Как легко говорить о смерти, ни разу ее не касаясь, втрое легче говорить о смерти, глядя в ее глаза изо дня в день. Циничные патологоанатомы, восхищенные подростки, меланхоличные следователи...

И, конечно, герои, идущие на смерть во имя великой цели.

К кому относился он, я не берусь судить - из меня вообще судья ни к черту, а тут уж и вовсе ни капли объективности у меня не осталось. Ни капли. Впрочем, как любит говорить ее Светлоть, в жопу вашу объективность, господа. Он решил умереть - что ж, он мертв. Он считал свою жизнь бессмысленной и конченной, он был прав. Никто не плачет по нему: его мать давно спилась, его отец не знает его имени, его сестра третий год лечится от психического заболевания с трехступенчатым названием, она не узнает даже своего отражения в зеркале. У него не было ни детей, ни даже любимой женщины, была лишь одна девочка с соседней улицы, которая смотрела из окна на то, как он каждое утро уходит на работу и возвращается по вечерам домой, пиная опадающие листья. Как зажигает на кухне свет, садится к окну с книгой - и читает.

Девочка тоже не плачет. В ее глазах безысходность. В ее чужих, незнакомых карих глазах. Она вертит в руках осколок стекла его окна с капелькой крови на кромке. Она зажигает свечу каждую третью ночь с его смерти - с того мгновения, как их взгляды встретились, как он улыбнулся ей за миллиметр до земли.

Она забудет его.