Все помнят, как задолго до 9 мая, где-то так недели за две, по телевизору зачитывали, что московские власти клянутся мамой и бьют себя пяткой в грудь, что на День Победы будет солнце.
Тут в качестве видеоряда обычо показывали кудесников-метеорологов с наморщенными погодной мудростью лбами и летчиков рядом с флягами сухого льда, которые дымились, как зелье в бокальчике для Алферовой в кино про трех мушкетеров.
Летчики также скупо и лапидарно роняли, что дождь не пройдет и что они встанут грудью и прочими частями тела на передовой дождевого фронта.
Нам, обывателям, такие истории были утешительны. И вот 9 мая, утро. Как вы все помните, московское небо обложено ватными тучами, имеет синюшно-сиреневый оттенок, который не может не казаться зловещим московским властям. А еще оттуда каплет. И каплет все сильнее и сильнее, так что уже больше похоже на "льет".
В телевизоре Путин здоровкается с главами и женами, а также с главами и мужьями, безмятежно улыбаясь под дождиком. А чекистская улыбка все добрее и добрей.. :-)
К моменту появляения главной приглашенной звезды - Буша, уже действительно льет. Над главами раскрывают зонты, ветеранам выдают кусок пленки. Дикторы за кадром раз в минуту мрачно констатируют, что "дождь усиливается", а потом напряженными, преувеличенно доброжелательными голосами повторяют, что "такая погода была и 24 июня 1945 года на параде Победы..." Однако, по голосам чувствуется, что больше всего им хочется начать критиковать власти, да так, чтоб Доренко переквалифицировался от осознания собственной неполноценности в почтальоны. Екатерина Андреева даже начинает с глубоко искренней ехидной интонацией что-то про московские власти и погоду, но давится политкорректностью.
Что же касается главного шамана и солнцевластителя, то остается только догадываться, какие чувства он испытывал, поглядывая в свинцовое небо и кося глазом в телевизор на мокрого Буша с мокрым Путиным. Какие картины ближайшего будущего проносились в его мозгу? Наверное, было страшно. С большой долей вероятности можно предположить, что эмоциональная реакция в данной языковой ситуации обрисовывалась им емким и кратким неопределенным артиклем, который также используется как смысловое существительное, означающее падшую женщину непорядочного поведения.
Однако, Бог не выдал, свинья села на диету. Дождь затих и последние пять минут парада даже было солнце. Московские чиновники дружно выдохнули и потянулись за валерьянкой, лавро-вишневыми каплями, за...(впрочем, сами додумаете).
А солнце жарило себе и жарило. Небо синело в разрывах облаков, даже жарковато стало. Толпа на Поклонной, слушающая Гергиева, сняла плащи и надела солнечные очки. Концерт кончился. На сцену вскарабкался красный довольный Лужков, верховный,так сказать, солнечный жрец, и долго кричал в микрофон. Микрофон заливался отчаянным визгом тайного психотронного оружия. Лужков игнорировал визг и продолжал ритмично (паузы для вдоха полной грудью) кричать про Победу и "великого любимого маэстро". Сообщив Гергиеву о его величии и своей любви раз 15, мэр затих, выдохнул, глянул на небо и расплылся в добрейшей блаженной улыбке помилованного висельника.
- Вот, - сказал он благостно, - и сам Господь нам благоволит. Погода наладилась!
И снова светло заулыбался. Отпустило человека.
В общем, там где не поможет авиация, поможет Господь, на том стоим в державе нашей богоспасаемой.