Геометрическая фигура - круг. При помощи карандаша отметим все те точки, кот. наход-ся в пределах нашего круга. Колич-во эти точек бесконечно. Однако, теоретически вовсе не так трудно представить себе, что мы действит-но прошли всю бесконечность точек, содержащихся внутри круга. Мы исчерпали весь кругу и больше идти некуда. Поскольку круг у нас начерчен на какой-то плоскости, а никакого начала или конца этой плоскости не видно. Что дальше? Если мы действит-но двигаясь внутри круга просмотрели его целиком, а мысль наша не остается на месте, а движется дальше, причем двигаться дальше некуда (ведь кроме круга ничего нет). Остается единств. выход - зафиксировать весь пройденный нами круг, но уже как целое, как неделимое на отдельные точки, как нечто выходящее за пределы пройденного нами круга. Хотя, идти дальше в наших условиях вообще некуда. Другими словами мы в данном случае должны сказать: фигура, внутри кот-й мы двигались, есть круг или "круг есть именно круг, а не что-нибудь иное".  Ясно, что покамест мы двигались внутри круга, мы еще не знали того, что движемся внутри именно круга, а когда мы охватили весь круг, то получили его уже как нечто целое и притом отличное от того бесконечного фона, на котором он начерчен. И, рассуждая логически, мы должны сказать: мы теперь поняли круг как некого рода смысловую конструкцию. Круг получил для нас значение именно круга, а не чего-нибудь другого. После исчерпания всех бесконечных возможностей круга мы узнали смысл самого круга, т.е. смысл данной вещи возникает только тогда, когда мы сравнили ее с ней же самой или когда мы эту вещь отождествили с ней же самой.

Смысл вещи есть, таким образом, сама же вещь, но только взятая в тождестве сама с собой, а поскольку отождествлять можно только то, что различно, то смысл вещи есть сама же вещь, но взятая то же самое время и в различии с самой собой. Ясно, что смысл вещи, формулированный таким образом, впервые делает возможным также и сопоставление всякой данной вещи со всякой другой, т.е. наделение ее специфическими свойствами и качествами. /Лосев А.Ф./

Это я к тому, почему у героев Достоевского есть одна чрезвычайно важная черта - удвоенность их поступков, сопровождаемая часто и удвоенностью объектов. Возьмем, например, Раскольникова. В тексте романа даны 2 его посещения старухи-процентщицы: превое - "пробное", второе - законченное убийством. Вместо одной старухи Раскольников убивает еще и Лизавету; на груди у старухи он находит два креста. Позднее, решившись открыться Соне, он посещает Соню два раза, а решившись открыться следствию - опять делает 2 попытки, причем по дороге в контору совершает 2 земных поклона на Сенной площади и дважды видит Соню. Кстати, само признание Раскольникова в убийстве тоже удвоено: раз он признается Соне, посещая ее для этого два раза, во второй - в конторе, куда тоже заходит два раза. 

Теперь понятно, зачем!.. Ох, Гений!..