— В этом году будут встречи ДА, Гарри? — спросила Луна, которая вытаскивала пару психоделических очков из середины «Придиры».
— Разве нужно продолжать их теперь, когда мы избавились от Амбридж? — спросил Гарри, усаживаясь. Невилл, вставая, стукнулся головой о сиденье. Он выглядел очень расстроенным.
— Мне нравилась ДА! Я так много выучил благодаря тебе!
— Мне тоже нравились наши встречи, — тихо сказала Луна. — мне нравилось иметь друзей.
Это была одна из тех неприятных вещей, которые часто говорила Луна и которые заставляли Гарри чувствовать себя одновременно огорчённым и смущённым. Однако до того как он смог ответить, за дверью купе послышалось волнение: группа девочек-четверокурсниц шепталась и хихикала по другую сторону стекла.
— Спроси ты!
— Нет, ты!
— Я это сделаю!
Одна из них, самоуверенная девочка с большими тёмными глазами, выдающимся подбородком и длинными чёрными волосами толкнула дверь и вошла.
— Привет Гарри, я Ромильда, Ромильда Вейн, — сказала она громко и уверенно. — Почему бы тебе не сесть в наше купе? Тебе не придётся ехать с ними, — добавила она сценическим шёпотом, посматривая на зад Невилла, который высовывался из-под сиденья снова, пока он искал Тревора, и на Луну, которая надела свои бесплатные призрачные очки, делавшие её похожей на умалишённую разноцветную сову.
— Они мои друзья, — холодно ответил Гарри.
— А, — сказала девочка, которая казалась очень удивлённой. — А, хорошо.
И она вышла, закрыв за собой дверь.
— Люди думают, что у тебя более классные друзья, чем мы, — Луна вновь продемонстрировала свою привычку к прямолинейной честности.
— Вы классные, — коротко сказал Гарри. — Никто из них не был в Министерстве. Они не сражались вместе со мной.
— Очень приятно, что ты так говоришь, — просияла Луна. Затем она натянула свои призрачные очки на нос, и взялась за чтение «Придиры».
— Но мы всё-таки не встречались с ним лицом к лицу, — сказал Невилл, вылезая из-под сиденья с пухом и грязью на волосах и со смирившимся Тревором в руке. — А ты встречался. Ты должен был слышать, как говорила о тебе моя бабуля: «Этот Гарри Поттер, по сути, сделал больше, чем всё Министерство магии, вместе взятое!». Она бы отдала всё, за то, чтобы ты был её внуком.
Гарри смущённо засмеялся, и при первой возможности сменил тему разговора на результаты СОВ. Пока Невилл перечислял свои оценки и интересовался, разрешат ли ему изучать трансфигурацию уровня ТРИТОН только с «Приемлемо», Гарри смотрел на него, на самом деле, не слушая.
Детство Невилла было погублено Вольдемортом, почти так же, как и детство Гарри, но Невилл даже и не подозревал, как близок он был к судьбе Гарри. Пророчество могло относиться к любому из них, но всё же, по своим собственным непостижимым соображениям, Вольдеморт поверил, что подразумевается Гарри.
Если бы Вольдеморт выбрал Невилла, это он бы сейчас сидел напротив Гарри со шрамом на лбу и переносил всю тяжесть пророчества… Было бы так? Мать Невилла умерла бы за него так же, как Лили умерла за Гарри? Конечно… Но если бы она не смогла встать между своим сыном и Вольдемортом? Тогда бы вообще не было «избранного»? Было бы пустое место, где сидел теперь Невилл, а у Гарри не было бы шрама, и его целовала бы на прощание не мама Рона, его собственная?
— Всё хорошо, Гарри? Ты выглядишь забавно, — сказал Невилл.
Гарри очнулся.
— Извини… я…
— Водоструи замучили? — понимающе спросила Луна, уставившись на Гарри сквозь свои огромные цветные очки.
— Я… что?
— Водоструи… Они невидимые. Они залетают через уши, и затуманивают твой рассудок. — сказала она. — Мне кажется, я слышала, как один из них жужжит здесь.
Она хлопнула в ладоши в воздухе, как будто пыталась убить больших невидимых мух. Гарри и Невилл переглянулись и поспешно завели разговор о квиддиче.
Погода за окном была такой же непостоянной, как и всё лето. Они проезжали то сквозь холодный туман, то сквозь слабый, чистый солнечный свет. Был как раз один из таких промежутков, и солнце можно было увидеть над головой, когда Рон и Гермиона вошли наконец в купе.
— Поскорее бы проехала тележка с едой, я голоден, — страстно сказал Рон, шлёпаясь на сиденье рядом с Гарри и поглаживая живот. — Привет, Невилл. Привет Луна. Знаете что? — добавил он, поворачиваясь к Гарри. — Малфой не выполняет обязанности старосты. Он просто сидит в своём купе с другими слизеринцами. Мы видели его, когда проходили мимо.
Гарри заинтересовался и сел прямо. Было не похоже на Малфоя, чтобы тот мог упустить возможность продемонстрировать могущество старосты, которым он злоупотреблял весь прошлый год.
— Что он делал, когда вы его видели?
— Как обычно, — равнодушно ответил Рон, показывая неприличный жест. — Не похоже на него, да? Ну, ладно… хорошо, — он снова показал тот же самый жест. — Но почему он не запугивает первокурсников?
— Не знаю, — сказал Гарри, а его мозг стал лихорадочно работать. Разве не похоже на то, что у Малфоя на уме были более важные дела, чем запугивание младших учеников?
— Может быть, ему больше нравится отряд надзирателей? — предположила Гермиона. — Может быть, должность старосты кажется ему скучной после этого?
— Я так не думаю, — сказал Гарри, — Я думаю, он…
Но он не успел развить свою теорию. Дверь купе вновь отворилась, и внутрь вошла бездыханная девочка-третьекурсница.
— Я должна передать это Невиллу Долгопупсу и Гарри П-Поттеру, — она споткнулась и покраснела, встретившись взглядом с Гарри. Она принесла два свитка пергамента, перевязанных фиолетовой лентой. Сбитые с толку, Гарри и Невилл взяли предназначавшиеся им свитки, а девочка снова споткнулась, выходя из купе.
— Что это? — спросил Рон, когда Гарри развернул свой свиток.
— Приглашение, — ответил Гарри.
Гарри,
я буду рад, если ты согласишься разделить со мной обед в купе №3.
С уважением, Гораций Горн.
— Но что он от меня хочет? — нервно спросил Невилл, как будто бы его собирались оставить после урока.
— Без понятия, — сказал Гарри не совсем искренне, хотя он ещё не был уверен, что его подозрение было верным. — Послушай, — добавил он, захваченный внезапной мыслью, — давай пойдём под плащом-невидимкой, и тогда по пути мы сможем хорошо рассмотреть Малфоя и узнать, что он замышляет.
Однако эта идея ни к чему не привела. В коридорах, которые были полны людей, высматривающих тележку с едой, разговаривать под плащом-невидимкой было невозможно. Гарри с сожалением засунул его обратно в сумку, подумав, что было бы неплохо носить его для того, чтобы избегать любопытных взглядов, количество которых, казалось, увеличивалось, пока он шёл по поезду. Исключением стала Чу Чанг, которая убежала в своё купе, заметив приближение Гарри. Когда он проходил мимо окна, то увидел, что она с головой погружена в разговор со своей подругой Мариеттой, на лицо которой был наложен толстый слой макияжа, не до конца скрывавший странную сыпь, которая всё ещё покрывала её лицо. Слегка ухмыльнувшись, Гарри пошёл дальше.
Когда они подошли к купе №3, то увидели, что были не единственными гостями Горна, но, судя по тому, как тот его поприветствовал, Гарри был самым желанным из них.
— Гарри, мой мальчик! — воскликнул Горн, подскакивая перед ним так, что его обтянутый бархатом живот, казалось, не оставил свободного места в купе. Его сверкающая лысина и большие серебристые усы блестели на солнце так же ярко, как золотые пуговицы на жилете. — Рад тебя видеть, рад тебя видеть! А вы, должно быть, мистер Долгопупс!
Невилл испуганно кивнул. Они сели, как показал Горн, на два единственных свободных места друг напротив друга. Гарри посмотрел на других гостей. Он узнал слизеринца с их курса, высокого чернокожего мальчика с приподнятыми скулами и длинными раскосыми глазами. Кроме того, было два семикурсника, которых Гарри не знал, и зажатая в уголке за Горном, Джинни, которая, казалось, не совсем понимала, как она сюда попала.
— Вы всех знаете? — спросил Горн Гарри и Невилла, — Конечно, Блейз Забини с того же курса, что и вы…
Забини, также как и Гарри с Невиллом, не показал, что он их узнал и рад видеть: гриффиндорцы и слизеринцы ненавидели друг друга из принципа.
— Это Кормак Маклагген, скорее всего, вы уже встречались?.. Нет?
