Все великие переходы совершаются как правило под воздействием каких-нибудь побуждений, жизненно важных или экономических причин.
Захотел Колумб возить слоновую кость на кораблях из Индии – открыл, дурак, Америку.
Монголы очень любили трахаться, а презервативы у них были из оленьих шкур, наскоро сшитые вересковыми нитями, посему основную функцию выполняли плохо. Появилось много детей на ограниченном степном пространстве. Пошли – и захватили Русь-матушку. А заодно и данью покрыли. Хорошо, что не матом. Чтоб монгольчики маленькие не бедствовали.
Захотел папа в Ватикане искупаться в море Мёртвом, здоровье поправить – организовал крестовый поход. Да не один.
Про Гитлера я уж вообще молчу.
Пустынные жители переходили от одного оазиса к другому по вполне понятной и очевидной причине – хотелось есть и пить. Собрались пустынные жители как-то, навьючили своих верных верблюдов и пошли искать лучшей жизни. Весёлым путешествием это назвать было никак нельзя. Днём – жара, песок в глазах, носу и жопе. Ночью - холодно.
Сначала кончилась еда. Пустынные жители с завистью смотрели на верблюдов, уплетающих за обе щёки колючки.
Потом кончилась вода. Когда один из пустынных жителей на почве солнечного удара немного свихнулся головой, воткнул в песок какую-то косточку, вылил на неё весь запас питьевой воды и стал утверждать, что скоро тут вырастет кокосовая пальма. Тогда пустынные жители стали пускать верблюдам кровь и пить её. Помните, как герои из Жюля Верна? Верблюдам такой поворот событий совсем не понравился, и горбатые твари начали умирать один за другим. Падёж верблюжьего поголовья пустынным жителям пришёлся по душе, так как мяса теперь было навалом. Вот только невдомёк было им, что есть мясо животного, умершего своей смертью есть негигиенично. Сейчас вот даже продвинутые европейские фермеры, перед тем, как порося заколоть, целый час в свинарнике устраивают симфонические концерты классической музыки. Чтобы животное перед смертью как следует насладилось и расслабилось.
Но у пустынных жителей инструментов не было, посему верблюдов жрали в тишине. Помыть руки перед едой было нечем, поэтому очень скоро «дружественная микрофлора кишечников» превратилась во «враждебную микрофауну»
Одним жарким днём, последние, оставшиеся в живых два верблюда, с самыми большими горбами, набитыми жиром и водой, жевали вкусные колючки и беседовали.

- Верблюд Пётр, скажи мне вот… Почему такая несправедливость? Мало того, что эти сраные бедуины ездят на нас верхом и трутся меж горбов своими гениталиями, так ещё и жрать нас вздумали, пить кровушку. Негодяи! Сволочи! Кровопийцы!
- И не говори, верблюд Слава. Но мы же сильные верблюды, настоящие мужики. Нужно ответить этим безумцам тем же. Око за око. Зуб за зуб. Горб за горб.

Этой ночью два верблюда пробрались в одну из палаток, убили одного из пустынных жителей и знатно подкрепились. Труп (а точнее его отсутствие) обнаружили лишь утром. С тех пор каждую ночь стали пропадать люди. Один, а иногда и парочкой. По каравану поползли слухи о «пустынных духах» живущих в зыбучих песках и забирающих по ночам своих жертв. Зато на своих двух верблюдов прямо нарадоваться не могли.

* * *

Два верблюда отдыхали под тенью пальмы и изредка протяжно поцеживали воду из озерца. Рядом валялись обглоданные останки последнего пустынного жителя.

- Знаешь, Пётр… Пиздатая всё-таки вещь – оазис!
- И не говори, Слава… Хорошо.
- Скажи мне вот, верблюд Пётр, почему люди – такие ослы? Ну поголодали бы недельку другую, помучались… Зато сейчас бы напились, отдохнули… Набрались бы сил. И почему чтобы выжить в этом мире ослов, даже верблюды вынуждены вести себя, как волки? Что за сраный зоопарк?
- Все претензии к директору зоопарка.
- Не богохульствуй, Пётр.

И они пошли вдаль, размеренно покачивая мохнатыми горбами…