Фаддею Симеоновичу Смяткину, может, и хотелось быть ее чашкой. А вот мне иногда очень хочется быть машинисткой, не в смысле водителем поезда, а в смысле щелкать по клавиатуре.
И чтоб работа у меня состояла из нехитрых и простых операций, чтоб важен был объем и акуратность, а не изощренность и еще черт знает что.
Чтоб не таращиться беспомощно в три папки по 50 страниц на английском, повествующих о тяжбе в далеком заокеанском суде, чтоб не возвращать обратно щиплющие глаза к монитору, не скользить преступно взглядом по мерцающему на нем тексту закона, в который раз проскальзывая мимо смысла этих длинных и обстоятельных предложений.
Вот печатала бы сейчас просто черные символы на белом поле, не важно что: рекомендации по лечению радикулита, отчет об испытаниях хомячиного (или хомячьего?) корма, роман "Путь в тонкие миры", и никаких нервов, никаких...
Хошь, меню на субботний юбилей в уме составляй, хошь планы на жизнь строй, хошь калории обеденные подсчитывай, хошь размышлениям об N предавайся......
Но нет, мой несчастный мозг запродан в комплекте с памятью и устройством для ввода информации карего цвета.
Рабочие восемь часов и сверх плюс бесконечность....В воспаленном сознании нет места. Все системы работают с полной нагрузкой, предупреждающе помигивают красные лампочки, от перегретых панелей пышет жаром, пахнет паленым пластиком, натужно гудят вентиляторы..
Поэтому, я беру с собой в туалет чашку, чтобы на обратной дороге налить себе чая и прихожу с пустой, поэтому я, блин, опять не позвонила автоинструктору и не купила себе цветочные штучки на голову к субботе.
Так, о чем это я..
Это я о меморандуме по вопросам интеллектуальной собственности. А красивая могла бы быть формулировка диагноза:
"Ее рассудок не перенес кражи интеллектуальной собственности. С тех пор она не произносит не слова, боясь нарушения копирайта. На редкость устойчивая фобия. .."
А чем в итоге будет отличаться мой труд от труда счастливицы нашего мира - машинистки? Та же белая бумага, те же значки...Только в ней будут дышать и пламенеть все эти мои изматывающие часы, резь в глазах, проясневшая внезапно голова, родившаяся четкая формулировка... Моя, моя, только моя.
Да благословенны будут машинистки, но не вольюсь я сонм блаженных сих..