Маклагген, высокий молодой человек с жёсткими волосами, поднял руку, и Гарри с Невиллом кивнули ему в ответ.
— …а это Маркус Белби, не знаю…
Худощавый и нервный Белби вымученно улыбнулся.
— …а эта очаровательная молодая леди сказала, что знает вас! — закончил Горн.
Джинни скорчила рожу Гарри и Невиллу из-за спины Горна.
— Ну, а теперь самое приятное, — расслабившись, сказал Горн, — возможность узнать всех вас немного лучше. Вот, возьмите салфетки. Я приготовил свой собственный обед: в тележке, как я помню, одни лакричные палочки, а пищеварительная система бедного старого человека не предназначена для таких вещей… фазана Белби?
Белби вздрогнул и взял то, что походило на половинку холодного фазана.
— Я только сейчас рассказывал молодому Маркусу о том, что имел честь обучать его дядю Дамокла, — сказал Горн Гарри и Невиллу, теперь пуская по кругу корзинку с булочками, — Выдающийся волшебник, выдающийся, а его орден Мерлина был на самом деле заслуженным. Ты часто видишься со своим дядей, Маркус?
К несчастью, Белби только что набил рот фазаном и, поспешив ответить Горну, проглотил слишком быстро, покраснел, и закашлялся.
— Анапнео, — тихо сказал Горн, направив свою палочку на Белби, горло которого мгновенно прочистилось.
— Нет… я нечасто его вижу, — с трудом сказал Белби, у него слезились глаза.
— Да, конечно, я думаю, он занят, — сказал Горн, вопросительно взглянув на Белби. — Я сомневаюсь, что он изобрёл бы аконитовое зелье без кропотливой и продолжительной работы.
— Я думаю, — сказал Белби, который, казалось, боялся взять другой кусок фазана, до того, как Горн закончит с ним, — э-э… он и мой папа не очень ладят, знаете, поэтому я не очень много знаю…
Он замолчал, когда Горн холодно ему улыбнулся и повернулся к Маклаггену.
— А ты Кормак, — сказал он, — я думаю, ты часто видишь своего дядю Тибериуса, потому что у него есть роскошная картина, на которой изображено, как вы вместе охотитесь на хвосторог. Кажется, в Норфолке?
— О да, это было прекрасно, — сказал Маклагген. — Мы ездили с Берти Хиггсом и Руфусом Скримджером — естественно, до того, как тот стал министром…
— Ах, ты тоже знаком с Берти и Руфусом? — просиял Горн, теперь предлагая всем небольшую коробочку с пирожками и как-то пропустив Белби. — Теперь скажи мне…
Подозрения Гарри оправдались. Все были приглашены сюда, потому что они были связаны с кем-то известным или влиятельным — все, кроме Джинни. У Забини, которого допрашивали после Маклаггена, оказывается, мать была необыкновенно красивой волшебницей (из чего Гарри понял, что она выходила замуж семь раз и каждый один из её мужей умирал при невыясненных обстоятельствах, оставляя ей золотые горы). Следующим по очереди был Невилл: это были десять очень неприятных минут. Родители Невилла, известные авроры, были замучены до безумия Беллатрикс Лестранж и парочкой её дружков — пожирателей смерти, Гарри показалось, что Горн расспрашивает Невилла, чтобы узнать, унаследовал ли тот способности своих родителей.
— А теперь, — сказал тот, грузно ворочаясь на своём сиденье с выражением конферансье, объявляющего звёздный выход, — Гарри Поттер! С чего начать? Я чувствую, что едва ли я узнал о тебе много, когда мы встретились летом, — он изучающее посмотрел на Гарри, как будто тот был большим и сочным куском фазана, а затем сказал. — «Избранный» — вот как тебя называют!
Гарри ничего не ответил. Белби, Маклагген и Забини уставились на него.
— Конечно, — продолжал Горн, внимательно глядя на Гарри, — годами ходили слухи… Я помню, когда… да… после этой ужасной ночи… Лили… Джеймс… а ты выжил… и говорили, что ты обладаешь силой, большей чем…
Забини слегка кашлянул, и это, конечно, должно было выражать определённое сомнение. Злой голос из-за спины Горна произнёс:
— Да Забини, ты так талантливо… выставляешься…
— О, дорогая! — благосклонно хихикнул Горн, повернувшись к Джинни, которая яростно уставилась на Забини из-за огромного живота Горна. — Лучше бы тебе поостеречься, Блейз! Я видел, когда шёл по вагону, как эта молодая леди произвела самый большой крылатый кошмарик, какой я только видел! Я бы с ней не связывался!
Забини смотрел с презрением.
— Так вот, — сказал Горн, поворачиваясь к Гарри, — по поводу слухов этим летом. Конечно, никто не знает, чему верить, ведь «Пророк» часто допускает неточности и множество ошибок, но кажется несомненным — и это подтверждено множеством свидетелей — что в Министерстве произошёл какой-то переполох, и ты был в гуще событий!
Гарри, который не мог ничего сказать об этом, не соврав, кивнул, но так и не произнёс ни слова. Горн радостно посмотрел на него.
— Такой скромный, такой скромный, теперь понятно, почему Дамблдор… так ты был там? Но остальные истории… такие сенсационные, конечно, никто не знает, чему верить… это баснословное пророчество чего стоит!
— Мы никогда не услышим пророчество, — сказал Невилл, его лицо стало цвета розовой герани.
— Это правда, — мужественно сказала Джинии. — Невилл и я, мы оба, были там и все эти истории про «избранного» — это ещё одна чепуха, которую, как обычно, опубликовал «Пророк».
— Вы оба тоже были там? — с большим интересом переспросил Горн, смотря то на Джинни, то на Невилла. Но они одновременно замолчали ещё до его поощрительной улыбки.
— Да… хорошо… конечно, «Пророк» часто преувеличивает… — сказал Горн, который казалось, был слегка огорчён. — Я помню, как Гвеног рассказывала мне (я имею в виду Гвеног Джонс, капитана «Гордоглавых Гарпий»)…
Он начал предаваться воспоминаниям, но у Гарри осталось явное чувство, что Горн не закончил с ним, и Джинни с Невиллом его не убедили.
День продолжился несколькими занятными историями о знаменитых волшебниках, которых учил Горн, и все из них с радостью вступили в его «Горн-клуб» в Хогвартсе. Гарри не мог дождаться момента, чтобы уйти, но не знал, как сделать это вежливо. Наконец поезд выехал из длинного промежутка тумана на солнечный свет, и Горн, моргая, огляделся.
— О, господи, уже темнеет! Я и не заметил, что зажгли лампы. Вам лучше пойти и переодеться в мантии. Маклагген, ты можешь зайти и взять ту книгу о хвосторогах. Гарри, Блейз, — в любое время, когда будете проходить мимо. Тоже относится и к вам, мисс, — подмигнул он Джинни, — Ладно, идите, идите!
Когда он вытолкнул Гарри в тёмный коридор, Забини одарил его злобным взглядом, который Гарри с радостью вернул обратно.
— Я рад, что это закончилось, — пробормотал Невилл. — Странный человек, да?
— Да, немного, — ответил Гарри, уставившись на Забини. — Как ты туда попала, Джинни?
— Он видел, как я расправилась с Захарией Смитом, — сказала Джинни. — Ты помнишь этого идиота из Хаффльпаффа, который был в ДА? Он начал спрашивать меня, что случилось в Министерстве, и так мне надоел, что… Когда вошёл Горн, я подумала, что мне назначат наказание, но он просто решил, что это было на самом деле прекрасное заклинание, и пригласил меня на обед. Чокнутый, да?
— Причина получше, чем приглашать кого-то лишь потому, что его мать известна, — хмуро глядя вслед Забини, — или потому что их дяди…
Но он не закончил. Только что ему пришла в голову безрассудная, но замечательная идея… Через минуту Забини войдёт в купе слизеринцев-шестикурсников, и там будет сидеть Малфой, который будет уверен, что его никто не услышит, кроме друзей из Слизерина… Если бы Гарри мог зайти за ним незамеченным, что бы он мог услышать или увидеть? Правда, до конца поездки осталось мало времени — станция Хогсмид меньше чем через полтора часа, судя по дикой природе за окном — но никто так и не принял всерьёз подозрения Гарри, и у него была возможность доказать всем.
— До встречи, — прошептал Гарри, вытаскивая и надевая плащ-невидимку.
— Но что ты?.. — спросил Невилл.
— Позже! — прошептал Гарри, устремившись за Забини так тихо, как он только мог, однако из-за громыхания поезда его ухищрение оказалось практически бессмысленным.
Коридоры теперь были практически пустыми. Почти все вернулись в свои вагоны, чтобы переодеться в школьные мантии и собрать вещи. Хотя он был настолько близок к Забини, что мог его даже коснуться, Гарри не успел проскользнуть в купе, когда Забини открыл дверь. Забини уже закрывал её, когда Гарри поспешно подставил ногу, чтобы она не закрылась.
