Ноготочки у нее были острые-острые, прямые, красивые и блестящие. Но она не считала нужным обмакивать их красным. То, что ей попалась новая добыча, она показывала другим образом. Ее желтые глаза вспыхивали огоньком, и огонек долго еще горел там так, словно забыли потушить свечу. И совсем не была кошкой, а те, кто пытались ее с ней сравнить, одаривались лишь презрением. Она – стерва. Это – высшая ступень развития, и достигнуть ее было не так уж просто.
Теперь уже Стерва не могла бы сказать, когда именно пришел сон, зачем и ушел ли обратно. Она даже и не пыталась это понять. Камень души ее только радовал, потому что все ненужные и глупые чувства разбивались о него, а ей было даровано спокойствие.
По молодости она не понимала, что нужно укреплять бастионы души и сплачивать ее, организовывая плотные здания, которые никогда не станут руинами. Она летела к счастью, обжигалась, смеялась солнцу, пытаясь соткать из себя легкую искрящуюся радость. Ее сердце было дышащим молодостью и открытостью знаменем, которое она показывала всем. А они ее ранили. Сердце саднило, душа постанывала, но она плевала на все и отдавалась воздуху. Наивная. Воздуху она не была нужна, она не была нужна свету, она не была нужна никому. И скоро светлая улыбка счастья от того, что ее хотят видеть и чувствовать, что ее слушают и слышат, застыла. Ее всего лишь осенило, что она одна. Что то, что она хочет дать этому миру, ни фига не нужно.
Тогда она решила брать сама. Ей это, по сути, не было нужно. Она могла питаться только собственными лучами. Но она решила, что незачем тратить свое впустую, когда можно взять у других. И они, к ее удивлению, давали, и чем больше она брала, тем больше получала. И они стали называть ее милой кошкой, самодостаточной, очень рациональной, приятной. Смешные. Ведь она уже достигла высшей ступени. А они даже не могли этого увидеть. И можете себе представить, никто никогда не называл ее стервой, хотя так оно и было.