И даже когда ехали тачанкой в степь, заунывная песня — «Когда еврейское казачество восстало, в Биробиджане был переворот» — украинского националиста по фамилии Сабадаш не раздражала. Даже наоборот, заставила вспомнить, что был на Запорожской Сечи (не нынешней, а той — до разгрома Екатериной) еврейский курень — «Славные были воины! Звери!..»

ЕФИМА ПОДОКСИКА сегодня многие знают как садовода-любителя и одного из инициаторов создания в Костроме казачьей станицы. Но задолго до этого Ефим Давыдович воевал в Манчжурии с японцами, в Венгрии в 1945-м ходил в последнюю кавалерий скую атаку Второй мировой войны и строил под Костромой так называемые старты ракетно-ядерного щита СССР первого поколения.

– Ефим Давыдович, сколько вас помню, вы всегда приносили в редакцию какие-нибудь сенсационные до гадки о происхождении казачества. Но ведь Кострома – не Краснодар...
– Думаете, под Костромой не было казаков?

– Может, и были... как временно расквартированные для какой-нибудь всенародной порки.
– Вот, вот. С юности я это слышал: казаки – сатрапы, душители, мучители. И большевики нас расказачивали, и до них городские мамки казаками детей пугали...

– Я слышал, в мещерском крае Подокса впадает в Оку.
– Верно. Меня мещерские казаки в части тоже Подоксой звали. А Подоксик – это ручей, ручеек... Так вот, в смуту часть мещерских казаков – иудеев по вере пошла с самозванцем, а другие доверились Михаилу Романову. Тем не менее вернувшийся в Москву митрополит Филарет велел всех мещерских из Московии изгнать. Привязанные к иудаизму ушли в Литву, к караимам, частью осев по дороге на Березине.

– Вы ведь там родились?
– Да. В Борисове, в 1925-м. А другая часть мещерских казаков попала на костромскую землю, в том числе и под Нерехту, где их за крутой нрав и смуглую масть прозвали татарами. Есть и в Кологривском районе Ватаманово – от «атаман». Когда в 60-м я приехал в Кострому, то нашел здесь у деревни Фролино возле Берендеевой церкви на могилах меноры – верный признак казачьих еврейских могил.

– Стало быть, «когда еврейское казачество восстало» – это не шутка?
– Увы. К сожалению, позже историю казачества подгоняли под каноны «Самодержавие, православие, народность». А между тем «хазака» – хазарское слово, да и один из центров казачьей культуры – Кагальницкий городок – от хазарского «кагал». Об этом хорошо знал Михаил Шолохов, но преднамеренно помалкивал.
Впервые я увидел Шолохова в Каменской, в расположении 37-го казачьего полка. Шел 48-й год, писатель избирался в Верховный Совет, и я оказался одним из его доверенных лиц. Об обратил внимание на то, что многие казаки не славяне. Спросил: «Субботники есть?». Позвали меня. Спросил: «Что читал?». Я назвал «Донские рассказы», «Тихий Дон». Он опять вопрос: «Из мещерских?». «Подоксик», – говорю. Он обрадовался: «Ну тогда ты и первого казачьего атамана назовешь!». Я говорю: «Мещерский казак Шари Азман». Тут Шолохов обратился к окружению: «Учитесь у мещерских. Эти ничего не забывают, они – книжники». После этого я получил от замполита приказ ходить по полку и рассказывать историю казачества.

– А в чем же лукавство-то Шолохова?
– Позже в Новочеркасске, в музее Донского казачества, Шолохов спрашивал меня: «Откуда у тебя сведения про Кагальницкий городок?». Я сослался на бабушку Федору Давыдовну и другую еврейскую родню. Шолохов то ли хитро, то ли виновато улыбнулся и говорит: «Пока есть противостояние между православием и иудаизмом, правды не будет».

– Но сегодня уже не спросишь, о чем он промолчал в «Тихом Доне».
– Почему промолчал? Самый главный, самый любимый и искренне написанный им герой Григорий Мелехов – «похожий на турку». Между прочим, «мелех» на иврите – «царь». Кстати, Шолохову я благодарен. Это по его указу меня послали в высшее военное училище в Питер с сохранением оклада сверхсрочника. А на прощание Шолохов сказал: «Ищи, казак», истину. Может, найдешь...».

В. СБИТНЕВ. «Костромские ведомости».
© «Рыбак Сахалина», № 4(1200), 26.01.06.