I
Тайга.
Много я ездил по России и бывшему СССР, где только не был в командировках, даже на Дальнем Востоке был, 11 дней поездом ехал, правда, меня потом тошнило при словах вагон, купе, железная дорога, и если бы не булькающий транквилизатор... Так что видел я всяких земель, но скажу одно, лучше наших мест - нет, Русский Север - он и есть Русский Север. Хотя зимы у нас порой бывают суровые, минус 40 пару недель каждую зиму бывает, а минус 45 через зиму, но переносятся довольно легко, мало бывает ветров, тайга. Леса необъятные, зверья в них много, а уж ягод и грибов вовсе немеряно … с голоду в тайге, особенно летом, умереть затруднительно, только суперленивый загнется, но вот заблудиться в них - что чихнуть, век искать будут и не найдут. В течение лета 2-3 человека, как тут у нас говорят, навсегда уходят в тайгу. Когда здоровье позволяло, и когда я еще не изменил своего отношения к охоте, я по 2-3 недели проводил в тайге. У меня была своя охотничья избушка, которую мне передал один старый (сейчас уже покойный) охотник, это было убежище от всего, если Вы меня понимаете. Я уходил туда один, (по натуре я одиночка), припас готовил загодя, заряжал около сотни патронов, 50 штук с дробью №5 на утку и рябчика, 30 штук с дробью № 3 на тетерева и глухаря, штук 6 картечных патронов и столько же пулевых на всякий случай. Покупал гречневую кашу – концентрат, упаковок 15, сахар – обязательно кусковой, его просыпать нельзя. Соль, перец, лавровый лист, приправы в пакетиках. Раньше сушил сухари, но потом стал брать муку, приспособился в печке, (в избушке), печь лепешки. Тесто замесишь, берешь две сковороды, в одну тесто, другой сковородой поменьше закрываешь и в печь, под угли, такая лепешка получалась – загляденье, вкусная очень, особенно когда намотаешь на пятки километров двадцать - двадцать пять. В избушке, кстати говоря, посуды всякой было - завались. Радиоприемничек – маленький такой, мне его друг подарил, он увлекался радиоконструированием, я этот приемничек очень ценил, за его малый вес и чистый прием. Курил я тогда, и что бы не брать с собой пачки сигарет, брал трубку и табак, как сейчас помню «Нептун». Трубка любит покой и неторопливость, на бегу её не покуришь, а значит, смолишь меньше. Сейчас-то я вообще не курю. Солдатскую фляжку (800 гр.) армянского коньяку, примешь пятьдесят граммов на ночь, очень сну помогает. И хотя за зиму и лето, все было продумано неоднократно, примерено сто раз, рюкзак получался увесистый, и как говаривал мой знакомый охотник (потный) – то есть заставлял потеть. Но своя ноша не тянет, идешь потихоньку, пыхтишь.
Короче - приходило время отпуска, и я, закончив все дела на работе и по дому, начинал собираться, обычно это было 5-6 сентября. До сих пор помню то радостное чувство сборов, а уж как собака моя радовалась, по-моему, она радовалась больше меня. Тогда была у меня охотничья собака, звали её Лада, это была русскоевропейская лайка, черно-белый окрас, очень добрая, и большая умница. Когда я начинал собираться, в квартире начинался сущий бедлам. Лада носилась по квартире, собирая наши вещи, она отлично знала, где что лежит. Вытаскивала из-под дивана мои резиновые сапоги, затем совала нос в рюкзак, да так, что вся туда залазила и запутавшись внутри рюкзака каталась по комнате этаким большим колобком, громко рыча, пока я её оттуда не вытряхивал. Затем притаскивала свою миску, пыталась её сунуть в рюкзак, я ей не позволял, но она не обижалась, тащила какую то другую вещь, например свой коврик, и тоже пыталась всунуть, короче, проявляла самое большое участие и рвение. Наконец собравшись, мы с ней шли на автобусную остановку. По дороге, она вела себя очень лояльно по отношению ко всем встречным собакам, она их просто не замечала. В иное время, она ввязалась бы, как минимум в три потасовки, но тут, уже было не до пустяков.
Лада бежала рядом, поглядывая снизу вверх на меня, порою озабоченно нюхая рюкзак, типа, все ли мы взяли. Потом мы ехали на автобусе, и Лада, сидя на рюкзаке, который стоял у меня в ногах, смотрела в окно. Конечная остановка автобуса находилась на узкоколейной железнодорожной станции Верхний склад, а мне надо было на станцию Нижний склад, и мы с собакой терпеливо дожидались пяти вечера, когда заканчивался рабочий день, и люди ехали домой на маленьком таком паровозике, (достойном, наверное, места в музее). Когда я впервые увидел этот паровоз, то подумал, что, наверное, он вышел из под рук братьев Черепановых, так он был стар. Паровозик пыхтел паром, пускал клубы черного-черного дыма из трубы, но на удивление шустро тащил состав из 5-6 платформ с лесом и так называемого полувагона. Полувагон - это такой деревянный вагон без крыши, зато по краям шел борт на уровне плеч сидящего человека, его всегда цепляли к паровозу впереди, поэтому обзор был великолепный. Линда сидела рядом на деревянной скамейке и внимательно смотрела вперед, иногда лаяла на пролетавших птиц и, поворачиваясь ко мне, тыкалась холодным и мокрым носом мне в щеку, т.к. это чудо техники при езде сильно раскачивалось, путь был раздолбан донельзя. Иногда паровозик останавливался у речки, и кочегар с помощником тащили толстый такой, гофрированный шланг и бросали его в воду. Чавкал насос, вода булькая текла в бак, ну а пассажирам порой доставалось грузить дрова в тендер (тендер это типа багажника у паровоза, в котором он возит топливо, в данном случае дрова и воду). Также бывало, что паровозик со страшным скрежетом, сильно кренясь, сходил с рельс и тогда, паровозная бригада при помощи двух ломов, одной кувалды, одного домкрата и большого количества ненормативной лексики, быстро ставила его обратно на рельсы. Паровозик постукивая колесами ехал дальше, подвыпившие мужики громко горланили “Наш паровоз вперед лети” да и как не горланить, когда вмажут газированной самогонки из сифона, еще не то запоешь. Тогда я впервые попробовал этот напиток, берется пол-литра самогонки, (она и так градусов 70) заливается в сифон, и туда пшикается два баллончика углекислого газа. Назывался этот напиток - «Кувалда» - действие на организм было одинаковое, особенно с непривычки. Выпьешь стопку, в желудке, словно напалм горит, в голове шум как от взлетающего самолета, взгляд враз фокусировку теряет, короче – сплошной ужас, я один раз только попробовал и больше не пил. Хочу напомнить, что дело было, в разгар антиалкогольной компании, начатой М.С. Горбачевым, был такой политдеятель. Ну да ладно, это я отвлекся.
Дальше, от станции Нижний склад мы шли пешком, шли, поторапливаясь, надо было засветло дойти до озера. Периодически я делал привалы, потому что рюкзак, чем дальше шли, тем больше он весил. За все время пути получалось три привала, минут по пятнадцать, во время привалов я лежал, положив ноги на рюкзак, и смотрел в небо. Ну а Лада, найдя кусок бересты, и ухватив его зубами, скакала вокруг меня, мотая головой так сильно, что казалось голова, вот-вот отвалится. А потом, устав скакать, ложилась на землю и, зажав бересту лапами, начинала рвать её на тонкие, узкие полосы.
Продолжение следует.