Море штормило. Уже шестые сутки неистовствующая стихия казалось выворачивала себя наизнанку. Вода потемнела, стала густой и тяжелой. Резкий порывистый ветер вздымал многометровые волны и, словно младенец игрушки, швырял их из стороны в сторону. Непрерывно хлестал мелкий плотный дождь - будто небесная влага ополчилась, пошла гражданской войной на земную, и теперь орды ее войск беспристанно штурмовали этот клочок мирового океана. Море сходило с ума.

Капитан стоял на прибрежной скале и тревожно смотрел вдаль. Если буря войдет в бухту придется правдами и неправдами выбираться из этого пекла. И неизвестно выдержит ли его корабль еще одно такое плавание.

Полгода назад, когда после долгих месяцев скитаний они вошли в эту бухту, когда киль наконец коснулся дна и впервые за долгое время был брошен якорь, тогда на их корабль было больно смотреть. От парусов остались грязные лохмотья, бахромой свисающие с мачт. Оба борта зияли пробоинами, где-то на скорую руку залатанными, где-то брошенными - и будь что будет. Обезумевшие от усталости и холода матросы держались на последнем дыхании. Было не понятно как они вообще дотянули, как не потонули по пути.

Первое время вся команда только и делал, что отъедалась да отсыпалась. Лишь потом, много позже начался ремонт корабля. И вот сейчас он медленно, но верно подходил к завершению. Уже были готовы все прямые паруса и уже дошивался косой. Борта, палубы, мачты пахли смолой и свежим деревом. Но все же было рано, слишком рано для выхода в открытое море. И вот этот внезапный шторм - как гром среди ясного неба...

Капитан стоял на скале и с тревогой смотрел вдаль, ожидая чем все это закончится.