Этот пост тоже старый, но не был опубликован.
А зря.


Вы читали в детстве книжки? Знаете: раньше были такие: картонные, с закругленными углами, с мощной проклейкой и изобилием цветных картинок, которых нам тогда все же казалось мало?
Вы читали в детстве книжки для детей? Сомневаюсь.. Нестерпимо тяжел для ребенка кропотливый процесс добывания знакомых буковок и слияния их в словечки, которые еще надо запомнить , чтобы что-то понять. Если знакомых буковок почти не находилось, приходилось переворачивать книжку и начинать все снова. Рядом справ, вот только протянуть руку, как нарочно близко подкатился резиновый мячик, опоясанный синей полоской, с ямкой сбоку. Мячик, кажется, дразнится своей близостью, и непосильная выдержка требуется от хмурого малыша, чтобы его не схватить. Но он понимает: ему все равно не дадут, и только делает вид необъятная воспитательница, будто пилит себе ногти: на самом деле она настороже, она всех отлично видит; малыш еле-слышно вздыхает, отворачивается от ослепительной притягательности игрушки, и снова утыкается в книжку, и делает вид, что старается что-то разобрать.
Да и что там разбирать? Все и так в них понятно.. Вы читали в детстве книжки для детей? Вы помните - они же все об одном и том же, в сущности. И уже недетская досада овладевает малышом: ну чего от него хотят, раз уже тысячу раз он знает, как ему следует вести себя в садике и каким хорошим и послушным человечком быть ему следует, каким важным космонавтом со стеклянной головой он станет впоследствии - стоит лишь быть хорошим и послушным, хорошим и послушным. Ох уж эти взрослые - сначала внушают такое простое и смертно-скучное, а потом еще заставляют об этом читать. Малыш - еще совсем кроха, и где ему знать, что такое регламент; но его уже научили понимать, что такое Нельзя и что такое Надо, и бессильна пронзительно-чистая синева его глазенок, бессилен их умоляющий взгляд.
Вы читали в детстве книжки? А, может быть , вам их читали? Уверен: до сих пор вы помните, о чем они - потому что ежесекундно видите перед собой миллион напоминаний, потому что ничего так твердо не запоминает человек, как гнусную, гнусную ложь..
Вам показалось, быть может, мой рассказ про трогательный мир ушедшего детства? Не , эта повесть про деньги, всесильный закон нашего настоящего.

