[показать]- Не тычь ты пальцем! - Шикает на Анку мама. Анка замирает и приоткрыв рот испуганно смотрит на бабульку, та беззубо скалится. Щурится, замотанная в платки, в полушубке, смеётся и манит её. Анка заревела, мама дёрнула нерадивого ребёнка за руку и пошла по улице. Старушка улыбалась им вслед какой-то своей мистической улыбкой, хитро прищурившись, подобно кошке. Дескать, знаю я, где вы сметану прячете. Сидела себе на лавке, перебирала что-то в руках - не то кофейные зёрна, не то рисовые семечки.
- Чего она на нас постоянно смотрит? - Недовольно спрашивала подруга Анку, когда она выходила во двор поиграть.
- Да пёс её знает. Всю жизнь тут, наверное, сидит, беззубая, щурится, старая карга, - отвечала та, брезгливо и негодующе отводя взгляд. - Пошли отсюда, нас ребята уже ждут.
А старушенция всё также сидела и всё также улыбалась. Иногда исчезала за стеклянными дверями супермаркета, чтобы купить хлеба и яиц и пару сосисок для чёрной дворовой кошки Мурки. К лету она снимала яркий платок с головы и тогда всеобщему обозрению представлялась лохматая и совершенно седая макушка. А волосы, казалось, сотканы из пуха - лёгкие, мягкие, воздушные. И нелепые морщины на лице, да короткие пальцы с грязными ногтями, вечно что-то ловко перебирающие. Пухлое тёмно-серое пальто и деревянная трость. Все дворовые дети её боялись и обходили стороной и никогда не здоровались. Да и взрослые не то просто не замечали, не то недолюбливали старушку. Кто-то говорил, что она ума лишилась, когда её дочь сбила машина, а кто-то что она просто глухонемая. Жила она в сорок пятой квартире на четвёртом этаже, там лестница ещё нехорошая такая была, вечно батарея текла, и было холодно зимой. Мамаши с детьми предпочитали на лифтах подниматься и спускаться, нечего лишний раз мимо её двери ходить, сглазит ещё, нелепая бабулька с небесно-голубыми очами, будто бы слепыми.
- Давай не здесь, - тихо сказала Анка Матвею, косясь на старушенцию, когда они остановились у её подъезда и обнялись на прощание.
Тот недоумённо глянул на бабульку, зорко глядящую на них, и пожал плечами.
- Странная она какая-то, - вздохнула Анка и отвела взгляд.
Беззубая старушка рассмеялась и покачала головой, глянула в небо, где кружилась стая ворон. Анка вздрогнула и прижалась к Матвею.

Как-то вечером Анка возвращалась домой из института. Свернув на тропинку, ведущую к её подъезду, она внезапно увидела седовласую старушку, согнувшуюся пополам. Она еле-еле опиралась на трость и не то кашляла, не то ворчала, не то плакала. Анка замерла, как вкопанная, судорожно смяв какую-то бумажку в руке, то ли чек, то ли трамвайный билет, а несколько минут спустя нерешительно шагнула к старушке. И всё-таки близко подойти к ней не решилась - испугалась. Внезапно бабулька подняла голову и Анка увидела хитрющий взгляд сощуренных глаз и кривившийся в усмешке рот; лицо седовласой на миг скрутила судорога, она рассмеялась и протянула руку к Анке, глядя на неё неожиданно чистым и ясным взглядом. Девушка в ужасе отшатнулась и побежала, на бегу оборачиваясь. Старуха так и стояла с протянутой к ней рукой и безумной улыбкой на губах. На секунду Анке показалось, что за спиной у несчастной колыхнулись огромные белоснежные крылья...

На следующий день она узнала, что старушка умерла. Не то от сердечного приступа, не то от кровоизлияния, не то ещё из-за чего-то. В тот день, когда она возвращалась домой, с неба посыпалась мелкая крошка - снег. Пара маленьких пушистых перьев упала на её плечи; она остановилась у подъезда, внезапно почувствовав, что рюкзак за плечами стал будто бы немного тяжелее. Она резко вдохнула, и холодный воздух вскружил ей голову - всё равно что вина глотнула, искрами разлетелись мысли, она скинула рюкзак с плеч, распахнула полы пальто, взмахнула крыльями и... взлетела

Настроение сейчас - настроенческое