— Что такое? — свирепо спросил Забини, повторно ударив дверью по ноге Гарри.
Гарри схватился за дверь и толкнул, чтобы открыть её. Забини, который всё ещё цеплялся за ручку, пролез сбоку от коленей Грегори Гойла, и Гарри под шумок ринулся в купе, вскарабкался на временно свободное место Забини и подтянулся на багажную полку. К счастью, Гойл и Забини рычали друг на друга, приковав к себе взоры окружающих, а Гарри был уверен, что его ступни и лодыжки могли заметить после того, как плащ неожиданно распахнулся. В самом деле, в один ужасный миг ему показалось, что глаза Малфоя проследили за его кроссовком, когда он взбирался наверх. Но затем Гойл захлопнул дверь и оттолкнул Забини. Взъерошенный Забини шлёпнулся на своё сиденье, Винсент Крэбб смог вернуться к своему комиксу, и Малфой, хихикая, лёг обратно на два сиденья, положив голову на колени Пэнси Паркинсон. Гарри лежал, неудобно съёжившись под плащом, пытаясь убедиться, что каждый дюйм его тела надёжно спрятан от посторонних глаз, и наблюдал, как Пэнси начёсывает светлые прилизанные волосы на лоб Малфою, глупо улыбаясь, как будто бы любой хотел оказаться на её месте. Лампы, свисавшие с потолка, светили прямо на них, так что Гарри мог прочитать каждое слово в комиксе Крэбба, сидевшего прямо под ним.
— Ну, Забини, — сказал Малфой, — что хотел Горн?
— Просто пытался сблизиться с людьми, у которых есть связи, — сказал Забини, всё ещё сердито смотревший на Гойла. — Не то чтобы ему это удалось.
Казалось, эта новость не обрадовала Малфоя.
— Кого ещё пригласили? — спросил он.
— Маклаггена из Гриффиндора, — ответил Забини
— О да, его дядя — большая шишка в Министерстве, — сказал Малфой.
— …ещё какого-то Белби, из Когтервана…
— Только не его, он урод! — сказала Пэнси.
— … а ещё Долгопупса, Поттера и девчонку Уизли, — закончил Забини.
Малфой внезапно встал, отталкивая руку Пэнси.
— Он пригласил Долгопупса?
— Да, я так думаю, потому что Долгопупс был там, — безразлично сказал Забини.
— Чем Долгопупс заинтересовал Горна?
Забини пожал плечами.
— Поттер, драгоценный Поттер… Наверное, он хотел посмотреть на «избранного», — усмехнулся Малфой, — но эта девчонка Уизли. Что в ней особенного?
— Она нравится многим мальчикам, — сказала Пэнси, уголком глаза посматривая на реакцию Малфоя. — Ты же думаешь, что она симпатичная, Блейз? А мы знаем, как трудно тебе угодить!
— Я бы не дотронулся до этой маленькой мерзкой предательницы крови, как бы она выглядела, — холодно проговорил Забини, и Пэнси, казалось, была довольна его ответом. Малфой лёг обратно к ней на колени, и она продолжила перебирать его волос.
— Да, очень жаль, что у Горна плохой вкус. Наверное, у него старческий маразм. Мой папа был его любимчиком. Горн, должно быть, не слышал, что я в поезде…
— Я бы не принял приглашение, — сказал Забини. — В первую очередь, он спросил меня об отце Нотта, когда я пришёл. По-видимому, они были старыми друзьями, но когда он услышал, что того арестовали в Министерстве, ему это не понравилось, и Нотт не получил приглашения, так ведь? Я не думаю, что Горн интересуется пожирателями смерти.
Малфой казался разозлённым, но безрадостно хихикнул.
— Ладно, какая разница, чем он интересуется? Кто он такой, в конце концов? Какой-то дурацкий учитель, — Малфой нарочито зевнул. — Я имею в виду, что, может быть, меня и не будет в Хогвартсе в следующем году, так какая разница, нравлюсь я какой-то старой развалине или нет?
— Что ты имеешь в виду, говоря, что тебя может и не быть в Хогвартсе в следующем году? — негодующе спросила Пэнси, перестав гладить Малфоя.
— Ну, никогда не знаешь, — сказал Малфой, натянуто улыбнувшись. — Я, может быть, займусь… э-э… более значительными и важными делами.
У Гарри, скорченного на багажной полке, сердце забилось быстрее. Что Рон и Гермиона скажут об этом? Крэбб и Гойл вонзились глазами в Малфоя. У них, по-видимому, не было намерения заняться более значительными и важными делами. Даже Забини позволил любопытному взгляду испортить его надменное выражение лица. Пэнси вновь начала поглаживать волосы Малфоя, вид у неё был ошеломлённый.
— Ты имеешь в виду…
Малфой пожал плечами.
— Мама хочет, чтобы я закончил образование, но лично я не думаю, что это так важно. Подумайте… когда Тёмный лорд захватит власть, разве его будет волновать, сколько СОВ или ТРИТОНов получил каждый из нас? Конечно, нет… Это будет зависеть от службы, которую ты ему сослужишь, от преданности, которую ты выкажешь.
— И ты думаешь, что сможешь ему чем-нибудь помочь? — язвительно спросил Забини, — В шестнадцать лет и без оконченного образования?
— Я ведь только что сказал. Может быть, ему наплевать на то, что я необразованный. Может быть, работа, которую он хочет, чтобы я выполнил, не требует образования, — тихо сказал Малфой.
Крэбб и Гойл сидели с открытыми ртами, словно горгульи. Пэнси глазела на Малфоя, как будто никогда прежде не видела ничего, что внушало бы ей такой страх.
— Я вижу Хогвартс, — сказал Малфой, явно наслаждаясь обстановкой, которую он создал, и указал в тёмное окно. — Нам пора одеть мантии.
Гарри так засмотрелся на Малфоя, что даже не заметил как Гойл подошёл к своему сундуку и больно ударил им Гарри по голове. Тот невольно закричал от боли, а Малфой, нахмурившись, посмотрел наверх.
Гарри не боялся Малфоя, но ему всё же не очень нравилась перспектива быть обнаруженным под плащом-невидимкой компанией недружелюбно настроенных слизеринцев. Глаза у него всё ещё слезились, а голова до сих пор пульсировала. Он осторожно, чтобы не высунуться из-под плаща, вытащил палочку и стал ждать, затаив дыхание. К его облегчению, Малфой, кажется, решил, что шум ему послышался: он, как и другие, надел мантию, закрыл сундук, и когда поезд замедлил ход и стал медленно ползти, застегнул на шее новый дорожный плащ.
Гарри увидел, что коридоры вновь заполнились людьми, и понадеялся, что Рон и Гермиона вынесут его вещи на платформу. Он застрял здесь до тех пор, пока купе не опустеет. Наконец поезд пошатнулся и совсем остановился. Гойл открыл дверь и стал расталкивать толпу второкурсников, Крэбб с Забини последовали за ним.
— Иди, — сказал Малфой Пэнси, которая держала руку так, словно надеялась, что Малфой возьмёт её. — Я хочу кое-что проверить.
Пэнси ушла. Теперь Гарри и Малфой были одни в купе. Люди проходили мимо и, высаживались на тёмную платформу. Малфой подошёл к двери купе и опустил шторы, так, чтобы люди из коридора не могли заглянуть внутрь. Затем он вновь наклонился к своему сундуку и открыл его.
Гарри внимательно смотрел с края багажной полки, его сердце забилось слегка быстрее. Что Малфой хотел спрятать от Пэнси? Возможно, таинственный сломанный предмет, который так важно было починить?
— Перфикус Тоталус!
Без предупреждения Малфой направил палочку на Гарри и полностью парализовал его. Словно в замедленной съёмке, он свалился с багажной полки и с оглушительным шумом рухнул прямо под ноги Малфою. Плащ-невидимка распахнулся. Стало видно всё его тело со странно скорченными ногами. Он не мог двинуть ни единым мускулом, а только смотрел на широко улыбавшегося Малфоя.
— Я так и думал, — ликующе произнёс он. — Я слышал, как Гойл стукнул тебя сундуком. И мне показалось, что я видел белую вспышку в воздухе, когда вернулся Забини…
На мгновение его глаза задержались на кроссовках Гарри.
— Ты не услышал ничего важного, Поттер. Но раз ты мне всё-таки попался…
И он сильно наступил на лицо Гарри. Тот почувствовал, что его нос сломан, отовсюду полилась кровь.
— Это за моего отца! Теперь давай посмотрим…
Малфой вытащил плащ из-под неподвижного тела Гарри и накрыл его им.
— Не думаю, что тебя найдут до тех пор, пока поезд не вернётся в Лондон, — тихо сказал он. — Увидимся, Поттер… или нет.
И не забыв наступить Гарри на пальцы, Малфой вышел из купе.
