Мне в четырнадцать лет только и приходили-то письма из-за заграницы. На адрес бабушкиной квартиры от людей, которые знали только то, что я последняя в очереди на упаковку в пачки и отправку за океан. Мне в четырнадцать лет разрешалось сидеть на подоконнике в комнате тети и смотреть в окно на дорожку меж палисадников, где мне первый раз разрешили погулять одной в семь лет, при условии что бабушка будеть следить из окна. Туда мне приносили письма, а у тети должен был скоро появиться мужчина, поэтому в комнату можно было заходить только таким маленьким как я, чтобы не понять взрослые секреты. Сестра злилась и била за то, что ей не дают почитать сектанскую книгу про ангелов.
Сначала мне приходили письма от роботов-кенгуру из Австралии, я покупала путеводитель по Квинсленду и учила австралийский сленг. Мне снились сны про то, как он плачет из-за того, что после девяти месяцев ребенок так и не родился и остался во мне. Не покупалось ни алкоголя, ни сигарет, но четырнадцать долларов, чтобы ему ответить так и не нашлось.
Затем мне стали приходить письма от американского самурая, хотя я знала, что их пишет мумия Рональда Мак Дональда. В канцелярском магазине волшебно пахло папками на тридцать файлов, куда складывался он - пьяный, отобранный, смешной, он пресовался и складывался в гору, с которой я надеялась прыгнуть на ту сторону. Мы бы могли летать на крыши небоскребов и рисовать друг другу контуры харакири на животе красным маркером.
Я падала с железной лестницы на второй этаж и целовала колющиеся точки ради них, а они должны были забрать меня к себе отсюда.
Теперь от них осталась лишь височная косточка и коленная чашечка на рабочем столе, кто заберет меня теперь, если я вот так все забыла?