В колонках играет - Коляда
Настроение сейчас - сонное

Как в начала да года да две тысячи седьмого приключилась одна история в славном граде O, в отделении психотерапии. Жила-была красна девица. Лет ей было около двадцати с гаком. Замужем за молодцом славным. И ребёночек только-только народился. Тяжело за дочкой ухаживать. Заболела девушка, занемогла, слёзы льёт, свет ей белый стал не мил. Обратилась она к психотерапевту многоопытному, чуткому да ответственному Ивану-фрейдовичу. Психотерапевт взглянул грозно и указал перстом своим: отправляйся, мол, на психологическое обследование. Обследовалась девица красная, как положено. И созвал психотерапевт вече. И порешили профессора, доктора, кандидаты, психологи и прочие люди – одержимость это у девушки шизофренией. Расстроилась девушка пуще прежнего, принесла ту дурную весть в дом. Как прослышал про то муженёк её, так забрал у неё дочку и уехал за тридевять земель в тридесятое царство в иностранное государство. Отрёкся от неё, и всем вокруг строго-настрого запретил даже имя жены своей поминать. А девица-то красная без дочки, да без мужа совсем зачахла. Не помогли ей ни стены психиатрической больницы жёлтокаменные, ни атипичные нейролептики чудодейственные, ни антидепрессанты животворящие, ни группы блаженных, кои посещала она регулярно. Только психотерапевт Иван-фрейдович мудрый всё подбирал то слово ласковое, то таблетки заговорённые, да приговаривал: «хорошо всё будет, ой как хорошо». И решила девушка прекратить жизнь свою бренную, взошла на крутой мост через реку бурную, и бросилась в пучину вод чёрную. Сгинула она в реке, пропала совсем. А отец да мать её слёзы лили, убивалися. Десять дней и ночей искали и выловили-таки тело ея хладное из вод тёмных. Привезли тело к психотерапевту Ивану-фрейдовичу, показали, да пригрозили: «мы мол, хоть через царя президента, хоть через господа Бога, хоть через чёрта, а за смерть лютую дочурки нашей с тебя три шкуры спустим!». Убоялся психотерапевт Иван-фрейдович родителей разгневанных да слов их грозных, пал в ноги к ним, стал молить о пощаде, потому как сам за девушку переживал, и вину свою чувствовал – будто бы недоглядел, недолечил. Только не пощадили его, а посадили в острог.
Долго сказка сказывается, да недолго дело делается. Вот минул месяц, за ним другой, потом третий, вышел наш удалец Иван-фрейдович назад на свою психотерапевтическую практику. И надо ж такому случиться – пришла к нему опять девушка, да молоденькая, ну ни дать не взять, как та, что порешила себя. Пригляделся Иван-фрейдович – «что за оказия!». Не иначе, как и она одержима шизофренией. Да только в этот раз не стал он её к психологу на обследование отсылать, да вече профессорское собирать, а только посмотрел ласково, вздохнул тяжко, крестом её осенил, коробочку свою заветную открыл, да молвил: «вот тебе дочка таблеточки волшебные. Пей их да по три раза в день до самой смерти. И ступай себе с миром!». А сам уволился и пошёл в грузчики. Тут и сказочке конец, а кто слушал молодец!