— У меня была "грин-карта", жена-то была американка. В общем, пропуская второстепенное, хочу сказать, что самым главным событием было знакомство с Тарковским. Девушка, которая училась со мной в школе и вышла замуж за англичанина, она как-то умудрилась стать его ассистенткой. Не на фильме, а на спектакле, который он ставил в Лондоне...

— "Борис Годунов".

— Да, да, "Борис Годунов". По-английски Тарковский не говорил, к счастью для этой девушки, а потом и для меня. Я упросил эту свою знакомую представить меня Андрею Арсеньевичу. Ну, и я сказал ему все стандартные слова, типа, что я буду пол подметать в монтажной или что-нибудь такое делать — возьмите меня работать. И он меня запомнил, а когда я во второй раз встретился с ним, это было на Берлинском фестивале, куда я специально приехал, у него уже был договор подписан, он готовился к съёмкам "Жертвоприношения", и он меня взял... Жизнь моя изменилась. Я о таком количестве вещей с ним говорил, это какая-то лавина на меня шла... И каждый вечер я пытался зафиксировать услышанное, что рождало цепную реакцию у меня самого. Я тоже любил поговорить и поспорить, но тут я только слушал, а потом уходил вот с такой набухшей головой от всех этих впечатлений и переживаний, и мне казалось, что мне хватит этого заряда на несколько жизней. Очень скоро Андрей Арсеньевич заболел — я думаю он уже болел, когда мы с ним общались. Он всё время кашлял, покашливал: "кхе-кхе..." Это был такой слабенький кашель, который, когда я сейчас об этом вспоминаю, кажется мне очень зловещим. Наверное, рак был уже тогда, потому что когда ему поставили диагноз, то сказали — остался год. И он через год ровно умер. Это была первая в моей жизни смерть — хоть он был и не родственник — когда я по-настоящему осознал, что смерть значит, то есть, когда это проецируешь на себя... Как часто бывает с великими людьми, его смерть была концом эпохи и началом эпохи. Если я не ошибаюсь, в день его смерти уволили директора Госкино, который его травил всю жизнь...

— Председателя Госкино Ермаша?

— Да, Ермаша. Он часто говорил об этом Ермаше. Этот тип для него был чуть ли не как Брежнев: Брежнев и Ермаш.

— Ничего удивительного, Андрей. Так всегда и бывает — какие-то люди олицетворяют для нас всю систему. Есть такой продюсер здешний — и, кстати, директор Тэлурайдского кинофестиваля — Том Лади. Однажды я показывал ему макет ещё не опубликованной тогда моей книги о Бродском, он смотрел-смотрел и говорит: "А ты знаешь, Бродский мог быть очень грубым. Однажды мы сидели в Париже в кафе — я, Душан Макавеев и Андрон Михалков-Кончаловский, и Душан через окно увидел проходящего по улице Бродского. Ну, Душан кинулся на улицу, привёл его. Представил мне, а потом Михалкову. И вообрази, Андрон протягивает руку, а Бродский демонстративно руки за спину убирает? Представляешь?" Я говорю Тому: а что ты удивляешься. Они Иосифа выгнали, они даже не разрешили ему приехать на похороны родителей. Они там хозяева. И вдруг здесь опять — они. Это для тебя Андрон — приятель, а для Иосифа он сынок советского бонзы, снимающий правоверные "сибириады", сынок, которому всё позволено, то гуляющий по Парижу, то по Москве. Очень даже понятно, что для Иосифа в Андроне Кончаловском олицетворялась вся эта их система.

...

"— "Недоверие" был последний мой фильм, который вышел в России на DVD и как бы официально существовал. Это, между прочим, показывает, что даже при Путине не сразу всё было взято под контроль. Реакция? Уже когда мы заканчивали фильм, я решил ещё раз проинтервьюировать Трепашкина2. Мы его интервьюировали раза три, потому что он говорит очень интересно, но длинно и сложно говорит. Он бесконечно может рассказывать, материал замечательный, но ужасно трудно монтировать. Короче, мы его интервьюировали в третий раз, и через неделю после нашего разговора его арестовали. И вот как раз когда был суд над ним, мы с Олей3 приехали в Москву показывать там "Недоверие" и жили мы в гостинице. И вот, представь себе, из гостиницы у нас украли кассеты, причём одну оригинальную, мастер. Кто-то вошел, аккуратно вытащил несколько кассет. После ареста Трепашкина мы собирались сделать фильм о нём и вот одну кассету с его домашним интервью украли. Остальные-то были уже отцифрованы, а это был мастер. Мы побежали сразу в администрацию, туда, сюда, составили протокол — ну, и с концами. Казалось бы: подумаешь, там людей убивают, но вот так, чтобы вошли в комнату и взяли то, что им нужно — такое со мной в первый раз было. Мы убедились тогда, что действительно слушают, действительно следят.""

интервью 2011 года, читать дальше

Из фильмографии

PS Stas Stranger:

Почему-то ничего не слышно о Андрее с 2013 года. Ни на  facebook, ни в VK.

 Хотя, нет. Вот, нашёл свежее интервью киевлянам:

Режиссер Андрей Некрасов: Украина представляет "опасность" для российской идентичности

"... Я бы на месте лидеров революции на второй день после победы Майдана сел бы в самолет и полетел в Донецк. Не ждал бы ни дня. Кстати,  то, что произошло в ВР с законом о языках (Закон "Об основах государственной языковой политики", - отмененный парламентом 23.02.2014, - ред.) – вообще, похоже на провокацию."

Что сейчас можно сделать, как примириться с Востоком?

"В идеале – это двуязычие на официальном уровне. Русский в Украине – самое сильное оружие против Путина, и если бы завтра чудом в Донбассе поняли, что они могут получить счет в кафе, договор в банке, рецепт в больнице на русском языке и ничто этому не угрожает, это бы изменило многое. Я понимаю, что украинский должен быть государственным, что нужно переломить русификацию, но если бы такая страна была, п….ц был бы Путину! Толерантность к языкам меньшинств, европейская, настоящая – это то, что выбило бы почву из-под ног "путинизма" и российской системы. Русские бы в очереди стояли, чтобы сюда приехать. "

Режиссер фильма о Магнитском в интервью RT: До съемок картины я верил в версию Браудера

http://www.ntv.ru/novosti/1625037/