А еще был такой случáй. Вышел раз Максиморон на резно крылечко, глянул на небушко: вёдро. «Славно», - подумал Максиморон и ушел обратно в избу. На другой день выходит: опять вёдро. Травка с-под забору торчит и птичка кака-то под стрехой рулады запузыриват. «Хорошо-то как!» - рассиял мужик. Потянулся до хруста, зевнул во всю богатырску мощь – и взад, на печку. Ишшо недели через... три, кажись, высунулся опять погоду проведать – ёшкин грипп! Всё вёдро да вёдро! Солнушко наяриват – аж листочки в трубочку и земля потрескамшись, а птичка давешняя спеклася – хоть на стол подавай. Ничего не стал думать Максиморон, насупился тока и ножкой с досады притопнул. Но уж как на другой день изба от жара дымком пошла, не выдержал: жахнул пудовым кулачишшем по столу да как загудит басом: «А подать сюда хляби небесныя – разверзать буду!» И разверз, ага. Максиморонка – он на все руки мастер: хоть оглоблю в узел связать, хоть разверзнуть чего.

И пошло-поехало! В Чилях пустыня Атакама расцвела. В Американии – Долина смерти. В Алжире – Сахара парадными букетами покрылася. Таку силу сымело слово Максимороново.

Но ежели кто сюда Новый, там, Орлеан или Риту-Маргариту каку приплесть захочет – фигвам! То раньше было. Максиморон тада тока лапти белой ножкою под печкой нашаривал.

PS: звиняйте, у себя тоже продублировала.