Глава восьмая
ПОБЕДА СНЕЙПА

Гарри не мог пошевелить ни единым мускулом. Он лежал под плащём-невидимкой, ощущая, как горячая и влажная кровь течёт из носа по его лицу, и прислушивался к голосам и шагам, доносившимся из коридора. Первое, что пришло ему в голову, было то, что перед отправлением поезда кто-нибудь наверняка пройдётся по всем купе. Но он тут же в отчаянии понял, что даже если кто-то и заглянет в его купе, его всё равно не увидят и не услышат. Оставалось только надеяться на то, что кто-нибудь зайдёт и наступит на него.
Никогда раньше Гарри не ненавидел Малфоя так же сильно, как сейчас, лёжа здесь, словно нелепая черепаха, перевёрнутая на спину. Кровь противно капала прямо в открытый рот. Надо же было влипнуть в такую дурацкую историю… а теперь и звуки последних шагов стихли. Все суетились на тёмной платформе, и он отчётливо слышал доносившиеся до него скрип сундуков и громкую болтовню.
Рон с Гермионой решат, что он вышел из поезда без них. Когда они прибудут в Хогвартс, усядутся на свои места в Большом зале, на несколько раз осмотрят гриффиндорский стол и, наконец, поймут, что его там нет, он наверняка уже будет на полпути к Лондону.
Он попытался издать хоть какой-то звук, пусть даже хрюканье, но всё было бесполезно. Потом он вспомнил, что некоторые волшебники, вроде Дамблдора, могут выполнять заклинания молча, и попытался призвать свою палочку, выпавшую из руки, несколько раз мысленно повторив: «Акцио палочка!», — но ничего не произошло.
Он слышал шум деревьев, окружавших озеро, и далёкое уханье совы, но не было ни намёков на какие-либо поиски, ни (он даже слегка перестал себя уважать за такую надежду) взволнованных голосов, желавших знать, куда подевался Гарри Поттер. Его охватило чувство полного отчаяния, когда он представил себе вереницу карет, с запряжёнными в них тестралами, двигающуюся по направлению школы и приглушённые радостные вопли из кареты Малфоя, когда тот будет пересказывать Крэббу, Гойлу, Забини и Пэнси Паркинсон о том, как он напал на Гарри.
Поезд дёрнулся, и Гарри завалился на бок. Теперь, вместо потолка, он созерцал пыль под сиденьями. Пол задрожал от загрохотавшего двигателя. Экспресс уходит, а никто так и не знает, что он всё ещё на нём…
Вдруг он почувствовал, как плащ-невидимка слетел с него, и голос над головой сказал:
― Приветик, Гарри.
Сверкнула красная вспышка, и тело Гарри вернулось в своё прежнее состояние. Он принял более достойное сидячее положение, торопливо вытер тыльной стороной руки кровь со своего повреждённого лица, поднял голову и посмотрел на Тонкс, державшую плащ-невидимку, который она только что стянула с него.
― Надо поскорее выбираться отсюда, ― сказала она, как только окна заволокло паром, и поезд начал отходить от станции. ― Идём, придётся прыгать.
Гарри выбежал за ней в коридор. Она открыла дверь и выскочила на платформу, которая словно скользила под ними, пока поезд набирал ход. Он прыгнул за ней, слегка пошатнулся при приземлении, распрямился и как раз увидел, как сверкающий ярко-красный паровоз набрал скорость, ушёл за поворот и исчез из виду.
Прохладный ночной воздух приятно успокаивал пульсировавший нос. Тонкс смотрела на него. Он был зол и смущён тем, что его нашли в таком нелепом состоянии. Не говоря ни слова, она протянула ему его плащ-невидимку.
― Кто это сделал?
― Драко Малфой, ― со злобой ответил Гарри. ― Спасибо за… ну…
― Не за что, ― не улыбнувшись, сказала Тонкс. Насколько Гарри мог видеть в темноте, у неё были такие же бесцветные волосы и печальный взгляд, какие были тогда, когда они встретились в Норе. ― Если постоишь смирно, я приведу в порядок твой нос.
Гарри не очень понравилась эта идея. Он предпочитал обращаться к мадам Помфри, даме, которой доверял немного больше, когда дело доходило до целительных заклинаний, но сказать об этом было бы невежливо, поэтому он замер и закрыл глаза.
― Епискей, ― произнесла Тонкс.
Гарри почувствовал, как носу стало очень горячо, а затем очень холодно. Гарри поднял руку и осторожно ощупал его. Казалось, всё было в порядке.
― Большое спасибо!
― Надевай тот плащ, и пойдём в школу, ― всё так же без улыбки сказала она. Пока Гарри накидывал на себя плащ, она взмахнула палочкой. Из палочки вырвалось огромное серебристое четвероногое существо и стремительно умчалось в темноту.
― Это был патронус? ― спросил Гарри, уже видевший, как Дамблдор отправлял сообщения таким способом.
― Да, посылаю в замок сообщение о том, что ты со мной, а то они будут волноваться. Идём, нам не стоит задерживаться.
Они вышли на дорогу, которая вела к школе.
― Как ты меня нашла?
― Я заметила, что ты не вышел из поезда, к тому же я знала, что у тебя есть этот плащ. Я подумала, что, возможно, ты от кого-то прячешься, а когда увидела опущенные шторы в этом купе, то решила проверить.
― А что ты вообще здесь делаешь? ― спросил Гарри.
― Я сейчас в Хогсмиде, обеспечиваю дополнительную защиту школы, ― ответила Тонкс.
― Ты здесь одна или?..
― Нет, здесь ещё Праудфут, Саваж и Давлиш.
― Давлиш, тот аврор, которого в прошлом году атаковал Дамблдор?
― Точно.
Они устало тащились по тёмной пустынной дороге, по свежим следам, оставленным уехавшими каретами. Гарри из-под своего плаща поглядывал на Тонкс. В прошлом году она была такой любопытной (а временами даже слегка надоедливой), весело смеялась, шутила. А сейчас она выглядела старше и гораздо более серьёзной и целеустремлённой. Было ли это связано с тем, что произошло в Министерстве? Он подумал, что Гермиона наверняка посоветовала бы ему сказать ей что-нибудь утешительное про Сириуса, сказать, что она ни в чём не виновата, но он не мог заставить себя это сделать. Как он вообще мог винить её в смерти Сириуса? Она была виновата не больше, чем кто-либо другой (и уж гораздо меньше, чем он сам), но он не любил разговоров о Сириусе и старался всячески избегать их. Так они и шли холодной ночью в полной тишине, лишь длинный плащ Тонкс шелестел по дороге позади них.
Всегда добираясь до замка в карете, Гарри никогда и не обращал внимания на то, как далеко Хогвартс находится от станции в Хогсмиде. С огромным облегчением он увидел увенчанные крылатыми вепрями башни, возвышавшиеся по обе стороны от ворот. Он замёрз, проголодался и уже хотел поскорее уйти от этой новой угрюмой Тонкс. Однако когда он вытащил из-под плаща руку и попытался открыть ворота, он обнаружил, что они крепко заперты на цепи.
― Алохомора! ― уверенно сказал он, направляя палочку на висячий замок, но ничего не произошло.
― Ничего не выйдет, ― пояснила Тонкс. ― Дамблдор их лично заколдовал.
Гарри оглянулся.
―Я могу перелезть через стену, ― предложил он.
― Нет, не сможешь, ― возразила Тонкс без всяких эмоций. ― Здесь везде заклятия против вторжений. За лето безопасность усилили во сто крат.
― Ну, тогда, ― Гарри уже начала раздражать её бесполезность, ― значит, я лягу спать здесь и дождусь утра.
― Кто-то идёт за тобой, ― сказала Тонкс. ― Смотри.
Вдалеке, у основания замка покачивался фонарь. Гарри был так рад его видеть, что даже готов был терпеть хриплые замечания Филча по поводу его опозданий, и его тирады на тему того, что на его пунктуальность очень благотворно повлияли бы регулярные пытки, в частности, тиски для пальцев. Гарри стянул с себя плащ-невидимку, чтобы его могли заметить. До мерцавшего жёлтого огонька оставалось не меньше десяти футов, когда Гарри испытал прилив невероятного отвращения, узнав этот хорошо освещённый крючковатый нос и длинные, чёрные, сальные волосы Северуса Снейпа.
― Так, так, так, ― презрительно усмехнулся Снейп, вытаскивая свою палочку и касаясь ею замка. Цепи тут же расползлись в стороны и ворота со скрипом открылись. ― Очень мило с вашей стороны, Поттер, что вы всё-таки прибыли, хотя вы, по всей видимости, решили, что школьная мантия принижает ваш облик.
― Я не смог переодеться, у меня не было моего… ― начал Гарри, но Снейп прервал его.
― Можете не ждать, Нимфадора, со мной Поттер… а… в полной безопасности.
― Вообще-то моё послание предназначалось Хагриду, ― нахмурилась Тонкс.
