Вы знаете ее? Возможно… Но настоящую ЕЕ не знает никто. Почему все любят разгадывать друг друга? Все стремятся познать внутренний мир близкого человека, хотят проникнуть в душу, хотят, чтобы им доверились, хотят стать нам родными. Она тоже хотела. Хочет. Но с каждой попыткой все больше понимает, что это нереально. Все иллюзия. Когда она хочет рассказать, ей нечего сказать. Когда в душе уже нет места, ей не с кем поделиться. Так ей видится. Она так чувствует. И кто ей запретит? Некому… Иногда даже она играет в эту игру. Старается узнать кого-то, кто живет внутри другого человека. Ведь в каждом из нас, реальном, живет другой, скрытый от глаз. Она старалась, но скоро поняла, что это не имеет смысла. Зачем мы ЕГО прячем? Почему боимся тех, кто слишком хорошо нас знает, тех, кто хоть краем глаза увидел ЕГО? Они ведь так и не узнали. Ничего. А нам страшно. И ей тоже. Еще обидно… Не потому что снова не вышло – не выйдет никогда. Когда понимаешь - тяжело принять. Когда обманываешь себя – правду осознаешь еще острее. Она понимает. Уже давно. Так было надо… Нет, не ей. Судьбе, или Богу. Тому, кто пишет нам судьбу, кто раздает нам роли. Может быть, это дар. Или проклятье?
Взгляд в зеркало. Ее глаза. Зеленые. Большие. Ясные. Так часто: она в них заглядывает и не может оторваться. Они родные, они близко. Завораживает. О чем можно думать в такие моменты? Только о нем. О том, что было, что прошло, чего не вернуть, о чем теперь можно только вспоминать, жалея об ушедшем времени. Она не любит вот так жалеть. Так просто нельзя. Только не для нее. Почему? Потому что знает, что в жизни будет другое. Пусть и не то, что ей так нужно. Пусть эти воспоминания так и останутся самыми теплыми в ее душе. Пусть время будет стирать их хрупкие следы на ее сердце, и пусть они терзают ее. Она этого хочет. Все это дорого. Для нее.
О чем расскажут ее глаза? О многом. Но только тем, кто это желает. Только ему. Она, именно она, нужна ему, никто другой, лишь она, она одна. Она знает, а он еще не понял. Он не видит, она не показывает. Привычка. Спустя многие дни, года, он тоже всмотрится в то самое зеркало. В то зеркало, где безмолвно застыли два изумруда. Он ее не узнает. Для НЕГО это будет не ОНА. И это правда. Он знал не ее, он знал другую. Та, что для всех, для каждого, для папы с мамой, для подруги, для друзей, для незнакомца и прохожего, для врагов – она уйдет. Останется ОНА. И он. Она и он.
Их двое. Зеркало одно. Но им не надо большего. И слов не надо, только взгляд. Ее – печальный, ждущий, глубокий, такой родной и в то же время дикий, необузданный. Его – вопрос, мольба, тоска и страх, смятение и боль, желание и нежность. Буря чувств, которая не может разыграться, которая съедает изнутри, которую он держит, хочет отпустить, но нет, не может. Он знает, что она не принадлежит ему, не принадлежит никому. Она сама по себе. Так было всегда. Он видел ее с другими, она была с ними, но никогда не отдавала себя всю. Никогда. Боялась? Он не знал. Просто она не могла. Не может и сейчас.
Она закрывает глаза. Он не верит: такое с ней впервые. Или нет? Он не замечал, не мог заметить. Он ее совсем не знает, от этого становится холодно, сердце замирает и в груди всего один вопрос, только один: «Что дальше?». Задать его ЕЙ он не решился, знал, что ответа не получит, знал, что ответ ему не нужен. Он все знал сам. Слова им не нужны.
Она долго стояла с закрытыми глазами, будто уснула. «О чем она думает?» - хотел бы он знать. Она хотела бы рассказать.
Вдруг она резко открыла свои глаза. Зеленые. Он любил ее глаза. Всегда: при ярких лучах света, когда в них весело играют солнечные зайчики, в темноте, когда он едва их различает, в слезах, когда они становятся необыкновенно блестящими, когда по ее длинным черным ресницам медленно стекают слезинки, одна за другой. Просто им пора, они уже не могут быть внутри нее, она их отпустила. И сейчас. Глаза распахнулись, взгляд замер на нем, на его отражении в зеркале. Так было не долго, всего мгновение. Потом слеза. Откуда она? Ведь не было пелены. У нее ясные глаза. Прямо по центру, спустилась по ресницам, медленно, не спеша, словно замечая, что он не отрывает глаз, что он смотрит на нее, только на нее, потом прикоснулась к щеке, мягко, невесомо, почти неосязаемо, остановилась на миг, сверкнула бликом света от старой настольной лампы (он знал, что именно оттуда – окна были плотно занавешены, она так любила), и тихо начала прокладывать себе дорожку вниз, к ямочке на ее нежной щеке, затем к остренькому подбородку. Он протянул к ней руку, к ней и к ее слезе. Она осталась неподвижна, будто она и вовсе не плачет, будто его нет, будто нет ее самой. Никогда прежде он не видел ее такой, естественной, без игры. Она любила играть, любила иронию, да, любила. Но не теперь. Сейчас она была собой, она была рядом с ним. Он стоял и боялся. Он понимал, что боится, боится, как ребенок. Чего? Ее. Ее такой, какая она стояла перед ним в эту секунду. Когда нет игры, всегда сложнее. Нет игры – нет правил. А он привык к ним, привык, что всегда знает, что делать, что говорить. Только сейчас не тот случай. Ведь он рядом с ней, так близко, впервые. И пропасть между ними, пропасть, мост через которую он не может отыскать, хотя знает, что он есть, он его видел, видел своими собственными глазами, теми, что сейчас смотрят в ее широко распахнутые зеленые.
