(чего никогда не делаю)

Напишу тебе письмо, а вслед за этим – еще одно, и еще двадцать после, в каждом из которых - десять страниц исписаны признаниями, как я скучаю по тебе, а остальные две я уверяю тебя и себя, что у меня все хорошо, что мне интересно все, что происходит со мной, и только иногда, совсем иногда, редко вклинивается в меня это чувство, разрывая пополам. Не знаю, как оно называется и кто его выдумал, но вот что: хоть и пишу, что редко, хоть и рассказываю, как здесь здорово, но неправда, все неправда, все мысли мои о тебе, разбуди меня ночью – проснусь с твоим именем, ничего не помню, кроме тебя, как эгоистично, правда же? - не то. Ну, как объяснишь тебе, что больно, больно, что не могу думать ни о чем, кроме тебя; твое имя кричат чайки, сваливаясь на меня сверху и поднимаясь обратно в путаном танце; твое имя выплескивают на берег волны, хотя так грохочет кровь, что почти не слышу; твое имя вырезают на мне ножи, как если бы я лежала в той машине Кафки: на спине, сначала неглубоко, но глубже и глубже; твое имя – вот мой приговор.
И в конце концов я безжалостно сую в конверт только те страницы, где ты прочитаешь, что у меня все хорошо, что мне интересно, спокойно и весело; и у меня двадцать конвертов, которые нужно запечатать, и отправлять потом по одному в неделю, чтоб не очень часто, и везде одно и то же: не волнуйся, со мной все в порядке, приписка в конце в одно слово: "скучаю"; но разве увидишь ты, что в него вместились десять страниц моих истеричных криков о тебе, которые никогда не услышишь, потому что я всего только я, а ты ненавидишь женские истерики.
Те десять страниц я прячу, но какой в этом смысл, если написанное я все равно ношу на себе железным платьем.
И не снять его, понимаешь, разве только вместе с кожей.