― Хагрид, так же как и Поттер, опоздал к началу праздника, поэтому ваше послание пришлось принять мне. И кстати, ― Снейп отодвинулся, пропуская вперёд Гарри, ― я не без интереса посмотрел на вашего нового патронуса.
Он с громким лязганьем демонстративно закрыл перед ней ворота и вновь прикоснулся своей палочкой к цепям, от чего те со звоном заползли на место.
― Знаете, лучше бы вы оставили старого, ― сказал Снейп с явной злобой. ― Новый выглядит слабоватым.
Снейп развернул фонарь, и Гарри мельком увидел взгляд Тонкс, потрясённый и полный злости. Затем она снова исчезла в темноте.
― Спокойной ночи, ― крикнул ей через плечо Гарри, как только они со Снейпом зашагали к школе. ― Спасибо… за всё.
― Пока, Гарри.
С минуту Снейп не проронил ни слова. У Гарри было такое чувство, что его тело испускает волны ненависти такой силы, что даже непонятно, как Снейп до сих пор не чувствует на себе их обжигающее действие. Он возненавидел Снейпа с их первой встречи, но своим отношением к Сириусу Снейп навсегда и бесповоротно отрезал все пути к прощению со стороны Гарри. Что бы ни говорил Дамблдор, но Гарри долго размышлял этим летом и пришёл к выводу, что едкие замечания Снейпа по поводу того, что Сириус отсиживается в безопасном месте, в то время как остальные члены Ордена Феникса сражаются с Вольдемортом, возможно и стали тем мощным фактором, заставившим Сириуса ринуться в Министерство в ту ночь, когда он погиб. Гарри придерживался этого мнения, потому что оно вполне его устраивало и позволяло во всём винить Снейпа, а ещё потому, что если и был кто-то, кто ничуть не сожалел о смерти Сириуса, так это был тот, кто шагал сейчас рядом с ним в темноте.
― Пожалуй, пятьдесят баллов с Гриффиндора за опоздание, ― сказал Снейп. ― И, наверное, ещё двадцать за ваш маггловский наряд. Знаете, что-то я не припомню, чтобы хоть один из факультетов так сразу уходил в минус в самом начале семестра. Ещё даже к десерту не приступили. Похоже, вы установили рекорд.
Злость и ненависть, кипевшие в Гарри, раскаляли его добела, но он скорее будет лежать обездвиженный всю дорогу до Лондона, чем расскажет, почему он опоздал.
― Хотели эффектно появиться, не так ли? ― продолжал Снейп. ― А так как летающего автомобиля под рукой не было, то вы решили, что если завалитесь в Большой зал посреди пира, то это создаст впечатляющий эффект.
Гарри продолжал сохранять молчание, хотя чувствовал, что его грудь вот-вот взорвётся. Он понимал, что Снейп именно потому за ним и пришёл, чтобы в эти несколько минут, пока они будут наедине, он смог поиздеваться и помучить его.
Наконец, они дошли до лестницы, ведущей в замок, и как только дубовые парадные двери распахнулись в выложенный каменными плитами холл, из открытых дверей Большого зала до них тут же донеслись разговоры, смех и звон посуды. Гарри подумал, что было бы неплохо накинуть свой плащ-невидимку и незамеченным пробраться к своему месту за длинным столом Гриффиндора (который, как назло, был самым дальним от холла). Однако Снейп, словно прочитав мысли Гарри, сказал:
― И никакого плаща. Заходите так, чтобы все вас видели. Уверен, вы именно этого и хотели.
Гарри развернулся и зашагал в открытые двери: что угодно, лишь бы быть подальше от Снейпа. Большой зал с его четырьмя факультетскими столами и столом преподавателей, стоявшим во главе комнаты, был, как обычно украшен парящими свечами, от чего, лежавшие на столах тарелки сияли и поблёскивали. Однако для Гарри всё это было лишь мерцавшими пятнами. Он шёл так быстро, что успел пройти стол Хаффльпаффа, прежде чем его стали замечать, а к тому моменту, когда ученики начали вставать со своих мест, чтобы лучше его разглядеть, он уже заметил Рона с Гермионой, прибавил шагу, дошёл и сел между ними.
― Где ты… ого, ты что с лицом сделал? ― Рон глядел на него так же изумлённо, как и все сидевшие поблизости.
― А что с ним? ― Гарри взял ложку и искоса глянул на своё искажённое отражение.
― Ты весь в крови! ― пояснила Гермиона. ― Дай-ка…
Она подняла палочку, произнесла: «Тергео!», — и очистила его лицо от запёкшейся крови.
― Спасибо, ― сказал Гарри, ощупывая уже чистое лицо. ― А как мой нос?
― Нормально, ― с беспокойством ответила Гермиона. ― А что должно быть? Гарри, что случилось? Мы очень испугались!
― Потом расскажу, ― кратко ответил Гарри. ― Он прекрасно понимал, что Джинни, Невилл, Дин и Шеймус не пропускают ни единого его слова. Даже Почти Безголовый Ник, гриффиндорский призрак, подлетел поближе, чтобы подслушивать.
― Но… ― начала было Гермиона.
― Не сейчас, Гермиона, ― сурово и многозначительно ответил ей Гарри. Он очень надеялся на то, что все они решат, что он попал в какую-то героическую переделку, желательно с участием пары пожирателей смерти и дементора. Разумеется, Малфой уже рассказал всем, кому смог о том, как всё было на самом деле, но всё же оставалась слабая надежда на то, что не все гриффиндорцы это слышали.
Он наклонился через Рона, чтобы взять пару куриных лапок, и картошки, но не успел он до них дотянуться, как они исчезли, а на их месте появился десерт.
― Ты пропустил распределение, ― сказала Гермиона, пока Рон поглощал большое шоколадное печенье.
― Что интересного сказала шляпа? ― спросил Гарри. Он взял кусок пирога с патокой.
― Да, в основном всё то же самое. Призывала нас объединиться перед лицом опасности и всё такое.
― Дамблдор упоминал Вольдеморта?
― Пока нет, но ты же знаешь, он всегда говорит свою речь после еды. Уже не долго.
― Снейп сказал, что Хагрид опоздал к началу.
― Ты видел Снейпа? Когда успел? ― спросил Рон в перерыве между поглощением печенья.
― Натолкнулся на него, ― уклончиво ответил Гарри.
― Хагрид, опоздал-то всего на пару минут, ― сказала Гермиона. ― Вон он, тебе машет.
Гарри посмотрел на стол преподавателей и улыбнулся Хагриду, который действительно махал ему рукой. Хагрид никогда не мог вести себя с таким же достоинством, как профессор МакГонагалл, декан факультета Гриффиндор, чья макушка не доставала Хагриду и до плеча. Она сидела рядом с ним и осуждающе поглядывала на его восторженные приветствия. Гарри удивился, увидев преподавателя прорицаний профессора Трелони, сидевшую по другую сторону от Хагрида. Она редко покидала свою комнату в башне и уж точно никогда раньше не присутствовала на празднике по поводу начала учебного года. Выглядела она как всегда причудливо: вся в блестящих бусах, обмотанная платками, а её глаза из-за линз очков казались просто гигантскими. Гарри всегда считал её мошенницей, но в конце прошлого семестра был потрясён, узнав, что именно она сделала пророчество, из-за которого лорд Вольдеморт убил его родителей и напал на самого Гарри. После этого он потерял вообще всякое желание общаться с ней. К счастью, в этом году он уже не будет ходить на прорицания. Её огромные, похожие на фонари глаза, повернулись в его сторону. Он торопливо отвёл взгляд на стол Слизерина. Там, под хриплый хохот и аплодисменты Малфой изображал, как бьёт по носу. Гарри опустил глаза на свой пирог: внутри него снова всё пылало. Он отдал бы что угодно за то, чтобы встретиться с Малфоем один на один.
― Так что хотел профессор Горн? ― спросила Гермиона.
― Хотел знать, что именно произошло в Министерстве, ― ответил Гарри.
― Он, а заодно и все остальные, ― фыркнула Гермиона. ― Нас в поезде замучили расспросами, скажи, Рон?
― Ага, ― подтвердил Рон. ― Все хотят знать, правда ли ты «избранный».
― Даже среди призраков все только об этом и говорят, ― вклинился в беседу Почти Безголовый Ник, так сильно склонив в сторону Гарри свою едва державшуюся голову, что она начала опасно покачиваться на воротнике. ― Меня считают приближённым к Поттеру. Не для кого же не секрет, что мы в дружеских отношениях. Однако я заявил сообществу духов, что не собираюсь выуживать из тебя информацию. «Гарри Поттер знает, что может полностью мне доверять», — сказал я им. «Я скорее умру, чем подорву его доверие».
― Всё это слова, учитывая, что ты уже мёртв, ― заметил Рон.
