор засмеялся и прикурил сигарету.
- Нет. «Спроси звезду».
Егор поперхнулся дымом.
- Так вот, Митя, - продолжила я, - мы занимаемся только артистами музыкального жанра, а твоя специальность никак к нашему профилю не относится.
- Да знаю я, знаю! Меня раскручивать-то не надо – я уже сам себя раскрутил! Но ты понимаешь, в чём дело… - актёр сменил гнев на милость и заговорил уже совсем по-дружески, - Мы ж все в шоу-бизе братья и сестры! Должны помогать друг другу!
- Вот! – перебил его Алик и с раздражением грохнул чайником о подставку, - Я тоже так всегда говорю, а вы меня за это дебилом называете!
- Помолчи, Есенин! – рявкнул композитор и продолжил слушать шоумена с неподдельным интересом.
- Ну так вот, все мы братья и сестры! Должны друг другу помогать! Мы же все – такие же люди, как они! – Митя махнул рукой в какую-то неопределенную сторону, видимо, имея в виду «простых людей», - Я вот снимаюсь-снимаюсь, а душа-то другого просит. У меня есть мечта вот уже много лет... – Выдержав паузу, достойную МХАТа, актёр выдохнул, - Петь хочу, Оль.
Потом подумал с секунду и добавил:
- На Евровидении.