***

Объяснить вам, почему находясь на даче, я все время торчу на веранде? Потому что в доме кромешный бардак, ноге не ступить, и так с самого момента его, дома , постройки. В ту пору, когда я был женат, жена неоднократно порывалась прибраться, но я ей тогда не ничего не дал сделат , и теперь перемещаться по дому приходится по-спортивному, тройными прыжками, а по вечерам, чтобы лечь дрыхнуть, я сбрасываю рухлядь с дивана прямо на пол, а сверху падает музыкальный центр. Утром он ляжет на мое место, опять заиграет свою Evanescence, и так у меня ежедневно - боже мой, как же я ленив!.. Поэтому сейчас, когда на улице собачий холод и льет дождище, сигарета уже не горит в руке, а взрывается на ветру, как детонирующий шнур - я хочешь не хочешь забиваюсь в свою халупу и нахожу место только за столом - обеденным, письменным, рабочим монтажно-сборочным, и он же при случае кушетка, если приезжает гость мужского пола. Если гость пола женского, он ложится со мной на диване: такой у меня заведен порядок. Несмотря на бардак, на столе есть свободный краешек, которого достаточно, чтобы разместить на нем пепельницу. А если хочется комфорта - поставить на стол логти или положить небритую, лохматую голову, надо расчищать место. Так мы и сделаем: на пол летит целлофановый пакет с неведомым содержимым, и места хватит и для логтей и для стопки каких-то книг, которые я кладу под голову.
Я замираю и скоро мне, оставшемуся без движения, становится холодно. По полу взад-вперед мотается сквозняк. Ступням ног тепло в рыболовецких ботах на поддельном меху, до неприличия испачканных серебрянкой, но выше, под коленом, ноги мерзнут: ни черта не греет однослойный сырой комуфляж. Я поднимаю голову: по слабо светящемуся окошку рядом справа ползают, извиваясь, ледяные струи, по перекладинам одинарной рамы лупит косой дождь, где-то внизу окно протекает, и на полу под ним уже накопилась целая лужа. Я отворачиваюсь равнодушно и презрительно - все равно мне лень даже думать про неудобства.
Смотрю на книги перед собой, их три, все три учебники: "Механика жидкостей","Теория разрушения" и "Теория вязкотекучести твердых сред". Вздыхаю: какие никчемные попались, но других все равно нет в доме, или есть, но мне лень искать. Включаю светильник, достаю из кармана полусъеденный карандаш, со вздохом открываю одну. Все равно нечего делать в такую-то погоду. Проверяю последний раз , при мне ли сигареты - я их все время теряю, и по дому тут и там попадаются начатые пачки. Сигарет у меня оказалось в избытке: одна в кулаке, одна за ухом, пачка еще с тремя в левом кармане кителя и еще почти полная пачка в правом нарукавном.
Проходит минут пять, проведенных за "Механикой жидкостей", и я уже не жалею, что затеял этот чертов ликбез. Занятно: книга вся исчиркана моей рукой, повсюду попадаются рваные закладки из кусков тетрадных листов; нет ни одной чистой страницы - везде подписаны какие-то формулы, коэффициенты, уже непонятно к чему относящиеся, на полях нарисованы скобки, текст то и дело подчеркнут, есть даже одна карандашная таблица констант. И когда это я был такой прилежный? Помню только, что учился кое-как, да еще неисчислимые попойки и оргии с товарищами - такие, когда наутро не помнишь, что делал и с кем.
Удивительно: каким-то чудесным образом очень скоро решил три задачи, и даже с двумя сошелся ответ; решил одну из "вязкотекучести", но ни хрена не правильно, а в "Теории разрушения" задач не нашел ни одной - правильно, там одна теория . Непонятно одно: дача строилась, когда учился уже на старших курсах, и что тогда здесь делают эти учебники, если в то время мы изучали уже прикладные дисциплины? Вопрос..
Сам не заметил, как отвлекся, как полезли в голову дурацкие воспоминания. О том , какие мы были студентами и какие были наши встречи. Я помню много.
