Все-таки это город дождя. Солнце ему ни к лицу. Лазурная Ана сквозит фальшивостью, как небо в Голливуде: "голубее, чем Элтон Джон и пошлей, чем рекламный ролик". Туристы в восторге, фотографируются на мосту святой Рии, хвалятся друг другу, что, мол, фотография вышла точь-в-точь как на открытке. Я им улыбаюсь самой дежурной из улыбок, такой же яркой и бессмысленной, как солнце или неоновые рекламы - но они же туристы, они принимают мой сарказм за искреннее радушие и лезут обниматься. В третьем корпусе поселилась пятнадцатилетняя девчонка из далекого восточного города, никогда в мире не видевшая моря. И, кажется, мужчин - судя по тому, как она на меня реагирует. Ужас, смущение, удивление и интерес переросли в гипертрофированную кокетливость. Наверное, это возраст. Только вот мой или ее?

Победой разума над силами зла плывет по свеженакапанным небесами ручейкам пух одуванчиков. Жаль, что к утру все лужи пересохнут, и буздомным собакам будет нечего пить, кроме фонтанов. Утренний каппучино уступил место утреннему гляссе - малышка Клери из кофейни на Серебряной площади приветственно улыбается и без слов начинает его готовить. Приносит свежую газету, хрустящие тосты с зеленью. Она меня помнит, я прихожу каждое утро ровно к половине десятого. Я ее тоже помню - мы часто едем вместе с работы домой. Она чудо как хороша, ей очень идет улыбка и тот бежевый сарафанчик. Она выходит замуж через два месяца и советуется со мной о том, какое платье лучше подойдет для венчания. Я пытаюсь помочь ей. Она мне нравится.