Собрались как-то мужики из Москвы поохотиться в глухих краях на Валдае,
загрузились в машину в полной экипировке, с ружьями, с вещмешками, все
по-серьезному и вообще. А собачку (думаю, той-терьера представляют себе все - эдакое воздушное создание размером с мелкую кошку, с вылупленными глазками и прозрачными ушками) девать было некуда. Ее попытались пристроить на неделю к знакомым, да никто не взял. Пришлось везти с собой. Знакомые и соседи, которые видели их отъехд, провожали мужиков дружным хохотом - уж больно "грозно" выглядела их охотничья собака. Положили собачку на заднюю полочку в машине, и поехали на охоту. Приезжают к дальним родственникам в деревню, а те старообрядцы. Собаке в доме не место, в доме иконы, дом это маленький храм, собака животное нечистое, пусть ночует на дворе, и никакого обсуждения. А на
дворе как такого крошечного оставишь? Едва уговорили хозяев пустить собачку на ночь хотя бы в погреб, где нет икон. Утром с тревогой лезут в погреб - жива ли собачка - и видят такую картину: посередине погреба кучей сложены около 30 задушенных крыс, а на вершине кучи в царственной позе царя зверей лежит охотник. Хозяева заахали-заохали, слух понесся по деревне и в то же утро к дому стали сходиться ходоки с бутылями самогона, шматами сала, окороками, кадушками капусты и единственный просьбой - одолжить собачку на ночь подежурить в погребе. Мужики торжественно принимали дары, записывали желающих в очередь на
собаку и праздновали ее охотничьи успехи. В общем, за неделю никто из них ногой не ступил за околицу, не сделал ни одного выстрела, но машина, когда уезжала из деревни обратно в Москву, едва везла охотничьи трофеи, заработанные собакой.
Вот такая она - охота с той-терьером.