― И снова ты демонстрируешь то, что отзывчивости в тебе не больше, чем в тупом топоре, ― с обидой сказал Почти Безголовый Ник, взмыл в воздух и поплыл в дальний конец гриффиндорского стола, как раз в тот момент, когда Дамблдор поднялся из-за стола преподавателей. Разговоры и смех, эхом разносившиеся над залом почти мгновенно смолкли.
― Добрейший вам вечер! ― сказал он и, широко улыбаясь, раскинул в стороны руки так, словно хотел обнять всех присутствующих.
― Что у него с рукой? ― выдавила из себя Гермиона.
Она была не единственной, кто это заметил. Правая рука Дамблдора была такой же почерневшей и неживой, как и в ту ночь, когда он прибыл, чтобы забрать Гарри от Дурсли. По комнате покатился шёпот. Дамблдор понял в чём дело, улыбнулся и накинул пурпурно-золотистый рукав на повреждённую руку.
― Не о чем беспокоиться, ― беззаботно сказал он. ― А теперь… нашим новым ученикам ― добро пожаловать, а нашим старым ученикам ― с возвращением! Вас ждёт ещё один год волшебного образования.
― Когда я видел его летом, у него рука была точно такая же, ― прошептал Гарри Гермионе. ― Вообще, я думал, что за это время он её уже вылечил… ну, или мадам Помфри.
― Она у него как будто мёртвая, ― с отвращением сказала Гермиона. ― Есть, конечно, некоторые повреждения, которые нельзя вылечить… старые проклятья… яды, к которым нет противоядий…
― … а ещё наш смотритель мистер Филч попросил сказать, что у нас действует запрет на все предметы, купленные в магазине приколов «Удивительные Уловки Уизли».
Тем, кто желает играть за свою факультетскую команду по квиддичу, следует, как обычно, записаться у своего декана. Также мы ищем новых квиддичных комментаторов, заявки принимаются там же.
― В этом году мы рады приветствовать нового члена нашего преподавательского состава. Профессор Горн, ― Горн встал со своего стула. Его лысина сверкала в свете свечей, а толстый живот, облачённый в жилетку, отбрасывал тень на стол, ― мой бывший коллега, согласился вернуться на свою прежнюю должность преподавателя зельеварения.
― Зельеварения?
― Зельеварения?
Слово эхом пронеслось по залу. Все удивлялись: неужели они не ослышались.
― Зельеварения? ― хором спросили Рон с Гермионой, оборачиваясь к Гарри. ― Но ты же сказал…
― В свою очередь профессор Снейп, ― Дамблдор повысил голос, заглушая общее бормотание, ― займёт место преподавателя защиты от тёмных сил.
― Нет! ― сказал Гарри так громко, что несколько голов повернулись в его сторону. Но ему было всё равно, разгневанный, он смотрел на стол преподавателей. Как мог Снейп заполучить защиту от тёмных сил после стольких лет? Все же прекрасно знали, что Дамблдор не доверяет ему эту работу.
― Гарри, ты же сказал, что Горн будет преподавать защиту от тёмных сил! ― сказала Гермиона.
― Я тоже так думал! ― Гарри напряг голову, пытаясь восстановить в памяти тот момент, когда Дамблдор говорил ему об этом, но сейчас он не мог припомнить, говорил ли Дамблдор о том, какой именно предмет будет преподавать Горн.
Снейп, сидевший по правую руку от Дамблдора, даже не встал при упоминании своего имени. Он лишь лениво поднял руку в знак признательности за аплодисменты, доносившиеся от слизеринского стола, однако Гарри не сомневался, что заметил ликование на его лице, которое он так ненавидел.
― Одно хорошо, ― свирепо произнёс он. ― К концу года Снейпа уже не будет.
― В смысле? ― спросил Рон.
― Эта должность проклята. Никто не задерживается больше года… Квиррелл, тот вообще умер на этой работе… Лично я буду надеяться на ещё одну смерть…
― Гарри! ― с укоризной сказала потрясённая Гермиона.
― Он вполне может вернуться к зельеварению к концу года, ― резонно заметил Рон. ― Этот Горн может и не захочет остаться. Грюм же не захотел…
Дамблдор прокашлялся. Гарри, Рон и Гермиона были не единственными, кто разговаривал. Весь зал гудел, обсуждая новость о том, что Снейп наконец-то получил то, о чём так мечтал. По всей видимости, не обращая внимания на сенсационность того, что он только что сообщил, Дамблдор ничего больше не сказал о новых назначениях, однако перед тем, как продолжить, выждал пару секунд, чтобы удостовериться, что в зале воцарилось молчание.
― Теперь, как все в этом зале знают, лорд Вольдеморт и его последователи снова на свободе и они становятся всё сильнее.
При этих словах Дамблдора тишина стала особенно напряжённой. Гарри взглянул на Малфоя. Тот не смотрел на Дамблдора, а забавлялся тем, что заставлял свою вилку парить в воздухе, словно считал слова директора недостойными его внимания.
― Мне трудно передать словами, насколько серьёзна нынешняя ситуация, и как предельно осторожны должны быть все в Хогвартсе, чтобы остаться в безопасности. За это лето мы усилили магическую защиту замка. Теперь мы защищены новыми и более мощными способами, но всё же беспечность недопустима. Это касается и учеников, и работников замка. В связи с этим настоятельно прошу вас терпимо относиться ко всем ограничениям, связанным с безопасностью, которые могут наложить ваши преподаватели, какими бы раздражающими они вам не казались. В частности это касается правила, которое запрещает вам покидать замок после его закрытия. Прошу вас, если вы заметите что-то странное или подозрительное внутри или за пределами замка, немедленно сообщить об этом кому-либо из преподавателей. Надеюсь, что вы будете вести себя хорошо и не забывать о собственной безопасности и безопасности других.
Голубые глаза Дамблдора пробежались взглядом по студентам, после чего он снова улыбнулся.
― А сейчас вас ждут ваши кровати, такие тёплые и удобные, какими вы только можете их себе представить, ведь самое главное сейчас это хорошенько выспаться перед завтрашними занятиями. Поэтому, пожелаем друг другу спокойной ночи. Пока-пока!
Как обычно, раздался оглушительный скрип отодвигаемых лавок, и студенты друг за другом начали выходить из Большого зала и направляться к своим спальням. Гарри вовсе не горел желанием уходить в окружении толпы зевак, тем более быть поблизости с Малфоем, чтобы тот снова рассказывал о том, как врезал ему по носу, поэтому он задержался, сделав вид, будто завязывает шнурок кроссовка, пропуская гриффиндорцев вперёд. Гермиона кинулась исполнять обязанности старосты, сопровождая первокурсников, а Рон остался с Гарри.
― Так что случилось с твоим носом? ― спросил он, как только они оказались позади толпы, выбиравшейся из зала, и вне пределов слышимости.
Гарри рассказал ему, как всё было. То, что Рон не рассмеялся, показывало, насколько сильной была их дружба.
― Я видел, как Малфой изображал, будто он что-то делает с носом, ― мрачно заметил он.
― Да, ладно, не загружайся, ― со злобой в голосе сказал Гарри. ― Лучше подумай о том, что он говорил, перед тем, как обнаружил меня…
Гарри ожидал, что Рон будет поражён тем, что сказал Малфой. Однако ― и, по мнению Гарри, это было чистейшим упрямством ― на Рона это не произвело никакого впечатления.
― Да ладно тебе, Гарри, он просто перед Паркинсон рисовался… какое задание Сам-Знаешь-Кто может ему дать?
― Откуда ты знаешь, может, Вольдеморту нужен кто-то в Хогвартсе? Это было бы первым…
― Ты б, Гарри, шибко-то это имя не называл бы, ― с укоризной заявил голос позади них. Гарри оглянулся через плечо и увидел, как Хагрид неодобрительно покачивает головой.
― Дамблдор называет это имя, ― упрямо возразил Гарри.
― Ну дык, это ж Дамблдор, ― таинственно сказал Хагрид. ― Ты это, чего опоздал-то? Я уж забеспокоился.
― Проторчал в поезде, ― ответил Гарри. ― А ты почему?
― Да с Граупом я был, ― со счастливым видом сказал Хагрид. ― Совсем про время позабыл. У него ж теперь новый дом в горах — Дамблдор подсобил ― большая такая пещера. Ему там теперь куда лучше, чем в лесу. Ну и сидели, болтали.
― Да ты что? ― удивился Гарри, стараясь не привлекать внимания Рона. Последний раз, когда он встречался с единокровным братом Хагрида, злобным великаном, умело вырывавшим деревья с корнем, его словарный запас состоял из пяти слов, два из которых он произносил неправильно.
― Да, он так продвинулся, ― с гордостью заявил Хагрид. ― Вот ты удивишься-то. Я вот думаю, научу-ка я его мне помогать.
Рон громко фыркнул, но тут же попытался сделать вид, что просто сильно чихнул. Они подошли к дубовым парадным дверям.
