На третий день, днем, дождавшись ухода хозяина на работу (Саша еще спозаранку отправился в университет сдавать какой-то сложный экзамен), подруги молчаливо собрали вещи и, оставив (по настоянию Сони) на столе белый пухлый конвертик, закрыли за собой двери неудачного жилья. Улицы были просторны и залиты солнечным светом. По-мужски размашисто, прижимая к бокам скарб с вещами, девушки шагали к метро. Соня щурилась от света и старалась унять что-то (предчувствие жизни? смутные опасения?), что подпрыгивало внутри с каждым новым упругим шагом. Вика тоже с беспокойством оглядывалась назад, но в целом их страх был какой-то веселый, задорный, невсамделишный.
Девушки разместились у знакомой Вики, тихой, с потемневшим лицом, серьезной Ани. Аня налила борщ, посмотрела задумчиво и ни о чем не спрашивая, а потом ушла на занятия в Православный институт. Следующая неделя ознаменовалась десятью звонками с печально знакомого номера, которые остались неотвеченными, разумеется, и вскоре от всей этой странной истории в памяти Вики осталось только многозначное смс, пришедшее в тот же день поздно вечером: «Пожалуйста?».
Жизнь пошла своим чередом, который включал в себя удачный развод дяди, и затишье в доме, которое отметили застольем с большими, одутловатыми ревеневыми пирогами, Сонькино поступление в академию (готовить она, к слову, в ближайшие пять лет так и не научилась), а еще через два месяца дождливым ноябрьским днем кто-то из знакомых позвонил Вике и среди прочего сообщил, что у Ванечки обнаружена шизофрения.