Он долго не мог найти своего имени. Отчасти, потому что отказывался уметь читать знаки города, отчасти, потому что осознанность приходящего брала верх, а отчасти, из-за своей типично колдовской вредности. Он умел шутить с реальностью и намеренно дырявить пространство, чтобы потом поставить на серый вельветт времени латочку в виде куска безумной гавайской тряпочки. Он любил играть. И иногда никакие игры с ветрами и вечностью не могли переманить его на свою сторону - перевешивали его собсвенные игры для себя самого. Он не играл в ма-джонг с лунными бесами, лишь отмахивался от них ."Тпрррру, волосатые, уймитесь, мартышки хвостатые!" - кричал он им наверх, а те в ответ швыряли в него птичьими какашками и ухахатывались. В такие дни он сдвигал брови и ходил куда-то, запутывая в туман улицы. И знающие качали головами и задёргивали шторы. Потому что он не мог сидеть в тпеле, когда так. Он устраивал крепчалые сквозняки. так он ходил, всё имя искал.А ещё он мог почти всё, если сильно хотел. Но быстро забывал ненужное. Решительно мял бумажки и крошил их гномьими пальцами в огонь, нашептывая на древнем языке Солнца хитрые сплетения. А иногда он спохватывался и звонко хлопал себя ладонью по лбу, понимая, что скрошил что-то нужное. Он знал, кто он, но забыл это слово. Однажды он соорудил странную конструкцию из камней, развёл огонь, достал медную джезву, расставил вокруг себя баночки... и стал ждать, забравшись на высокий ржавый корабельный стул. Первый свой кофе он перелил в деревнянную плошку. Повёл ноздрями, осторожно выхватывая запах. Тихо фыркнул и отставил подальше. Вторую порцию кофе он варил дольше, усмехался чему-то... ждал. Солнце уже село. Когда было уже всё, он обжёгся об джезву и зарычал. Вытянув шею он снова повёл носом.  Из гортани донёсся глухой рык, затем последовало ругание на непонятном языке древенсых ящериц. До восхода солнца он водил круги над костром. То кружил, то снова усаживался на высокий обшарпанный стул. Третья порция родилась с первым солнечным светом. Третий раз он втянул запах. На этот раз удовлетворённо с улыбкой вздохнул, распрастёр руки и захохотал. Отсмеявшись, он почесал бороду и с радостным воплем расплескал по всем сторонам света своё варево. Он так и не нашёл себе имени, но те духи, кому удалось в то утро попробовать его кофе, стали звать его Колдуном Медной Джезвы. Хотя это было совсем не его делом - колдовать над джезвой. А кофе кстати он вообще не пил . У негоаллергия была .