I. Художник.

Темнота, одна нищая темнота перед глазами. Ночь не обременяет себя красками и звуками. Эта маска  ни к чему, таинственность наполняет её кровавым очарованием. Магическое время, время игры и фантазии. А она свободная, пустотой души лишь ограничена. Это такой спектакль воображения, где сцена это рубиройдные  крыши домов, софиты – яркие огни города, а занавес – мрачный покров ночи.

И на этой сцене, вне надуманной цензуры, играют любые актёры, без мастерства и таланта, но с душой и неподдельной правдивостью. Это искусство жизни, игра света и тени, сплетение разума и эмоций, что может быть ярче и талантливей?

Только художник, расставляющий фигуры и слова в такт ночным свечкам. Он раб своей профессии, пленник своего таланта и маг этой ночи. Заклинания его – стихи, зелья его – чувства, идолы его – образы. Образы, нескончаемые образы, летящие по звёздному небу, вдыхающие в холодную синеву неба жизнь,  и озаряющие путь.

Я мог часами сидеть у раскрытого окна, глядя на город,  и поднимая глаза дорисовывать недостающие образы. Так и сегодня замечтавшись, задремал. В этом сладком дрёме беспорядочные мысли, сложившись в единую систему, пробудили меня страшным разочарованием. Я   очнулся со сдавленным криком. Опять на землю! Шлёп о бетонный пол! Как же больно надо признаться. Каждый раз набиваю себе здоровенную шишку на сердце. Скоро оно откажется на меня работать. Это резко отрезвляет, даже через чур. Нельзя так выдавать правду, слишком безобразна. Подобно демону гётевского Фауста, её зловонье отравляет дух, убивая всякую надежду.

Сегодняшняя порция реализма перевесила все. Другие лишь заново прочитанные аксиомы. Их не надо искать и выводить, они сами открыто оповестят о своём присутствие, каждая в свой час, каждая по-своему. И они вовсе не законы жизни, нет, законы статичны, подобно природе, а их создает нечто другое, это как ответ на неоплаченные радости. 

Одну я в своей жизни узнал слишком поздно. Она была противоядием к яду, что отравил меня несколько лет назад. Яд слишком медленный чтобы умереть без мук и слишком сладко манящий, чтобы его не выпить.

Да, я отравлен красотой искусства. Его тяготящим смыслом и подвластной мне простотой. Мой мысли и слова служили мне средством, а порок и добродетель – материалом. Я словно Бог создавал гениев и злодеев, строил цивилизации, вдыхал в них жизнь и так же легко карающей рукой создателя умерщвлял их.

Говорят у каждого автора свой язык. Но слова везде те же, просто у каждого своё лицо, искусство это зеркало отражающие его, а вовсе не жизнь. Это любование собой, каждое новое произведение – биография мысли, настроения, понимания. Какая польза в этом? …

Единственным оправдание нам, самодовольным кретинам, служит лишь безграничная любовь к своему творению...