В стёклах ласковых слов нет
для грозы, посему
Центр города глохнет,
Не расслышать ему

интонаций богатых
в монологе дождя.
Меркнут после раската
Очи статуй вождя --

и укоры разряду,
и скандалов чреда.
Тают замыслы радуг,
Их смывает вода.

Реет ветер-подпасок
С акварелью родной,
Из разбросанных красок
В каплях нет ни одной.

Дождь шуршит как обычно,
в смысле, как повезёт.
Над горой самолично
Случай тучи пасёт,

от которых все клёны,
клумбы, пристани ждут:
пошуршит благосклонно
иль не выльются тут.

Для того ль позолота,
Для того ль -- глубина?..
У театра кого-то
подпирает стена.

И безлиственный разум,
вроде пыли, прибит
под подошвами (фраза --
будто щель между плит).

Лбом упершись в усталость:
"Буквам, как и творцам,
На афише мечталось
Биться ближе к сердцам...

Или редкие миги
К циферблатам прижать --
Никому в этой книге
Штампов не избежать."

Случай скрючил ручищи,
Выжал грубую быль.
Стали улицы чище,
Но чернее, чем пыль.

Перешёл вина, воды,
Миновал магазин
житель. В луже разводы --
неудачный бензин.

Выбирает из мая
День конкретный толпа.
Очутиться желая
у другого столба,

от повозки железной
удирает щенок.
Громыхает небесный
Типографский станок.