― Ну ладно, до завтра, первый урок сразу после обеда. Ежели придёте пораньше, то сможете поздороваться с Клюво… то есть, я хотел сказать с Крылогривом!
Он помахал на прощанье рукой и вышел из дверей в темноту.
Гарри с Роном посмотрели друг на друга. Гарри мог поклясться, что Рон испытывает то же самое неприятное чувство, что и он сам.
― Ты ведь не будешь ходить на уход за магическими существами?
Рон отрицательно покачал головой.
― А ты что, будешь?
Гарри тоже покачал головой.
― А Гермиона, ― спросил Рон, ― тоже нет?
Гарри снова покачал головой. Он не хотел думать о том, что именно скажет Хагрид, когда узнает, что трое его самых любимых учеников отказались от его предмета.
Гарри и Рон встретили Гермиону в комнате отдыха перед завтраком следующим утром. Надеясь хоть на какую-то поддержку в его теории, Гарри только потерял время, рассказывая Гермионе что он подслушал, ЧТО Малфой говорил в Хогвартс Экспрессе.
"Но это же очевидно, что он выпендривался перед Паркинсон, не так ли?" быстро вставил замечание Рон, прежде чем Гермиона успела что-то сказать.
"Ну," неопределенно сказала она, "я не знаю.... Это похоже на Малфоя, казаться более важным, чем он есть на самом деле - ..., но это – слишком большая ложь, чтобы говорить.. .."
"Именно," сказал Гарри, но он не мог продолжать потому, что очень много людей пытались подслушать их разговор, не говоря уже о том, чтобы уставиться на него и шептаться позади них.
"Сплетничать – некрасиво," Рон огрызнулся на особенно крохотного мальчика-первокурсника, когда они присоединились к очереди, чтобы выйти из портретной дыры. Мальчик, который за спиной Гарри бормотал кое-что о нем своему другу, сразу покраснел и в тревоге скрылся. Рон захихикал. "Мне нравится быть шестикурсником. И в этом году у нас будет свободное время, когда мы сможем просто сидеть здесь и расслабляться."
"Мы будем использовать это время для учебы, Рон!" сказала Гермиона, когда они вышли в коридор.
"Да, но не сегодня," сказал Рон. "Сегодня я рассчитываю как следует поваляться в кровати."
"Стой!" воскликнула Гермиона, выбрасывая руку и останавливая пробегавшего мимо четверокурсника, который пытался спрятать от нее светло-зеленый диск, зажатый в его руке. "Летающие Тарелки Фанджед(?) запрещены, передайте это мне," серьезно сказала она. Мальчик нахмурился, и передал рычащую Летающую Тарелку, пролез под ее рукой, и побежал за своими друзьями. Рон подождал, пока он исчезнет из вида, а затем отобрал у Гермионы Летающую Тарелку.
"Класс, я всегда хотел иметь такую."
Протест Гермионы потонул в громком хихиканье; Лаванда Браун, очевидно, нашла замечание Рона очень забавным. Она продолжала смеяться, когда проходила мимо них, и оглянулась на Рона через плечо. Рон выглядел весьма довольным собой.
Потолок Большого Зала был ясно-голубым и покрытым тонкими облаками, точно таким же, как и небо, видимое через высокие окна. В то время как они ели овсянку и яйца с беконом, Гарри и Рон рассказали Гермионе об их беседе с Хагридом предыдущим вечером.
"Но не может же он действительно думать, что мы бы хотели продолжить Уход За Магическими Существами!" воскликнула она, выглядя обеспокоенной. "Я имею ввиду, когда хоть один из нас выражал... мммм... энтузиазм к этому?"
"Есть одно «но»," сказал Рон, проглатывая всю яичницу - глазунью. "Мы были теми, кто максимально прикладывал усилие на уроках, потому что мы любим Хагрида. Но он думает, что мы любили его глупый предмет. Вы рассчитываете продолжать УЗМС на Ж.А.Б.А.?"
Ни Гарри, ни Гермиона не ответили ему; не было никакой потребности в этом. Они очень хорошо знали, что никто с из курса не захочет продолжить Уход За Магическими Существами. Они избегали взгляда Хагрида и без энтузиазма вернулись на радостную волну, только после того, как он оставил преподавательский стол десять минут спустя.
После того, как они поели, они остались на своих местах, ожидая пока профессор Макгонагалл выйдет из-за преподавательского стола. Составление расписания класса было более сложным, чем обычно, поскольку профессору Макгонагалл нужно было убедиться, что каждый достиг необходимых оценок С.О.В., чтобы продолжить обучение Ж.А.Б.А. по тем или иным предметам.
Гермионе было сразу позволено продолжать изучение Заклинаний, Защиты От Темных Искусств, Трансфигурации, Травологии, Нумерологии, Древних Рун, и Зелий, и идти на первый урок Древних Рун без дальнейшей возни. Невиллу потребовалось больше времени, чтобы разобраться; его круглое лицо выглядело обеспокоенным, когда профессор Макгонагалл рассматривала его результаты, и затем когда он консультировался с ней по поводу результатов С.О.В..
"Травология, замечательно," сказала она. "Профессор Спраут будет рада снова видеть Вас с 'Превосходным' С.О.В.. И Вы можете продолжить Защиту От Темных Искусств с, 'Выше Ожидаемого.' Но проблема - Трансфигурация. Я сожалею, Лонгботтом, но "Допустимо" действительно не достаточно хорошо, чтобы продолжить на уровне Ж.А.Б.А.. Только не думайте, что Вы были бы в состоянии справиться с курсовой."
Невилл опустил голову. Профессор Макгонагалл глядела на него через ее квадратные очки.
"И вообще, почему Вы хотите продолжить изучение Трансфигурации? У меня никогда не рождалось впечатление, что Вам особенно нравился мой предмет."

Невилл выглядел несчастным и бормотал, что-то вроде "моя бабушка хотела бы."
"Гм," фыркнула профессор Макгонагалл. "Пора бы вашей бабушке научиться гордиться тем внуком, которого она получила, а не тем, которого, она думает, что должна иметь, особенно после того, что случилось в Министерстве."
Невилл порозовел и смущенно моргал; профессор Макгонагалл никогда раньше не делала ему комплимент.
"Я сожалею, Лонгботтом, но я не могу позволить Вам продолжить обучение в моем классе Ж.А.Б.А.. Я вижу, что у Вас, 'Выше Ожидаемого' в Заклинаниях, так почему бы не добиваться Ж.А.Б.А. в Заклинаниях?"
"Моя бабушка думает, что Заклинания - легкий путь," пробормотал Невилл.
"Возьмите Заклинания," сказала Профессор Макгонагалл, "а я пошлю Августе напоминание, что она сама провалила Заклинания на С.О.В., предмет не обязательный и абсолютно не важный." Слегка улыбаясь восхищению во взгляде Невилла, профессор Макгонагалл взяла чистое расписание, взмахнула палочкой и вручила Невиллу его новый список занятий.
Профессор Макгонагалл повернулась к Парвати Патил, чей первый вопрос был, преподавал ли красивый кентавр Флоренц, Предсказание.
"Он и профессор Трелони делят между собой занятия в этом году," сказала профессор Макгонагалл, в ее голосе явственно чувствовался намек неодобрения; все знали, что она презирала предмет Предсказания. "Шестой год берет профессор Трелони."
Парвати все еще выглядела немного удрученной, отправляясь на Предсказания пять минут спустя.
"Так, Поттер, Поттер..." сказала профессор Макгонагалл, консультируясь со своими заметками, когда подошла очередь Гарри. "Заклинания, Защита От Темных Искусств, Травология, Трансфигурация ... полный набор. Вынуждена признаться, я была очень довольна вашей оценке по Трансфигурации, Поттер, очень довольна. Теперь, почему Вы не хотите, продолжить Зелья? Я думала, что вы хотели стать Аврором?"
"Так и есть, но Вы сказали мне, что я должен получить "Превосходно" в моем С.О.В., Профессор."
"Это было правдой, когда Профессор Снэйп преподавал этот предмет. Профессор Слагхорн, однако, считает, что студенты Ж.А.Б.А. с 'Выше Ожидаемого' в С.О.В. могут вполне хорошо сдать курсовую. Вы желаете продолжить изучение Зелий?"
"Да," сказал Гарри, "но я не покупал ни книги ни компоненты для зелий, словом, ничего."
"Я уверена, что профессор Слагхорн будет в состоянии предоставить Вам некоторые компоненты и книгу," сказала профессор Макгонагалл. "Очень хорошо, Поттер, вот – ваше расписание. О, кстати - двадцать претендентов уже подали заявки на участие в команде Гриффиндора по квиддичу. Я передам Вам список, и вы сможете устроить испытания в свободное время."
Через несколько минут Рону было позволено оставить те же самые предметы, что и Гарри, и они оба покинули стол вместе.
