в субботу около часа дня я проходил мимо пушкинской, шел мелкий ужасно обыденный дождь, асфальт мокрый, лужи неглубокие, но сплошные. у меня рваные кеды и ноги промокли. на другой стороне дороги было много зонтов и куртки сплошными рядами, там что-то говорили в микрофон, я прошел по переходу. это был митинг инвалидов. мужчина в громоздких очках с очень толстыми линзами смотрел куда-то в мою сторону, справа женщина сильно косила глазами, в ее лице было что-то азиатское или крайнесеверное. человек с микрофоном говорил о законах, не дающих инвалидам полноценных рабочих мест, "никто из здесь собравшихся не хочет сидеть на шее у государства! поднимите руки, кто НЕ хочет работать!" руки не поднимали, а потом кто-то сказал громко: ра бо ту! и тогда: люди в больших очках - ра бо ту! старики под зонтами - ра бо ту! ра бо ту ра бо ту! я смотрю на них, на лужи, небо, мокрые газоны, машины проезжают рядом, пасмурно и серо, полупустая тверская выглядит как дыра или колодец, капает, я слышу: жиз ни! счасть я! здо ровь я! нет у бо гос ти! долой пустую темную квартиру, в которой просыпаешься один зимой в восемь утра, долой зеленые и белые полосы больничных стен, долой мигающую лампочку в подъезде, долой треснувшую раковину и запотевшее зеркало в ванной комнате, долой дверные стекла с отражениями уставших равнодушных лиц вечером в прокуренном тамбуре электрички между ухтомкой и выхино! долой мое испорченное зрение, долой глухоту, долой меня! долой вас всех! счасть я! жиз ни! ра бо ту! дождь шел. зонты кругом, по ним капает. дед вытер нос синим платком. я пошел обратно в переход. единственный мент смотрел на дорогу. он был один в один похож на людей, которых я вижу каждый вечер, у них такие же черные куртки, они стоят у палаток в очередях за пивом. я тоже там стою.