Помню, наши встречи после лекций назначались почти ежедневно, и у нас вечно не было денег - ни у кого , кого не спроси, а потом деньги все-таки находились и начинался кураж. Наша компания становилась все больше и больше, одних людей мы теряли, других находили, и находили всегда больше, чем теряли; новые люди всегда были не с пустыми руками, мы пили уже наплевав на все планы, градус взлетал стремительно, как ракета; всякая закуска кончалась прежде чем мы разделывались с безобидным пивком, и что покрепче приходилось пить уже не закусывая, а когда самых трезвых все-таки предусмотрительно посылали за закуской, они приходили еще пьянее, чем мы, и всегда приносили только водку. А потом город начинал за километр обходить нашу культурную посиделку; откуда-то рождался личный автотранспорт, все ехали к кому-то домой или чаще на дачу, хоть до этого никто никуда не собирался. А что было потом, никто уже не помнил, как не помнил и то, что делал, и с кем. Вы не подумайте, что с нами так случалось очень уж часто. Но бывало. Пункт милиции поблизости мы знали весь поголовно, и ребята оттуда признавались нам, что мы были у них далеко не самыми проблемными.
Никогда не забуду те времена. Иной раз, если тепло, мы направлялись на музыкальный фонтан (есть такой у нас в городе), или куда-то в клуб, если было холодно; по дороге разбивались на парочки мальчик-девочка, и состав парочек все время обновлялся. Помню: сидишь на парапете фонтана, твоя девушка сегодня - самая хорошенькая из всего коллектива. Она, вся такая податливая и тонкая, бывало, положит тебе на колени свою красивую головку и смотрит на тебя снизу вверх, и тогда до всего мира тебе нет дела, ты смотришь сверху-вниз, а там - глаза заманчивые и синие-синие.
Я помню нашу жизнь и наши встречи. Бывало, мы просто где-то сидели и вслух думали о будущем. Мы знали друг друга уже целую вечность, никто не стеснялся ни о чем говорить. Я помню, какими мы были. Кажется, мы учились уже на старших курсах и не стеснялись строить планы. Все ребята учились хорошо, умели переносить трудности, все мы были славные ребята. Никто не боялся окончания учебы, не боялся дальнейшего свободного плавания - мы опасались только распада нашей компании. Мы были полны иллюзий - боже мой ! каких же мы были полны иллюзий... Наши надежды не были похожи на надежды - мы были готовы работать, мы всерьез настраивали на будущее все свое упорство, и его, нашего упорства, хватило бы на что угодно: мы расчитывали. Никто не обещал нам легкой жизни, но мы ничего не боялись, как не боялись и начинать все с нуля. Это все казалось таким естественным, что бывало, сидишь вместе со всеми за такими разговорами и не слушаешь, о чем говорят - перемигиваешься тайком с вчерашней девушкой, глядишь в веселые глаза, а там предостережение: вот придем ко мне - тогда держись, дружок...
Я помню наши встречи. Я помню , какими мы были. Пожалуй, я был счастлив тогда. Всякий будет счастлив, когда год-два осталось до выпуска, и можно будет наконец вырваться на свободу в новую жизнь - такую, как в рекламе Мегафона. Наши пути были непогрешимы, такой подобрался народ - каждый имел и умение, и цель, и стойкость. Каждый знал правила - еще со времен детских книжек с картинками. Всякий был бы счастлив на моем месте, когда так хорошо все складывается, когда такое хорошее предстоит далеко впереди, и сейчас, когда сегодня на тебя смотрят такие глаза. Усмехаешься заговорщически: придем к тебе, ага ! И посмотрим, кому стоит поберечься...
Все это было так недавно, и теперь мы инженеры-механики с четвертой группой допуска по электробезопасности. Лучше бы мы учились вечно и по-прежнему были бы одержимы иллюзиями. Лучше бы..
Я помню то главное, что нас тогда переполняло. Мы желали жить - это желание было нестерпимым и жгучим. Мы хотели еще чего-то: чтобы нас не раскидала жизнь. Чтобы у всех остальных хорошо сложилась судьба. Мы были готовы в случае чего помочь друг другу и хотели сохранить эту готовность на годы. Сейчас, зная продолжение этой истории и оглядываясь назад, я вижу насколько малого нам требовалось.
Нам только и требовалось, чтобы по-настоящему работали те правила нашего мира, которые тысячекратно утверждались со времен детских книжек с картинками. И это все: остального мы могли добиться сами и ручались за успех. Лишь бы работал один справедливый принцип: чтобы быть человеком, надо им стать. И это все. Как по-вашему, это много?
Я знаю.. Боже мой, как же много я знаю, я - небритый, лохматый дачный аскет..



