Кардинал Теодорус плавными движениями расчесывал свою бороду – длинную, белую, словно у волшебника из сказки. Да и всем своим видом Теодорус показывал – он не опасен, он добрый дядя, которому можно все рассказать и который не будет осуждать, а лишь только посоветует что-нибудь. Среди кардиналов очень много всякого разного народу – есть и фанатики, и корыстолюбцы, и политиканы, и мистики и просто ничтожества, но среди них не было такого другого как Теодорус – полного величественной доброты.
Конечно, когда надо было, он занимался и торговлей индульгенциями и произносил пламенные проповеди, но это были лишь маски, одни из множества. Его основным занятием было герцогство Барна, и помощь этой семье. Настоящая его фамилия была Сарино, Луис Сарино из Гаккельцы, что в Ауралоне, но последние сорок лет он провел среди Барна, и ему вполне удалось стать одним из них. Ему всецело доверяли, вот и сейчас, когда должны были приехать герцог Динштайн и князь Торнхейм, именно Теодорус должен был встретить их.
Во дворе раздался шум, ржание лошадей и скрип карет. В ту же минуту Теодорус направился туда, и вот – он спускается по длинной лестнице, опираясь на кардинальских посох – старый, но не слабый, а мудрый и добрый. На лице благожелательная улыбка.
- Альбрехт! Годфрид! – обрадовано воскликнул кардинал, взмахнув руками. По щеке скатилась слеза – слеза счастья. – Мои старые, добрые друзья…
Рядом с гигантом Иоганном фон Торнхеймом, Альбрехт фон Динштайн казался ребенком, впрочем, остальные и вовсе терялись на фоне князя Брамера. С двумя могущественнейшими правителями Империи прибыла их немалая свита – глаза Теодоруса отметили детей и вассалов Торнхейма, многочисленных советников и офицеров из Остеррики.
- Ваше Высокопреосвященство… - Динштайн не смотря ни на что, был суров и сдержан. На каменном лице Торнхейма вообще ничего нельзя было прочесть. – Рады Вас видеть в добром здравии. Давайте поднимемся к Вам и обсудим сложившееся положение.
- Хорошо, мой друг. – Теодорус кивнул. – Есть что обсудить. Затем – нам нужно трогаться в путь, дорога ждет. С нами отправится Ее Светлость герцогиня Леопина Барна, надеюсь, вы не против…
- Не против, – лаконично ответил Динштайн и они проследовали в кабинет кардинала.
Когда все уселись, и Теодорус разлил по бокалам вино, а Торнхейм стал полировать точильным камнем свой двуручный меч, Альбрехт заговорил:
- Смерть Александра стала для меня неожиданным известием, в котором есть и плохое и хорошее. Плохое – то, что это все равно трагедия, смерть мужа моей племянницы, и грех радоваться чужому горю. Но я бы покривил душой, если бы сказал, что Александр был мне чем-то дорог… Недостойный правитель, редкостный подонок, у него не было никаких представлений о чести и достоинстве. Равно как и о вере.
- Император Константин избаловал своего сына, - согласился Теодорус. – Но в правление Александра не было войн, он даровал мир нашей Империи.
- По этому поводу, я имею следующее мнение, – заметил Динштайн. – Плохой мир хуже хорошей войны. Империя погибает, в ней правят бал еретики. Флавио протянули свои щупальца повсюду – в Империи не осталось места, куда бы они не проникли. Северные разбойники осмелели – они уже высадились на Господом данной нам Новой Земле, которая принадлежит Иберо по праву первооткрывателей…
- Это, все конечно, грустно. – Теодорус задумался. – Что же предлагаете Вы?
- Когда гангрена гложет руку – эту руку отрубают, а культю прижигают. Новый Император мог бы, опираясь на верных людей, огненным смерчем пройтись по Империи, установив новый порядок – основанный на послушании одному властителю и единой вере. Крещенье огнем должно будет охватить северные и восточные земли. Тогда, как в древние времена, на это земле воцарится единство.
- Смелый план. – Теодорус казалось, был удивлен. – Вы думаете, новым Императором должен стать ваш племянник Диего?
- Больше не кому, – сказал Динштайн и Торнхейм с особо скрежущим звуком провел точилом по лезвию. – Не северяне же.
- В самом деле. – Теодорус встал. – Идея мне, безусловно, нравится, но я не вижу путей для ее реализации. Если Императором и станет Диего, вокруг него тотчас же появится целая стая советчиков и подлиз. Они будут против любых изменений, страшась возможного риска, ведь перемены, это всегда риск.
- Я попробую поговорить с ним, – сказал Динштайн. – Настоящий правитель должен смотреть в будущее. У Империи нет иного пути – или перерождение или гибель. Так, как она живет сейчас, больше жить нельзя.
Теодорус замолчал на минуту, улыбаясь.
- Я хотел бы просить об ином. Мои занятия в Барна закончены – я уже стар, и собираюсь передать все дела моему заместителю, который в дальнейшем, возможно, заменит меня. Но у меня есть опыт и умение, которые нуждаются в применении. Я хотел бы помочь юному Диего встать на верную дорогу. Поэтому я и собираюсь отправиться в Рунн, чтобы остаться там. Моя просьба к Вам и заключается в том, чтобы Вы рекомендовали меня герцогу Иберо в качестве учителя и советника. Уверен, что своему дяде он не сможет отказать. Я же в свою очередь, приложу все усилия, дабы убедить его в правильности вашего плана переустройства Империи.
- Я рад, что Вы хотите помочь мне, Ваше Высокопреосвященство. – Динштайн устало улыбнулся. – У меня мало союзников, еще меньше друзей, которые бы меня понимали. Я сделаю все, чтобы Диего прислушался к Вам.
Теодорус улыбался, поглаживая свою белую длинную бороду. Уж он-то найдет, как убедить Диего Иберо, другой вопрос, что его цели и цели Динштайна несколько разнятся.
На следующий день они все, вместе с герцогиней Леопиной, выехали из родового имения Барна, чтобы по старому Восточному Имперскому Тракту направится в Рунн.