Комната была совсем маленькая, но не проходная, а в компьютере с громоздким и запыленным монитором водился интернет - это и решило дело. В том, что Вика попала в эту комнату виноваты были разные по значению обстоятельства. Одно приятное – из Твери собиралась приехать школьная подруга (с первого по восьмой включительно классы), Соня, чтобы поступать в Гнесинку, и попросилась пожить на пару недель, что было воспринято с радостью (старые ниточки детской дружбы прочнее, пусть и причудливее прочих).
Другим обстоятельством стала банальная семейная неприятность – у Викиного дяди кроме двух дочек и вечно сварливой жены Алексаши обнаружилась молодая, с пышными формами радость жизни, секретарша Юлечка. Выяснение отношений между супругами происходило ежедневно, но не бурно, с истериками и битьем посуды, а как-то томительно, с вытягиванием жил и явно меркантильным подтекстом - было больше похоже не на удар, а на хроническую болезнь, которая затянется надолго. Бабушка Викина перестала печь ревеневые пироги и только все вздыхала из соседней комнаты. В общем, где-то день на пятый девушка сбежала из Содома и Гоморры с маленьким темно-синим чемоданом в руках. Еще через три дня приехала рафинированная, ничего не подозревающая Сонечка с потрепанным черным футляром и тоже с чемоданом, только большим и темно-коричневым. За это время Вика, приложив нешуточные для восемнадцатилетней рыжей бестии (которой она была согласно мнению ее бабушки) усилия воли и обзвонив всех своих многочисленных знакомых, смогла отыскать жилье.

- Понимаешь, это один мой знакомый, точнее, начальник на прежней работе, он вполне адекватный, ну, правда, слишком уж часто приглашает меня на чашку чаю, еле успеваю отмазываться. Его друг недавно развелся, и хочет сдать одну комнату в квартире, и совсем недорого, а нам ведь только на пару недель, пока дома все не утрясется. Я с ним вчера уже встречалась, все в порядке, комната маленькая, но ничего так, а сегодня он на работе до вечера, вот, оставил нам ключи.
Соня только ступила из вагона на московскую серую заасфальтированную землю, как почувствовала грядущие неприятности, и теперь молча впитывала в себя историю, которая представлялась правдоподобным источником этих будущих неприятностей. Затем она вздохнула, тряхнула жиденькими русыми косичками (мама заплела перед отъездом, попутно давая указания, указания, указания), посмотрела на вспархивающих с перрона голубей, потом на стоящую перед ней в чем-то ярком, летящем, красном подругу – и повеселела.
- Ну, пойдем. Пойдем уже в эту квартиру.
И направилась вперед, сама толком не зная куда, на волне своего радостного ожидания, почти даже не шарахаясь от носильщиков, возникавших то тут, то там и настырно предлагавших за умеренную плату понести пожитки.
И хотя в дороге ее мысли (сказывалось запугивающее действие материнских поучений) постоянно натыкались на далекие, но страшные истории о маньяках, изнасилованиях, квартирных драках и прочих отвратительных явлениях жизни, она старалась не ударить в грязь лицом перед такой уже очень «московской» по ее ощущениям (хотя переехала Вика в Москву не более трех лет назад) подругой.
Квартира была в общем-то чистенькая, с обоями спокойных расцветок, с большой неповоротливой черной кошкой с белым боком, возлежащей на диване, и совсем не внушала опасений. Разложив в должном порядке на полочки в ванной мыльце, пасту, щетку и шампунь, Соня совсем уже успокоилась.
- Ну вот, я же говорила, ничего страшного, обычная нормальная жилплощадь. Кстати, мне пора к Саше, он в депрессняке из-за сессии, еще и простудился, придется отпаивать его чаем с медом, в общем - Вика увидела Сонькино выражение лица, и обняла ее крепко, плотно обхватив за плечи, ободряюще – в общем, я буду вечером. Постараюсь пораньше. Обязательно.
Вика в полную противоположность Соньке вся была витальная, порывистая, беззаботная. Через пять минут захлопнулась входная дверь, в комнатах сразу стало как-то пусто, и от этого немного грустно и одиноко. Соня с привычной аккуратностью достала потрепанный черный футляр, и извлекла новехонький черный гобой. Блеснули клапана. Замерли часы, кошка спрыгнула с дивана и ушла подальше от незнакомой странной штуковины, пространство раздвинулось и вместило в себя сонькино сосредоточенное ожидание. Негромко, без напряжения сил, она извлекла первый звук.