Я знал 16 одухотворенных выпускников. Я помню патетичную речь ректора, слезы растроганности в наших глазах, когда слушали эту речь "от имени всего общества". Как витиевата бывает иносказательность.. Лучше бы он, лысина, сказал нам правду: "ебитесь как хотите"..
Я знаю человека, которому еще в институте, не имеющему педагогического образования, предлагали остаться преподавать. Жизнерадостный, веселый парень, любил вслух поразмышлять о чем-то отвлеченном. Три года назад он устроился на завод крутить гайки, с дипломом в кармане, планируя так начать карьеру. У него были амбиции, семья, усердие - сейчас нет ни того, ни другого, ни третьего, зато есть та же работа, та же должность, та же унизительная финансовая зависимость от какого-то человекообразного энергетика, а энергетик этот - полный урод и козлина.
Я знаю двоих людей. Из всех нас только они имели до мелочей разработанный план, как сделать дело. Теперь, через три года, у них есть только до мелочей очевидная неудача - на двоих одна. Про план все мы знали задолго до выпуска, и он был непогрешим настолько, что придавал своим разработчикам не только спокойствие за свое будущее, но даже какое-то философичное самолюбование. Ребята не знали главного, о чем умалчивают детские книжки: что в наше время для того чтобы человеком быть, надо человеком быть.
Ну что еще?
Я знаю человека, который мог бы работать. Но он не работает, потому что у него нет работы. Потому что умение работать - это заявление "МНЕ НАДО". А чтобы что-то получить, надо у кого-то забрать. Такое устройство.
Я знаю человека, который хотел бы работать. Не работает, потому что он молодой инженер. Молодой - и (вынь да положь) - инженер. Какая дерзость, однако же!
Я знаю одного малого - голова парень! Мог бы двигать науку. Сидит дома. Кто бы ему доверил?
Я знаю еще одного. Не голова, а просто гений. Мог бы творить чудеса. В наш институт его привела только нехватка средств - мог бы закончить что посолиднее. Прошло три года: чудеса не творит. Занимается черт знает чем.
Вспомнил: еще одного, тоже мог бы свернуть горы для себя и, блин, своей страны. Не сворачивает. Занимается всякой хуйней.
Знаю двоих, которые могли осуществить что-то грандиозное. Не осуществили, потому что их не поддержали те, кто обещал, и момент был упущен.
Знаю двоих, которые тоже могли, тоже грандиозное. Им обещали поддержку, поддержали, момент не был упущен и замысел осуществился. Дело ребята провернули по-тонкому, а кинули их, свои же, - по-тупому и по-жлобски.
Я знаю человека - инженер-механик по эксплуатации перегрузочного оборудования. Три года назад он имел терпение, рвение, стойкость, оптимизм. Сейчас ничего этого нет.
Я знаю человека - инженер-механик по эксплуатации перегрузочного оборудования. Три года назад он имел терпение, рвение, стойкость, оптимизм. Сейчас ничего этого нет. Думаете, я два раза написал про одного? черта с два! у них нет ни хера общего. У них только общее положение дел. Их даже не два. Наша группа - 16 человек.
Я знаю человека - инженер-механик по эксплуатации перегрузочного оборудования. Хорошо помню его студентом - редкий человек, позитивист, было видно - такой никогда не падет духом. Давно пал.
Я знаю человека - инженер-механик по эксплуатации перегрузочного оборудования с IV группой допуска электробезопасности. У него была вера, надежда, любовь. Сейчас нет даже группы допуска - через три года она аннулируется.
Я знал еще человека - инженер-механик по эксплуатации перегрузочного оборудования с IV группой допуска электробезопасности. У него тоже все было. Сейчас нет его самого - его убило наше ебучее время.
Я знал 16 одухотворенных выпускников. Они боялись за свою взаимную привязанность. Теперь им, 15-ти, лучше побояться за собственное психическое здоровье.
Я помню их - нас когда-то. Наградил же бог памятью.. Наши пути были непогрешимы , такой подобрался народ - каждый имел и умение , и цель , и стойкость.. Сказано-то как, а? Звучит как афоризм.
Мы, молодые люди, имели силы. И мы их продали - те, кто смог. Кто не смог, теперь в полной жопе. У нас было много чего: профессионализм, навык, азартная амбиция. Рваная сука-Общество согласилось купить только наши силы.
У нас были наши девушки - те, что учились с нами. Наши девушки были нам под стать - тот же профессионализм, навык, азартная амбиция. Только сил, тупых бурлачьих сил они не имели - то, что продали рваной суке мы, молодые люди.
Рваная сука - Общество согласилось купить только их самих. И они продали себя - те, кто смог.
Те из наших девушек, у кого нет принципов, продают, наверное, себя буквально, с тарифом.
Те из наших девушек, у кого есть принципы, продают себя тоже буквально, только без тарифа, с той или иной формой расчета.
Девушка с синими-синими глазами - как раз из этой группы.
Те из наших девушек, кто не смог в той или иной форме себя продать, теперь тоже в полной жопе; им уже наплевать и на свой профессионализм, и на навык, и на принципы, и на самих себя.
Я знаю.. Боже мой , как же много я знаю, я - небритый, лохматый дачный аскет..

*******

К черту книги! Это техническая литература, но все равно в них пиздеж. Наше ебучее время и наше долбаное общество, выходит, способно и на это: сделать из точной науки пиздеж и обьебаловку.
К черту книги! Пусть были честны глаза автора, пусть он сам искреннен и верен. Пусть же, черт возьми, он сам прав.
Любая правдивая книга лжет, если неизбежно обманывается ее читающий. Самое вероломное зло всегда кроется в безобидной мелочи, и изощрено коварство обмана, скрытого изощренно.
К черту долбаные книги! В них описывается, как возмущается условная среда, как реагирует физическое тело, и как надо воздействовать, чтобы они как надо возмущались и реагировали. Сидит человек, всю эту туфту по мелочам разбирает, потом глядишь - он уже верит и представляет себя неизвестно кем..
К черту книги! Они все равно не учат тому что нужно. Они не придадут парням выносливости и силы, что потребно рваной суке. Не научат девченок как следует сосать и трахаться.

К черту пиздеж! На растопку все!.
В печь летит "Механика"
Летит "Вязкотекучесть"
К черту ересь!
-"Теорию разрушения"
оставлю, пожалуй,
- за одно лишь привлекательное название!


Дача, 19.IX.04.