Туман. Он лёг на землю глухой, непроницаемой стеной, поглощая не только лучи света и тепла, но и скрывая звуки, прерывая даже те хрупкие мостики между заблудившимися в нём людьми.
Человек идёт в этой серой дымке. Куда? Зачем? Сам не знает. Серое полотно как стены незримого лабиринта, который он сотворил сам, сшил из своих страхов и предрассудков, запутал себя нитями обмана и лжи, живя в своём собственном маленьком мирке, разумеется считая его единственным реальным, не зная что это лишь оболочка, кокон для своего существования в грёзах, не зная что мир реальный это бесконечное поле…и туман…
Человек несёт в руках палку… когда-то она была факелом, звавшимся надеждой, но потух, оставил лишь жалкий остаток, не способный, подарить тепло и свет, оставшись лишь жалким напоминанием о когда-то горевшем в глазах огне. Надежда. Она как мать - в детстве она ведёт нас за руку, помогает преодолевать трудности и невзгоды, всегда напоминая что впереди всегда есть выбор. В юности мы всё чаще и чаще отказываемся от неё, веря в собственные силы, но всегда возвращаемся к ней, зная что не всё ещё потеряно и впереди по-прежнему есть выбор, и можно выбрать в какой из коридоров пойти… В зрелости мы вынуждены нести её на руках, не давая умереть, желая чтобы она как и прежде дарила нам веру в будущее, веру в то, что впереди всё ещё есть выбор, и даже то, что все коридоры свиваются в лабиринт, всё ещё можно найти выход. А в старости её уже нет. Нет ни надежды на будущее, ни веры в выбор… да и что выбирать, если прекрасно знаешь, что в конце коридора тебя ждёт тупик. Рыть подкоп? Долбить стену? Вот ты пробил лбом стену, что ты будешь делать в другой камере?…
Туман скрывает всё. Иногда в нём слышны шаги, смех, музыка, человек устремляется к ним, не помня себя, сбиваясь с прежнего маршрута, увлечённый наконец мыслью о возможности обретения долгожданного счастья… Он бежит спотыкаясь, выяснив что поле не такое уж и ровное, а туман скрывает рытвины и колдобины. Но шаги и смех удаляются, так же внезапно как и появились, оставляя его вновь одного с жалким догоревшим факелом.
Порою в тумане слышится лязг шпор и топот железных ботинок, тяжёлый шаг судьбы. Человек сломя голову бежит от приближающегося рока. И вновь туман открывает все изъяны и неровности некогда гладкого пространства. Шаг становится всё тише, но тем не менее неумолимо приближается и человек не может сбежать, может лишь выиграть время для краткой передышки, чтобы снова бежать и бежать от того, от чего скрыться невозможно. И тогда вновь слышит смех и музыку, тихий сладострастный шёпот, и вновь ищет путь к мнимому счастью, чтобы не знать, не чувствовать, не осознавать как мелок и ничтожен он по отношению к этому полю. И к обладателю железных ботинок.
Но вот, однажды из тумана выплывет стена. Такая же серая и незримая, но непроходимая. А за стеной десятикратно усиленные звучат музыка и смех и весёлые песни. А за спиной прижатого к стене человека раздаётся лязг шпор по камню. И некуда скрыться от судьбы, от неё не отмахнёшься потухшим огнём надежды не защитишься обломком меча, что звался мечтами.
Смерть – всё что остаётся подобному человеку. Ведь тот, чьи надежды и мечты погибли, обратились в прах под пластами мелочной ежедневной суеты, кто не смог унести из детства частицу того, первозданного огня, искра которого зароняется в каждом с рождения, тот обречён на смерть или на жалкую, даже не жизнь, существование.
Смерть ложится чёрной трещиной, но даже она не способна пробить той стены непонимания, что отделяет такого человека от счастья и обрекает на скитания в тумане собственных страхов.
А за стеной всё так же сильно звучат смех и музыка, и пение и сладострастный шёпот, такие смешные и ненужные теперь.



Прочь гони пустоту бытия,
В кулачке сжав осколочек счастья.
Струйка крови сползёт по запястью,
Эта кровь – эта плата твоя…
[показать]