Как для война самый лучший подарок – острый клинок, для дурака – книга, так и для бегуна – шагомер. Он выходит из тени одиночества к белой, прямой как хирургический порез черте. В эту секунду, всё окружащее сливается в одну точку горизонта и тонкую ниточку дороги к цели. Первые шаги делаются неспешно, опасливо, чувствуя дорогу не столько ступнями, сколько сердцем. Раз-два-три... Щёлк-щёлк, убегая от того что позади, пробегая мимо того что в стороне, и двигаясь к тому что впереди. Первый тяжёлый вздох усталости очень нравится бегуну. Он бежит дальше, в предвкушении того, как в конце пути его тело нальётся свинцом, лёгкие будут гореть от недостатка кислорода и радости достижения. Но цель ещё так далека, бегуну становится скучно. Он смотрит по сторонам ни на секунду не останавливаясь. Что встретится на его пути? Может быть это будет треск старых деревьев, фигурки стреляющих друг-в-друга людей, скорченные от боли физиономии, четырёхлетняя девочка, стоящая на карнизе и смотрящая вниз. Бегун может остановить свой шагомер, снять девочку с карниза, сделать искусственное дыхание нуждающемуся или застрелить безнадежного. Или продолжить свой бег. Ведь шагомер не будет ждать. Это точный и безжалостный механизм. Он может бежать, восхищаясь красотой рая, мимо которого проходит дорога, видя холодные ванны из шампанского, в которые так хочется окунуться и остаться здесь навсегда. Деньги, наркотики, власть – всё может прийти к бегуну, если он остановится, там где нужно. Ведь он очень упорный человек, он бежит, превозмогая усталость и боль. А упорный человек способен всё, начиная от выстрела себе в висок и заканчивая звёздами на ладони, играющими в сквош. Он может бежать и видеть девушку настолько красивую, что и без того сорванное дыхание завибрирует и станет судорожным. Он может пробежать мимо, ублажая свой шагомер. Или остаться с ней, предпочтя близкое – далёкому. Или... или может всё-таки взять её с собой?
И вот они бегут вместе, узнавая друг друга лучше, радуясь тому, что дорога как раз достаточно широка для них, двоих. И может быть они даже реже смотрят по сторонам, а чаще, друг на друга. А шагомер тикает лишь у одного, не на секунду не прерываясь, фиксируя каждый шаг. И когда-нибудь они остановятся на развилке той дороги, которая объединила их бегом и стала такой родной. Один из путей будет сулить красивейшую дорогу с цветами, водопадами и птицами, поющими оды новоявленным спортсменам... Но потёртую кирпичную непробиваемую стену в конце. А другой путь – целиком состоящий из болот, топей и тёмных зарослей. С горными кручами, серпантином и холодными ночами, в которых одному не выжить. А в конце пути – что-то светлое, незримое, лежащее на дороге, только поднять. Что-то из чего можно при желании сделать всё, что угодно.
Они стоят на этой развилке, пока ещё держась за руки, недоумевая и хмурясь.
Шагомер приостановился.