"Смотри," восхищенно сказал Рон, рассматривая свое расписание, "у нас теперь есть свободное время... и свободное время после перерыва... и после ланча... превосходно!"
Они возвратились в комнату отдыха, которая была почти пуста: только полдюжины семикурсников. Среди них была и Кэти Белл, единственный оставшийся член команды Гриффиндора по квиддичу, в которой Гарри играл в свой первый год.
"Я так и думала, что ты получишь его, молодец!" воскликнула она, указывая на Капитанский значок, приколотый к мантии на груди Гарри. "Скажи, когда ты назначишь дату испытаний?"
"Не глупи," сказал Гарри, "Ты не должна проходить испытания, я наблюдал, как ты играешь пять лет.. .."
"Ты не должен так говорить," предостерегающе сказала она. "Чтоб ты знал, там есть люди играющие намного лучше, чем я. Хорошие команды были разрушены, из-за того, что Капитаны предпочитали видеть в команде старые лица, или впускать своих друзей."
Рон выглядел немного сконфуженным и начал играть с Летающей Тарелкой Фэнджед, которую Гермиона конфисковала у четверокусника. Она летала по комнате отдыха, рыча и пытаясь укусить гобелены. Желтые глаза Живоглота следили за ней, и он шипел, когда Тарелка подлетала слишком близко.
Час спустя они неохотно оставили освещенную солнцем комнату отдыха, и пошли в класс по Защите От Темных Искусств находящийся четырьмя этажами ниже. Гермиона уже стояла в очереди снаружи. Она держала охапку тяжелых книг и выглядела подавленной.
"Нам задали так много домашней работы по Рунам," с тревогой сказала она, когда Гарри и Рон присоединились к ней. "Пятнадцатидюймовое эссе, два перевода, и я должна прочитать эти книги к среде!"
"Позор," зевал Рон.
"Подождите," обиженно сказала она. "Держу пари, что Снэйп даст нам целую кучу заданий."
Пока она говорила, дверь классной комнаты открылась, и Снэйп вышел в коридор, показав всем свое болезненное лицо, как всегда обрамленное прядями сальных темных волос. Тишина сразу повисла над очередью.
"Внутрь," сказал он.
Когда они вошли, Гарри начал озираться. Снэйп уже наложил на комнату отпечаток своей индивидуальности. Она была более мрачной, чем обычно, поскольку окна закрывали занавески, и была освещена свечами. Стены украсили новые картины, многие из них показывали людей, которые, казалось, испытывали боль, имели ужасные повреждения или странно искаженные части тела. Никто не разговаривал, когда они садились, поскольку все рассматривали ужасные темные картины.
"Я не просил, чтобы Вы вынули ваши книги," сказал Снэйп, закрывая дверь. Он подошел к столу, чтобы смотреть из-за него на класс; Гермиона торопливо засунула свою копию 'Сопоставления Безликому'(?) назад в сумку и убрала ее под стул. "Я собираюсь говорить с Вами, и я хочу вашего самого полного внимания."
Его черные глаза смотрели на их лица, при этом задерживаясь на лице Гарри секунды дольше, чем на лицах остальных.
"Я знаю, Вы имели пять преподавателей по этому предмету."
Он знает... как будто он не наблюдал, как они все прибывают и идут, надеясь, что станет следующим, зло думал Гарри.
'Естественно, эти преподаватели имели свои собственные методы обучения и приоритеты. Учитывая этот беспорядок, я удивлен, что многие из Вас сдали С.О.В. по этому предмету. Я буду еще более удивлен, если все Вы сумеете не отставать от уровня работы Ж.А.Б.А., которая будет более продвинута. "
Снэйп ходил по краю комнаты, говоря теперь более низким голосом; класс вытягивал шеи, чтобы держать его в поле зрения. "Темные Искусства," сказал Снэйп, "являются многими, различными, изменяющимися, и вечными. Борьба с ними напоминает борьбу с многоголовым монстром, который, каждый раз когда ему отрубают голову, выращивает другую, еще более жестокую и более умную чем прежде. Вы боретесь с этим, что видоизменено, неразрушимо."
Гарри уставился на Снэйпа. Конечно, уважать Темные Искусства как опасного врага, это одно, но чтобы говорить о них, как говорил Снэйп, с нежностью в его голосе?
"Поэтому, ваша обороноспособность," сказал Снэйп немного громче, "должна быть столь же гибкой и изобретательной как искусства, которые Вы стремитесь уничтожить. Эти картины - он указал на несколько из них, когда он проносился мимо-, "дают справедливое представление о том, что случается с теми, кто переносит, например, проклятие Круциатус" - он указал рукой на ведьму, которая ясно вопила от боли-, "чувствуют Поцелуй Дементора" – волшебник лежащий с пустыми глазами - "или вызывают агрессию Инфериус" - кровавая масса на земле.
"Инфериус был замечен тогда?" спросила Парвати Патил высоким имеющим определенную высоту голосом. "Действительно ли определено, что ОН использует их?"
"Темный Лорд использовал Инфери в прошлом, " сказал Снэйп, ", что означает, что было бы разумно предположить, что он мог бы использовать их снова. Теперь..."
"... Вы, я полагаю, новички в использовании невербальных заклинаний. Каково преимущество невербального заклинания?"
Рука Гермионы выстрелила в воздух. Снэйп потянул время, озираясь на остальных, удостоверяясь в том, что он не имел никакого выбора, перед кратким высказыванием, "Очень хорошо - мисс Грэйнджер?"
"Ваш противник не имеет никакого предупреждения о том, какое заклинание Вы собираетесь использовать," сказала Гермиона, ", что дает Вам преимущество в доли секунды."
"Ответ скопирован почти слово в слово из "Стандартной Книги Заклинаний, Шестой курс", " сказал Снэйп (Малфой в углу захихикал), но правильный в случаях первой необходимости. Да, те, кто прогрессирует в использовании волшебства, не крича заклинаний, удивляют соперника – он не знает, какое заклинание вы собираетесь использовать. Не все волшебники могут сделать это, конечно; это - вопрос концентрации и силы разума, которой некоторым"- его пристальный взгляд злонамеренно задержался на Гарри еще раз - "нехватает".
Гарри понял, что Снэйп имел ввиду уроки Окклюменции в прошлом году. Он не опустил глаз, а с негодованием смотрел на Снейпа до тех пор, пока он сам не отвел взгляд.
"Теперь Вы разделитесь," продолжил Снейп, "в пары. Один партнер будет делать попытку заколдовать другого без слов, а другой попытается отразить проклятье в равной тишине. Начинайте."
Хотя Снейп и не знал этого, в прошлом году Гарри учил по крайней мере половину класса (всем, кто был членами ОД), как выполнять Заклинание Щита. Но тем не менее, никто из них никогда не пытался использовать Заклинание Щита без разговора. Конечно, многие просто пытались обмануть; шептали колдовство вместо того, чтобы говорить его громко. Через десять минут урока, Гермиона сумела отразить Проклятье Ног желе Невилла, не произнося ни одного слова, подвиг, которым она заработала бы для Гриффиндора двадцать баллов от любого другого преподавателя, но только не от Снэйпа. Во время их попыток он ходил между ними, и, как всегда, был похож на летучую мышь-переростка, задерживаясь, чтобы наблюдать Гарри и Рона, борющихся с задачей.
Рон, который должен был заколдовать Гарри, был фиолетовым в лице, его губы были сильно сжаты, чтобы спасти себя от искушения пробормотать колдовство. Гарри поднял свою палочку, и ждал, чтобы отразить проклятье, которое, казалось, маловероятно когда-нибудь придет.
"Уизли," сказал Снэйп, через некоторое время. "Позвольте, я вам покажу"
Он направил свою палочку на Гарри настолько быстро, что Гарри отреагировал инстинктивно; вся мысль о невербальных периодах, исчезла без следа, он завопил: "Протего!"
Его Заклинание Щита было настолько сильным, что Снейп потерял равновесие и упал на стол. Весь класс обернулся и теперь наблюдал, как Снейп исправится.
"Вы помните, мы практикуем невербальные периоды, Поттер?"
"Да," натянуто сказал Гарри.
"Да, сэр."
"Нет никакой потребности называть меня 'сэром,' профессор." Слова выскочили из его рта прежде, чем он осознал то, что сказал. Несколько человек, включая Гермиону, подавились, однако позади Снейпа, Рон, Дин, и Симус благодарно усмехались.
"Наказание, в субботу ночью, мой офис," сказал Снэйп. "Я не терплю оскорблений ни от кого, Поттер... даже от 'Избранного'"
"Это было блестяще, Гарри!" хохотал Рон, когда они шли на перерыв.
"Ты действительно не должен был говорить это," нахмурившись сказала Гермиона, глядя на Рона. "Что с тобой?"
"Он пробовал проклять меня, если Вы не заметили!" кипятился Гарри. Мне хватило этого в течение тех уроков Окклюменнции! Почему он не использует другую морскую свинку для разнообразия?