Она снова их закрыла. Может, оттого, что поняла, о чем он думает. Может, боль хотела скрыть. Она всегда ее скрывала, особенно от него. Не хотела быть слабой рядом с ним. Она сильная. Даже сейчас. Наверное…
«Все, хватит» - подумала она, взяла себя в руки, вновь открыла глаза, но уже спокойно, без резкости, отвела от него взгляд, отвернулась, вытерла дрожащей ладонью мокрый след на щеке, так чтобы он не заметил ее растерянности и страха, несколько раз моргнула, чтобы сбить подступающие слезы… И увидела его в зеркале. Как же она забыла?
«Он все видел» - мелькнуло в ее голове. Все мысли улетучились. Снова только его глаза, нежные, ласковые, немного растерянные, недоумевающие. Куда бежать? Назад – там он, впереди – зеркало, он все видит, замечает малейшее движение ее глаз, вся она у него как на ладони. Это ощущение было для нее новым. Никогда раньше она не чувствовала себя под чьей-то властью. Всегда было наоборот. Но от себя бежать было действительно некуда. Где же дверь? Черт, и окна занавешены, как же темно… Лишь лампа, но она скорее сгущает тьму, чем освещает комнату. Она пошла, просто не могла больше стоять на месте, слышать его дыхание, видеть его, избегать его глаз. Зачем? Она не знала.
Вдруг что-то больно зацепило ее за ногу, она споткнулась, но удержала равновесие. Нет, это не она. Это он ее держит. Это он не дал ей упасть, не дал убежать от него навсегда, не дал убежать от самой себя. Она чувствовала, как его сильные руки мягко удерживают ее за талию, как он притягивает ее к себе, как сбивается его дыхание, с каждой секундой они все ближе. Посмотреть ему в глаза? Придется поправить волосы, они мешают, ничего не видно. Наверное заколка расстегнулась, когда он ее ловил. Красивые волосы, каштановые, густые. Один недостаток – если их не собрать, они мешают видеть. Видеть его.
Он тоже подумал об этом. Не мог не подумать, ведь ему так нужны ее глаза, нужна она, она вся. Одной рукой все еще держа ее за талию, другой он провел по ее пушистым волосам, заправил их за плечи, чтобы видеть ее лицо.
Она опомнилась. Что это? Он гладит ее волосы, обнимает за талию, смотрит в ее глаза… Так не должно быть. Он только друг. Всегда был. Или нет? Господи, что делать?... Этот вопрос она не любила. Просто считала, что не нужно слишком часто беспокоить Бога. Он сам подскажет, когда будет необходимо.
Ловко выскользнув из его объятий, она наконец добралась до двери и вышла в широкий холодный коридор. Здесь она была одна. Без него. Быстрыми шагами она добралась до ванной комнаты, включила холодную воду, долго умывалась, смывая слезы и тоску. Потом просто слушала журчание воды. Но понимала, что надо вернуться. Что он еще рядом, слишком рядом.
Часто она думала о том, почему с ними так? Дружба исключает любовь. Она всегда так думала. Всегда ее исключала. Настолько привыкла, что теперь не может быть с ним. Так же как не может представить себя без него. Они всегда были вместе. Всегда. Последней каплей была его девушка. У него долго никого не было, ее это устраивало, они так жили. Но нет ничего вечного, он встретил другую, а она… Она лишь подруга. Подруга для него. О, как же было тяжело. Она не могла свыкнуться с этой мыслью. Он теперь не один. Он принадлежит не одной ей, как было всегда. Но не теперь. О Боже… Это так. На самом деле, на Яву. Это не сон. «Собственница» - думала она. «Привыкла, что он всегда с тобой, что ты у него одна, что он только твой. Отвыкай, дуреха. У друга тоже есть личная жизнь. Не тебе же одной заводить романы.»
Она вышла, спокойная, владеющая собой, без тени смущения и грусти. Это снова была не она. Актриса.
Свет в кухне. Она тихо прошла по коридору, приоткрыла дверь, все верно – он здесь. Зашла, взяла его за руку, усадила на мягкий диван, села рядом. Хотела начать говорить, извиниться за ту глупую сцену, что была полчаса назад, при свете той дурацкой лампы, и его крепкие руки, запах его дорогих духов, внимательные глаза. «Стоп!» - мысленно приказала она себе. Взяла себя в руки.
- Послушай, я…
- Тсс… Не надо.
- Но…
- Просто прочти.
Он вытянул кулак, медленно разжал его. Она увидела небольшой листок, как раз по размеру его ладони. Сначала взглянув ему в глаза, ОНА осторожно взяла листочек в руки, развернула и прочла: я О. Т. Л. и З.